Поверженные правители - Роберт Холдсток

Я промолчал. Медея изнемогала: каждое движение ее тела говорило о хрупкости и дряхлости. Я бессилен был определить, сколько в этом игры; по ту сторону реки мои способности к провидению усыхали, сжимаясь.

Я не слишком ей верил и не забывал, что точно так же убедительно она лгала мне в прошлый раз, в этой самой Стране Мертвых, на этой же стороне реки, в долине, что гудела и откликалась отзвуком места, где мы росли. Как легко я поддался ее чарам! Но, конечно, не впервые. С каждой новой встречей с Медеей я отчетливее вспоминал минувшие века, когда мы были друзьями, любовниками и искателями, робко вступавшими на Тропу, что огибает мир, в трепетном предвкушении чудес и открытий.

То была неудобная мысль. Медея, расплескивая свои чары, быстро старела, но сберегла намного больше воспоминаний, чем я, и эти воспоминания привязывали меня к ней. Я же, накапливая свое волшебство и сохраняя молодость, расплачивался потерей собственной долгой жизни.

Только старея, я мог бы понять и испытать боль и радость встреч, испытаний, приключений и безумной погони, тысячелетиями наполнявших мою жизнь. Словно ветеран, получивший удар по голове в жестоком сражении, я мог вспомнить зараз лишь несколько лет, а порой и несколько дней. Я был закрыт от самого себя. В некой отдаленной области восточного мира, где деяния царей и подвиги героев, приговоры преступникам и приданое невест записывались на глиняных табличках, возможно, сохранилось больше сведений о моей жизни, чем я сумел бы припомнить за сто лет. Моя жизнь была глиной. Как мало я помнил…

Медея это понимала, и что-то в ее загадочной и соблазнительной позе подсказало мне, что она осознает свое преимущество.

— Помоги мне, Мерлин! Ты мне поможешь?

— Чего именно ты хочешь, Медея?

— Чтобы Тезокор примирился с отцом. Примирения между Ясоном и мной. Трудно, я знаю. Трудная задача. Потому-то мне и не справиться одной.

Я присмотрелся к ней. Ее помыслы сложно было разгадать. Хотел бы я встретиться с ней за рекой, где ей пришлось бы строить более надежную преграду, чтобы помешать мне проникнуть к ней в душу.

— Из двух задач какая важнее?

Попытаться стоило, но столь очевидный вопрос Медея могла предвидеть, даже находясь на луне.

— Примирить Тезокора с Ясоном, — сказала она, — хотя я каждой жилкой моего тела буду стремиться снова войти в семью. Но прежде — отец и сын.

— Где теперь Тезокор? Настоящий?

— Не знаю. Близко. Не в Стране Призраков. Но скрывается. Если найдешь его, просто перескажи ему все, что я сказала.

Помедлив минуту, я согласился. Потом попросил ее помочь мне с возвращением.

— Что происходит на реке? Почему появляются эти пристанища? Они предвещают большие перемены. Друиды из Тауровинды уверены в этом.

— Не знаю. Правда, не знаю. Но нельзя отрицать: что-то готовится. Уже не первый день. Острова опустели. Океан окутан туманом, но в нем порой видны странные корабли. Дремучие леса скованы зимой. Над горами бушуют страшные грозы. Что-то меняет облик земли. Некий Мастер переделывает ее. Я чувствую, что здесь действует старая сила, Мерлин, — старая, как мы. Если я узнаю больше, клянусь жизнью сына, расскажу тебе.

Уловив издевку в моих глазах, она улыбнулась и пожала плечами:

— Больше мне нечем поклясться, так что хочешь — бери, хочешь — брось. Я помогу тебе. Помоги и ты мне.

Во мне нет и не было ни силы, ни мудрости. Ни теперь, когда я пишу эти строки, ни тогда, когда Медея следила за мной нестареющими глазами и постигала меня разумом, помнившим времена, когда мы были любовниками. Она не могла не видеть, что я хочу ее и одновременно боюсь возобновления близости. Но устоять я не мог.

Когда баранье руно соскользнуло с ее плеч, я вошел в грезу. Мы долго держали друг друга. Помнится, я плакал. Помнится, она утешала меня. Мы играли. Мы любили друг друга по-гречески. Я думал, сердце мое разорвется от напряжения.

Позже я выплыл из неглубокого сна без всякой радости, заранее уверенный, что откроется новый обман, что она раздразнила и обокрала меня, как пыталась раздразнить и обокрасть меня Ниив. Я ожидал, что проснусь в холодном одиночестве, все тем же дураком, как всякий мужчина, сопротивляющийся естественному течению Времени.

Но она была здесь: маленькая, обмякшая, грустная фигурка, съежившаяся внутри собственной кожи. Она тихо спала. На щеках высохли слезы. Она бормотала что-то, вздыхая. Она свернулась клубком, как испуганное дитя.

Я хотел разбудить ее, но она сонно замычала и свернулась еще плотнее.

Сон помогает разгадать загадки, но, кроме того, он — гавань для отчаявшихся. Только не на рассвете. На рассвете псы врываются в сон и рвут покой в клочья.

Я ласково поцеловал ее. Не проснется ли она теперь? Нет. Потерялась где-то. Я покинул пещеру, спустился по косогору навстречу разгорающемуся свету, вернулся в пристанище и вышел из него.

Я быстро вернулся к Улланне с ее бритоголовыми подругами. Воздух на рассвете был свеж. Три женщины из ее отряда сидели на лошадях, со скрещенными руками и закрытыми глазами, желая урвать хоть минуту сна. Две другие, присели под бережком, болтая и хихикая. Сама Улланна лежала на спине темной, как дубовая кора, кобылы, уронив голову на шею мотавшей поводьями лошади. Завидев меня, она ударила кобылу пятками и вскачь направилась мне навстречу.

Она была недовольна.

— Ниив вернулась в крепость. Я послала с ней двух моих всадниц. Что-то ее встревожило.

— Очень глупо с ее стороны.

Только теперь я заметил, как рассердилась Улланна.

— Ты хоть знаешь, сколько мы тебя ждали?

— Нет.

— Три дня! А знаешь, что мы ели?

— Диких гусей? Лосося?

Она хлестнула себя поводом по ноге: резкое движение, но скорее с досады, чем от гнева.

— Мы не ели ничего! Охота здесь — мертвое дело. Ни птицы, ни рыбы, ни зверя, а трава воняет! Что-то здесь не так, Мерлин. Все выглядит прежним, но это обман. Здесь все вымерло. И еще далеко отсюда, на холмах. Я согласилась дождаться тебя, но теперь ты вернулся. Можешь уйти или остаться, как хочешь. А мы уходим! По коням! — прокричала она.

Спящие проснулись, остальные вскочили в седла, и, вскрикивая по-птичьи, — они, кажется, измучились меньше своей предводительницы — дикие всадницы помчались на восток, непрестанно оглядываясь, словно ожидая погони или опасаясь того, что осталось позади.

Я поехал по их следам, но не так поспешно.

Догнал я их уже ночью. Они раскинули лагерь в развалинах, развели костер. Неподалеку тихо стекал в колодец ручей. Рядом сидела Улланна, зачерпывая воду и переливая ее в устроенную на скорую руку водопойную колоду для лошадей.