Дважды венчанные - Барбара Картленд

Тереза догадалась о приезде актера, и сердце ее отчаянно забилось.

Она поняла, что ее догадка верна, когда маркиз произнес:

— Прежде чем мы вернемся в гостиную, я хотел бы предложить вам особое угощение.

— Какое же? — поинтересовался сэр Хьюберт.

— Его Величество подарил мне бутылку собственного портвейна как раз перед самым моим отъездом из Лондона, — пояснил маркиз. — Он утверждает, будто лучшего вина никогда не пил. Мы должны попробовать его и сообщить Его Величеству, прав он или не прав.

Все рассмеялись над этим заявлением — ведь король никогда, ни при каких обстоятельствах не признавал свою неправоту.

Маркиз подошел к буфету, на котором стоял графин с перелитым в него портвейном. Он наполнил четыре бокала.

Тереза догадалась, что именно сейчас он добавил в бокал Гарри две капли снадобья.

Маркиз поставил перед каждым бокал с вином.

— Итак, за что мы будем пить? — спросил он.

— Давайте поднимем этот тост не за человека, а за Стоук Пэлэс, — предложила Тереза, — я знаю, вы с отцом часто пьете за его процветание, и год от года дядя Морис делает его еще прекраснее.

Маркиз вскинул свой бокал.

— За Стоук Пэлэс! И пить до дна!

Терезе он налил совсем чуть-чуть, буквально на один глоток.

Ее отец и Гарри осушили свои бокалы, и она почувствовала, будто в комнате внезапно воцарилась мертвая тишина.

Не только они — казалось, и сам дом замер в ожидании.

Сделав над собой усилие, маркиз продолжал разговор о дворце и о задуманных им преобразованиях, уже начатых в саду, но постепенно голос его стих.

И сэр Хьюберт, и Тереза поняли — наркотическое снадобье подействовало на Гарри.

Молодой человек сидел на стуле ровно, как и на протяжении всего обеда, но взгляд его стал отсутствующим.

Он смотрел куда-то прямо перед собой, не поворачиваясь к дяде, ни когда тот говорил, ни даже когда шутил.

Дрожащим голосом маркиз сказал:

— Гарри, встаньте! Молодой человек повиновался. Тогда маркиз изменившимся голосом произнес:

— Пойдемте в часовню и покончим с этим.

Сэр Хьюберт взял Терезу за руку, и они медленно двинулись к двери.

— Следуйте за ними, Гарри! — приказал маркиз.

Ей было не по себе: Гарри покорно идет сзади, не сознавая, кто его ведет и куда они направляются.

Они миновали длинный коридор, ведущий к часовне.

Часовня, также построенная по проекту Ванбурга, была расположена в конце дальнего крыла здания.

Тереза видела ее издали, когда они обходили дворец.

Теперь она с отцом вошла внутрь.

Перед алтарем, украшенным цветами, стоял священник в белом облачении.

Маркиз, шедший за ними, понял, что актер, видимо, не имея возможности подъехать вовремя, прислал вместо себя другого человека.

Сэр Хьюберт подвел Терезу к ступеням алтаря, и они остановились, ожидая, когда к ним присоединятся маркиз с Гарри и начнется служба.

Пастор был человеком средних лет, с волосами, тронутыми первой сединой.

Лицо его показалось Терезе заурядным и невыразительным, и ее занимал вопрос, какие роли он мог играть на сцене.

Практически всю службу он, видимо, выучил наизусть, так как лишь изредка заглядывал в молитвенник, который держал в руке.

Теперь наступил черед венчающихся — произнести клятву.

Маркиз, стоявший на месте шафера, подтолкнул Гарри. И когда священник, обращаясь к нему, сказал: «Теперь повторяйте за мной…» — «жених» смиренно повторил все слова клятвы.

Тереза понимала, как глупо с ее стороны волноваться, но чувствовала нервную дрожь, произнося вслед за «священником»:

— Я, Тереза Мэри Элизабет, беру тебя, Эдуард Александр, себе в преданные мужья. В болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, в радости и в печали, отныне и пока смерть не разлучит нас, клянусь быть верной тебе.

Маркиз передал Гарри обручальное кольцо, и тот надел его на палец Терезы.

Она с удивлением подумала, что оно ей впору, хотя принадлежало, наверное, его матери.

Когда «священник» соединил их руки и назвал мужем и женой и они встали на колени под благословение, Тереза почувствовала стыд и смущение от того, что они призывали благословение Всемогущего на заведомую ложь.

«Прости нас. Боже, — молилась она. — Прости нас… за этот фарс в… священном месте и, пожалуйста… помоги Гарри… когда он… обо всем узнает, простить… нас тоже».

Это была молитва, идущая от самого сердца.

Они встали и, следуя указаниям маркиза, подошли к столу у алтаря.

Перед ними лежала открытая метрическая книга, в которой надо было расписаться.

Тереза увидела и лежащее там специальное разрешение на брак, полученное маркизом.

Они с Гарри вписывали свои имена, и она похолодела от невольной мысли, что это также ложь, нечто нехорошее, неправильное, хотя и необходимое, дабы убедить Гарри в законности свершившегося и правильном юридическом оформлении их брака.

Она обрадовалась, услышав слова маркиза:

— Теперь, Гарри, возьмите Терезу и выведите ее по проходу из часовни.

Гарри приблизился к ней, весь одеревеневший, все еще глядя прямо перед собой.

Все его движения, с того момента как он принял наркотическое снадобье, были заторможенными.

Тереза взяла его под руку, и они вскоре миновали проход.

У двери маркиз скомандован:

— Теперь отведите Терезу в кабинет!

Гарри повернулся и в точности выполнил указание дяди.

Тереза молча прошла с ним весь путь до кабинета, расположенного в необычайно красивой комнате, оформлением которой занимался сам маркиз.

Там к ним присоединился сэр Хьюберт и, отняв ее руку у Гарри, попросил:

— Ложись спать, любимая моя, завтра мы расскажем тебе обо всем, что случится. Тебе нет никакого смысла оставаться здесь.

— Вы… собираетесь… сообщить ему… о его женитьбе? — Тереза запнулась.

Отец кивнул.

Видя ее замешательство, он сам проводил ее к выходу, открыл перед ней дверь и вывел в коридор.

— Отправляйся спать! — Это прозвучало как приказ,

Тереза привыкла повиноваться отцу, послушалась его и сейчас.

И все-таки ей казалось несправедливым, что ее не будет рядом с Гарри, когда его огорошат известием о мнимом венчании.

Горничная, уже ждавшая ее в спальне, помогла снять платье. Тереза скользнула в большую кровать под балдахином.

Горничная загасила все свечи, оставив зажженными только две — в изголовье кровати, и вышла.

Тереза откинулась на подушки.

Ей не давало покоя то, что происходит внизу.

Она могла представить, какой ужас испытает Гарри, когда они скажут ему о случившемся.

При этом она пыталась оправдать себя, повторяя без конца одно и то же:

— Для папы и дяди Мориса это был… единственно возможный способ спасти его.