Доктор - Илья Крымов

— Здесь и умереть не жалко, я бы сказал.

— Вы настоящий провидец, тан эл'Хопран, я и называю сие место "порогом", потому что с него вы отправитесь в путь по Серебряной Дороге. Не печальтесь и не страдайте, впереди вас ждёт лучший мир.

— Если верить легендам, мифам и религии, — проворчал эл'Патиор.

— Маловерие, — худший спутник в вашем положении, друг мой. Успокойтесь и возрадуйтесь.

— По вашим словам, — скривился эл'Гайна, — можно решить, что вы желаете нам только добра.

Он уже давно молчал, мой мрачный спутник. Кажется, упоминание коалаком сети ингрийских агентов в Кель-Талеше здорово полоснуло ржавым серпом по… профессиональной гордости контрразведчика.

— Так и есть, Зептим. Мною движут исключительно добрые намерения относительно вас. Я всего лишь хочу, чтобы Голоса тэнкрисов перестали звучать в этом мире.

— И чтобы этого достичь, вы готовы устроить нам тотальный геноцид?

— Да. Такая мелочь в масштабах Метавселенной, зато какие выгоды. Готовьтесь сделать шаг. Мюзикь!

Он обернулся к морю и поднял руки, словно готовясь обратиться к лунному диску. Но вместо речи полился свист, тонкий, мелодичный, восхитительный свист, перепрыгивавший с ноты на ноту, образуя музыку. Ничего красивее я в жизни не слышал… но это неточно. Мне казалось, будто звук превратился в тонкое лассо, захлестнувшее луну и начавшее подтягивать её. Астрономы давно выяснили, что белый спутник нашего мира мог влиять на колебание великих вод, и теперь, он как будто действительно напрямую влиял.

Волны то откатывались вдаль, то со свирепой яростью набрасывались на берег, поглощая фигуру Доктора по самое горло. Нам пришлось отойти, дабы не быть смытыми, а ему было плевать. Неподвижный как скала, он встречал удары стихии грудью и продолжал притягивать луну своим волшебным свистом.

Море вспучилось, словно живот беременной женщины, и на наших глазах исторгло из глубин нечто огромное. Пришлось бежать, но поскольку кандалы были созданы как раз для ограничения таких действий, пиратам это удалось лучше, а тэнкрисов повалило мощным приливом. Аборигены, не покинувшие сень деревьев, издали многоголосый крик восторга и триумфа. Воды быстро ушли, но то, что осталось… впечатляло.

Из моря поднялось нечто вроде небольшого затонувшего города, эдакий диск, вошедший во внутреннюю акваторию острова почти как влитой. Невысокие четырёхгранные башни в три-четыре этажа с пустыми прорехами окон и дверей образовывали несколько улочек, а состояли они из фиолетово-жёлтых кристаллических кирпичей, будто вырезанных из исполинского аметрина. Тут и там коралловые наросты скрывали этот материал, виднелись бившиеся в иле и водорослях рыбы, разбегались крабы.

— Вы тоже это видите, тан эл'Гайна?

Контрразведчик выругался.

— Если у тебя действительно есть какой-то план, — прохрипел феодал, — самое время к нему прибегнуть.

— Ещё нет, мне интересно, что будет дальше?

— Мы ведь все можем умереть ради вашего любопытства, — счёл уместным заметить эл'Ансафир.

— Достопочтенные таны, я даже себя самого не щажу, с чего бы мне щадить вас?

Небольшая часть пиратов и вышедшие из леса аборигены сопровождали нас дальше, по поднявшейся из вод дороге. Доктор шествовал меж аметриновых зданий, ведя колонну на противоположный конец диска. Мы не поспевали, ибо ноги вязли в иле и песке, накопившемся на улицах. Лично мне безумно хотелось заглянуть внутрь построек, узнать, что это всё такое и откуда взялось?

Мы остановились на небольшой круглой площадке, свободной от зданий и местные жители принялись усердно расчищать её, дабы открыть лунному свету участок из иного, нежели аметрин материала. Очень гладкая каменная порода чёрного цвета заблестела как зеркало, являя взгляду сложный узор, систему из нескольких сотен знаков, расположенных кольцами.

— Перед вами, таны, врата в иные миры. Когда-то через них вы явились в этот никчёмный мир.

— Неужели?

— Странный вопрос, тан эл'Пристар, с чего бы мне лгать? — удивился Доктор. — Сегодня я показал вам больше удивительного, чем вы видели за всю жизнь, неужели моя компетентность всё ещё подлежит сомнениям?

— Я верю вам, Доктор.

— А, тан эл'Мориа, отрадно! Ваше чутьё не обмануть.

— Но зачем мы здесь?

— Я уже говорил, — для изъятия ваших Голосов. Если просто убить вас, Голоса отправятся в небытие, пока не родится кто-то, способный с ними совладать. Чтобы получить Голоса в своё распоряжение я должен использовать колоссальную энергию врат, которая вырабатывается для создания межмирового перехода. Шир-Кан, пожалуйста, расставь их. Надо торопиться, луна в зените.

Нас расположили в равном удалении друг от друга и от центра, где встал Доктор. При этом надзиратели заставили опуститься на колени. С эл'Нариа у них вновь не всё пошло гладко, — четверо взрослых мужчин повисли на феодале, пытаясь заставить его опуститься, но пока ингриец не получил прикладом под колени, ничего не вышло.

— Можно осведомиться, почему восемнадцать и причём здесь луна?

Шир-Кан, стоявший поблизости, взрычал и занёс для удара пистолет, взятый за ствол на манер молотка.

— Не надо, — предупредил его Доктор.

— Этот тэнкрис задаёт слишком много вопросов! Достал!

— Успокойся, пожалуйста. Тан эл'Мориа сыщик и ему трудно сдержать любознательность. К тому же, мне нетрудно ответить.

— То ты боишься упустить луну, то разглагольствуешь…

— Шир-Кан, — длинный кривой клюв развернулся к тигру, — пожалуйста, успокойся. Что до вас, тан эл'Мориа, тут нет загадок. То, что я делаю, не приносит ни радости, ни наслаждения. Лишь горечь и усталость. Восемнадцать, — оптимальное число Голосов, которые я могу собрать за один раз, чтобы потом ещё долго к этому не возвращаться. А луна… луна, — свидетельница ваших деяний, всевидящее око вашей матери. Я надеюсь, что ваш переход на Серебряную Дорогу пройдёт хоть немного легче под её взором. Хотел бы сказать, что всё будет быстро и безболезненно, однако не могу.

Он резко вскинул руки и с громким звуком соединил кулаки перед грудью, стукнув костяшками. Полился свист, знаки на каменной плите засияли, стали перемигиваться и носиться туда-сюда в безумном хороводе. Некоторые потухали и "тонули" в тверди, другие разгорались ярче и вырывались наружу, выстраиваясь в воздухе правильной окружностью. Замирая там, они начинали дрожать, гудеть, светиться всё ярче, а потом ударили в Доктора копьями энергии.

С тех пор, как нас вытащили из клеток, дышать сладкой отравой больше не приходилось, но эффект держался, — слишком много её скопилось в крови. Однако вот, наконец, самый драгоценный дар вернулся, и я стал ощущать эмоции разумных вокруг, всех, кроме Доктора. Сделать, однако, ничего не удалось, ведь вместе с Голосом, пришла боль. Меня много раз пытали, но с таким сталкиваться не приходилось, — вопила от мучений каждая частичка моего естества. Сквозь розовую пелену боли, застлавшую разум, я всеми силами сосредоточился на чёрной как вселенская пустота фигуре.