Клетка для райской птички - Марина Серова

– А кушать-то хочется, – со слезами на глазах загундосила Рона.

Эх, не зря говорят «Наглость – второе счастье». Ну как после таких слов развернуться и уйти, оставив живых людей помирать голодной смертью? Ладно, Таня, это последнее, что ты для этих полоумных сделаешь.

– Хорошо, – обратилась я к погорельцам, – я оставлю вам деньги на питание и оплачу камеру хранения, но с условием: в дальнейшем вы даже не помышляете о том, чтобы обращаться ко мне с просьбами о помощи. Иначе я ухожу, не оглядываясь.

Тоби и Рона наперебой начали убеждать меня в том, что никогда не посмеют побеспокоить меня своими проблемами.

– Ладно, пошли.

Я направилась в сторону автоматических камер хранения. Здесь действовала такая система: у кладовщика приобретаешь ключ от определенной камеры, кладешь в нее вещи, с внутренней стороны на шифраторе набираешь произвольную комбинацию из одной буквы и трехзначного числа, затем закрываешь ячейку. Главное во всей процедуре – не забыть шифр. Чтобы с моими отъезжающими не произошло конфуза, я набрала самый простой шифр. Не надеясь ни на их память, ни на аккуратность, я решила полностью обезопасить себя от неожиданностей. Взглянув на Тоби, я скомандовала:

– Давай руку.

Тоби протянул мне руку, я достала из сумочки шариковую ручку, засучила рукав погорельца и четким, крупным почерком написала «А 123».

– Это шифр, – посчитала нужным объяснить я. – Наберешь его и повернешь ключ.

Потом обратилась к Роне:

– Вот деньги на еду и на другие непредвиденные расходы. Надеюсь, что поездка увенчается успехом. Счастливого пути!

Миссия была окончена, и я с чувством выполненного долга отправилась домой, оставив соседей в зале ожидания.

К себе я вернулась выжатая как лимон. Сил хватило только на то, чтобы наскоро принять душ. Смыв с себя запах гари, я поплелась в комнату, расстелила постель и с наслаждением вдохнула аромат свежего постельного белья, оно пахло жасмином и лавандой.

Уже засыпая, я подумала: «Предсказание костей и на этот раз сбылось без задержки. За короткое время мой кошелек заметно похудел, причем потрачены мои доходы исключительно на помощь другим людям».

Наутро я проснулась вся разбитая. Вчерашняя беготня не прошла бесследно. Кое-как дотащившись до кухни, я сварила порцию живительного напитка и, прихватив чашку, отправилась обратно в постель. Лежа под одеялом, я маленькими глотками попивала кофе и размышляла.

На первый взгляд все более чем банально. Молодой мужчина, склонный к возлияниям, пригласил на свидание женщину. Они вместе выпили, что-то не поделили, и мужчина под действием паров алкоголя задушил свою избранницу. Потом, когда понял, что произошло, испугался и решил скрыть преступление. А как это сделать? В первую очередь нужно избавиться от трупа. Ведь встреча проходила у него на работе. Если выяснится их связь, подозрение сразу падет на него. Он замотал тело женщины в полиэтилен, который, кстати, оказался под рукой, и намеревался вынести его из здания. Чтобы успокоить расшалившиеся нервы, ведь не каждый день Мишка Шняга женщин убивал, он несколько раз приложился к бутылке. Это тоже понятно. А также то, что, переборщив с успокоительным, Мишка вырубился в подсобке, не доведя дело до конца. Что он забыл в подсобке? Да что угодно. Может, тряпку искал или веревку, чтобы труп перевязать. Даже то, что свидание было назначено в музее, вполне объяснимо. В этот день дежурить Мишка не должен был. Следовательно, свидание могло быть назначено в другом месте. А потом просто изменились обстоятельства и место встречи перенесли в музей. Может быть, у влюбленной парочки в последнее время отношения были напряженными, вот Мишка и не стал отменять свидание. А может быть, Олеся не поверила, что Мишка действительно на работе. Может, она ревновала его, подозревала в измене. И, чтобы отвести от себя подозрения, Мишка предложил Олесе приехать и убедиться в правдивости его слов. А тут магарыч Трофимыча кстати пришелся. Решил Мишка Шняга поляну даме накрыть. Для примирения, так сказать. Только примирение превратилось в окончательный разрыв. А теперь Мишка просто в несознанку ушел, вот и мелет про провал в памяти.

В этом случае и встреча Карагодина с Олесей накануне ее гибели объяснима. На остановку девушка пришла, собираясь ехать по каким-то своим делам. Когда подошел автобус, вспомнила, что по этому маршруту находится музей, в котором работает ее возлюбленный. Накануне как раз было его дежурство. Снедаемая ревностью, Олеся намеревается поехать в музей и выяснить, дежурил ли Мишка этой ночью. Вполне логично. Олеся даже делает попытку сесть в автобус, чему Карагодин и был свидетелем. Но в последний момент здравый смысл берет верх, и женщина отказывается от опрометчивого поступка, либо поняв, как глупо будет выглядеть ее визит в глазах коллег Воронкова, либо испугавшись того, что любимый человек рассердится и окончательно порвет с ней все отношения. В итоге Олеся остается на остановке.

