Эпицентр - Евгений Филенко

— Ничего особенного, — пояснил тот. — Я вас похитил. Умыкнул!

Руточка не выдержала и рассмеялась.

— И что же вы сделаете со мной? Потребуете выкуп?

— Не исключено, — сказал Кратов серьезно. В его голосе появились официозные нотки. — Мне стало известно, что все свое личное время вы посвятили благополучию Парадиза и населяющих его неблагодарных ксенологов. Что вы, требуя от доктора Энграфа и его коллег уважительного отношения к собственному здоровью, пренебрегаете своим. В частности — не посещаете Землю, а тем паче другие курортные миры, в полагающиеся вам периоды отдыха. Я считаю такое положение вещей ненормальным и под свою ответственность отправляю вас в отпуск, вернуться из которого вы имеете право не ранее, чем через месяц.

— Ого! — удивилась Руточка. — Уже не на Землю ли мы летим?

— Вот именно.

Руточка окаменела от неожиданности. Затем отчаянно попыталась выкарабкаться из своего угла.

— Остановите это чудовище! — воскликнула она. — Я хочу выйти!

— Ну что вы, Рута, — мягко сказал Кратов. — Из этого вида транспорта нельзя выскакивать на ходу. Тем более, что мы удалились от Сфазиса парсеков на пятьдесят.

— Вы соображаете, что наделали?! — закричала Руточка. — Самодур! Плоддер несчастный! Кому от этого станет хуже? Они-то и не заметят моего отсутствия, а за садом и огородом нужен уход. Пора делать прививку яблоням, подвязывать виноград, пропалывать грядки!.. А кто будет чистить пруд от тины? Коза Машка со дня на день ждет потомства, какой может быть отпуск?!

— Да, я бывший плоддер, — обещающим тоном произнес Кратов. — У меня скверный характер и дурные манеры. Так что не советую со мной пререкаться. Иначе я запрещу вам появляться на Сфазисе в течение года.

— Первым же рейсом я вернусь, — упрямо сказала Руточка.

— А я снова вас умыкну.

— Все равно…

— Нет, не все! — рявкнул Кратов. — Вы что — нянька этим великовозрастным сорванцам?! Может быть, носы и попы будете им вытирать? Даже мне видно, что им доставляет удовольствие, когда вы бегаете за ними. А вы терпите, когда вас ни во что не ставят!.. Ничего страшного за время вашего отсутствия не произойдет, могу вас уверить. Разве что ксенологи обнаружат, как им недостает вашей заботы. И коза отлично разрешится без вашего надзора, как поступали ее предки тысячи лет… Послушайте, Рута, у вас есть семья?

— Родители, в Тукумсе. Какое это имеет значение?!

— Если вы захотите… — Кратов замялся. — В общем… если у вас появится настоящая семья, то я добьюсь продления вашего отпуска на любой срок. — Он стиснул зубы и уставился в черный экран перед собой. — Потому что работа работой, но женщине положено иметь детей!

— Костя! Вы думаете, что это так просто — создать семью, нарожать детей?

— Тоже мне, премудрость! — Он снова замолчал, оценив весь идиотизм своей реплики. — Нет, я так не думаю. Но все же гораздо проще, чем вы подозреваете. Не надо только сидеть сложа руки и сетовать на горькую судьбинушку!

Руточка вдруг прыснула и расхохоталась.

— Нет, это невозможно! — всхлипывая, вымолвила она — Мальчик, который агукал и пускал пузыри, на радость папочке с мамочкой, когда я впервые поцеловалась, учит меня жизни!.. Костик, я же на миллион лет старше вас, неужели не видно?!

— Не видно!

— Слабый комплимент, но все же…

— И что с того, что вы явились на свет чуть раньше меня? Как разумно вы использовали это преимущество? Что успели повидать такого, чего не видел я? Что такого необыкновенного пережили на своем Сфазисе, в компании Полкана да Мавки. за бесконечными прививками, прополками и козьими проблемами?

— А что пережил ты? — вспылила она. — Детство, отрочество, юность? Ну, был звездоходом, угодил в плоддеры, подался в ксенологи… Одну девочку потерял, другую оставил сам… И одна-две женщины — без любви и привязанности… Ведь так, не больше?! А я тоже родилась не на Сфазисе, у меня есть свое прошлое!

— И что с того? — снова спросил Кратов. — Наверняка донимали своей заботой кого-нибудь еще. А избыток внимания вреден даже детям и кошкам — у них капризы начинаются. Разве удивительно, что Энграф у вас научился капризничать? «О вас помнят, о вас заботятся!» — передразнил он. — Океаны любви, сплошной розовый сироп. Тошнит!

Не замеченный орбитальными станциями слежения, биотехн вынырнул из экзометрии на самом подходе к верхним слоям земной атмосферы. Игнорируя все законы небесной механики, попирая все аэродинамические правила, он сразу, вертикально, будто камнем ко дну, пошел на снижение. «Никогда такого не видел, — ворчал Чудо-Юдо. — Все незнакомое… вязкое… пахучее…» Он пробил плотные пегие облака и теперь аккуратно опускался на дневную сторону планеты, чуть покачиваясь в восходящих потоках.

— Хочу напомнить вам, госпожа Скайдре, — сказал Кратов. — Как и полагается, по прибытии на Землю вы обязаны представить своему руководству полный и объективный отчет о состоянии дел на Сфазисе. Надеюсь, вы ни о чем не умолчите.

— Я тоже, — вздохнула Руточка. — Надеюсь…

Чудо-юдо-Рыба-Кит спланировал в густой ковыль, посреди бесконечной дикой степи, в ложбину между двумя давно обрушившимися курганами. Он продолжал бухтеть и жаловаться, но Кратов уже не слушал его. Он выскочил наружу и, стоя по пояс в сырой траве, жадно впитывал ее усталый шелест, далекие крики всполошенных птиц, раскаты удалявшегося грома. Только что здесь прокатилась гроза, и еще накрапывал мелкий дождик.

— Пяти дней не прошло, — сказал Кратов. — А успел соскучиться!

Он помог Руточке покинуть кабину, и теперь они стояли рядом, держась за руки, которые забыли расцепить. Мокрые и немного встревоженные оттого, что и им передалась грозовая тревога самой степи.

— Где это мы плюхнулись? — спросила Руточка.

— Честное слово, не знаю. С воздуха я видел автостраду неподалеку. Если хотите, я вас провожу.

— Не хочу. Здесь я сама. Выберусь на дорогу и вызову какой-нибудь транспорт. — Она помолчала. — Костик, а где же ваша семья? Я имею в виду настоящая семья? А?

Кратов не ответил.

Руточка пошла вперед, раздвигая ковыль руками, оступаясь на невидимых бугорках. Временами она оборачивалась, и в ее взгляде Кратову мерещилась огромная неуверенность. Тогда он шутливо грозил ей пальцем.

Потом он вернулся в кабину и долго сидел у открытого люка, молча улыбаясь собственным мыслям.

— Мальчик, — наконец пробормотал он. — Сопляк. Тоже… выбрал время…

Он закрыл глаза, и память услужливо вернула ему все накопившиеся за неполные сутки воспоминания. Вот Руточка тайком хихикает над его суетливым усердием в освоении премудростей сфазианского быта. Вот она тигрицей атакует разнеженного Энграфа. Вот она безучастно бредет по тропинке среди земных вишен и яблонь под чужим бессолнечным небом…