Только вот личность Мишки Шняги как-то не вяжется с личностью Сомова. С таким папашей у девушки должны были и кавалеры быть соответствующие. Конечно, дочь Сомова могла быть не столь амбициозной натурой, а любовь, как говорится, зла… Зато ее поведение в последние месяцы жизни в общую картину вписывается как нельзя лучше. У самого Мишки солидных средств к существованию быть не могло. На зарплату сторожа бюджетного учреждения он мог позволить себе разве только раз в месяц сводить свою избранницу в дешевую забегаловку да посетить с ней оперный театр по бесплатной контрамарке, полученной в качестве премии за усердный труд. Олеся тоже зарабатывала не миллионы, а побаловать своего любимого хотелось. И она решила воспользоваться широкими возможностями, которые щедро предлагал ей отец. Она перестала отказываться от помощи, даже наоборот, стала сама обращаться к Сомову за субсидиями. Представить его или хотя бы рассказать о таком несолидном ухажере своему высокопоставленному отцу Олеся не решалась, поэтому ей приходилось придумывать истории то про нехватку мебели, то про вдруг возникшее желание поправить здоровье, то про планы насчет покупки автомобиля, чтобы у отца не возникло подозрений насчет того, куда на самом деле пойдут денежки.

С другой стороны, анализируя впечатление, сложившееся у меня от встречи с Воронковым, я могла сказать, что Мишка почти наверняка говорит правду. Моя интуиция просто настаивала на этом. Конечно, память алкоголика могла запечатлеть то, что ему в тот момент казалось правдой. Мишка Шняга мог искренне думать, что он ничего предосудительного не делал. Врачи-наркологи знают тысячи таких примеров. Напьется мужик вусмерть, перережет полсела, а память услужливо сотрет все неприятные файлы. И живет такой горе-пропойца в полной уверенности, что несет наказание за чужие грехи. И сокамерникам своим поет о невиновности, и адвокат его, поверив своей интуиции, подает апелляцию за апелляцией.

Размышляя таким образом, я пришла к выводу, что на повестке дня у меня целых три неотложных дела. Во-первых, мне катастрофически не хватает сведений о самой потерпевшей. То, что поведал мне ее отец, конечно, немаловажно, но взгляд незаинтересованной стороны поможет мне составить более реалистический портрет женщины. Как показывает практика, представления близких родственников о членах семьи всегда значительно отличаются от того, как те выглядят в глазах общества. Особенно это касается коллег. Как правило, на работе проявляются все скрытые от глаз родни черты характера. Значит, нужно срочно посетить место работы Олеси.

Во-вторых, я поняла, что, пока не получу разъяснения Никодима Трофимовича относительно причины его отсутствия на работе, не смогу решить самого главного вопроса: говорит ли Воронков правду или же лжет под воздействием алкогольной амнезии. Как бы ни был болен Лисченко, ему придется встретиться со мной. В конце концов, речь идет о смерти человека!

А третьим неотложным делом была настоятельная необходимость пообщаться с магическими костями. То, что мои финансы претерпят естественную убыль, никак не соотносилось с расследуемым делом, а мне хотелось получить совет именно по делу об убийстве.

Я решила приступить к выполнению неотложных задач с конца. Развязав шнурок, осторожно вынула кости из мешка. Подержала их в ладонях, крепко зажмурилась, образно представляя себе попеременно всех людей, связанных с расследованием, и выпустила кости из рук. Через несколько секунд, открыв глаза, я изучила результат. «30+15+8» – «Вам откроются неизвестные ранее факты». Да, если учесть, что в процессе расследования непрерывно открываются какие-то ранее неизвестные факты, то ничего принципиально нового я не узнала. Хотя уверенность в том, что это произойдет, тоже не лишняя.

Оставив на время предсказания, я попыталась связаться с Никодимом Трофимовичем. Набрав номер, выслушала сообщение о недоступности абонента. Меня это не удивило. После вчерашней беседы с женой Лисченко я была почти уверена в том, что добровольно этот товарищ на контакт не пойдет. Придется мне выманивать Никодима Трофимовича хитростью. О приманке подумаю позже, а сейчас займусь выяснением личности покойной. Помнится, отец Олеси упоминал о том, что его дочь окончила педагогический институт и теперь трудится в одной из школ Тарасова. К сожалению, номера школы Сомов не называл. Лишний раз беспокоить его мне не хотелось. Начнет опять отчета требовать, а я этого категорически не терплю. Будет что сказать – сама сообщу, а пока новости клиента не касаются, нечего вмешиваться. Но как по закону подлости, телефон возвестил о том, что меня хотят слышать. И, конечно же, это был Сомов! Ладно, теперь хоть не будет необходимости перерывать весь Интернет в поисках информации о месте работы Олеси. Раз уж Сомов сам соизволил выйти на связь, добуду нужную информацию у него.