Альтернатива для дураков - Чингиз Абдуллаев

В пятницу вечером я обнаружил, что за мной следят. И избавиться от гавриков, которые меня «вели», было нетрудно. В метро я их сначала помучил, а потом легко оторвался. И приехал на встречу в бар Славы, только немного опоздав. Все остальные были уже на месте. Наш подопечный поехал к себе домой, не заезжая сегодня к любовнице. Он должен был заехать к ней завтра днем. Обычно он заезжал сначала к ней, а потом ездил в сауну. Хотя мне казалось, что мужчина должен действовать несколько иначе. Сначала ездить в сауну, а потом к любовнице. Но он, видимо, соответствующе и относился к своей «даме сердца».

Сперва он приезжал к ней, сразу после работы, заканчивая свои служебные дела в субботу примерно в три-четыре часа дня. И затем в сауну, где его ждали друзья.

Мы специально проверяли, а Маслаков даже в баню заходил. Там шло обычное дружеское застолье и собирались близкие друзья нашего подопечного.

Я приехал на встречу в плохом настроении, и Сергей сразу все понял, когда я вошел в бар и плюхнулся на скамью.

— У тебя проблемы? — спросил он.

— Мотин решил послать за мной своих наблюдателей, — угрюмо пояснил я.

Ребята переглянулись.

— Может, ты ошибся, — предположил Аракелов, — может, это были не они?

— Я проверял. Точно они. Сегодня Мотин меня мордовал три часа. А потом еще пришел его начальник и тоже задал пару-тройку неприятных вопросов.

— Они не отстанут, пока нас не дожмут, — зло сказал Хонинов.

— Им же нужно кого-то наказать, — резонно заметил Маслаков, — сколько людей погибло, а виновных нет. Им нужно кого-то наказать, вот они и собираются обвинить нас во всех прегрешениях. Им даже выгодно нас подставить.

— Они так и сделают, — подтвердил я, вспомнив мой допрос, — они уже точно хотят во всем обвинить нас. В лучшем случае уволят из органов. В худшем — отдадут под суд.

— Закончили дискуссию, — подвел итог Хонинов, — давайте лучше подумаем над нашим делом. Это сейчас для нас важнее всего.

— Он уже дома, — доложил Аракелов.

— Сегодня, да, — согласился Маслаков, — нам нужно договориться на завтра.

— Будем действовать, как условились, — подвел итог нашему совещанию Хонинов, — и без вольностей. Раз Мотин решил устроить за нами наблюдение, значит, уже согласовал этот вопрос с начальством. Значит, для себя они уже все решили. Сделаем так — завтра ты, Никита, будешь сидеть весь день дома. Пусть они тебя пасут там, в квартире. У тебя должно быть абсолютное алиби. Весь день ты должен не просто сидеть дома, а появляться время от времени на балконе, выносить мусор, беседовать во дворе с соседями, чтобы все видели и знали, как ты провел этот день. Ты меня понимаешь, Никита? Очень важно, чтобы ты весь день был у них на виду.

Я подавленно кивнул головой. Конечно, он был прав. Если завтра я не смогу гарантировать, что за мной нет хвоста, — вся наша операция никому не нужна. В таком случае мы из охотников автоматически превращались в дичь. И еще неизвестно, для кого мы в таком случае загоняли нашего подопечного. Это как на охоте, когда стая волков охотится на лося и в пылу охоты не замечает, что их уже обложили флажками со всех сторон и скоро встретят ружья егерей и охотников.

В общем, домой я возвращался в таком паскудном настроении, что об этом лучше не вспоминать. Мне казалось, что в субботу все будет по-другому. Откуда нам было знать, что нас ждет в субботу.

Про остальное я уже напишу со слов ребят, которые мне все потом рассказали. В субботу поначалу все было, как мы условились. Я остался дома, выходил на балкон, улыбался соседям, делал несколько раз зарядку, гулял по двору, даже сыграл в футбол с дворовым молодняком, очумевшим от такого гостя.

Для них я был почти герой, они знали, что я работал в МУРе. Я даже успел заметить парочку моих наблюдателей, которые сидели в машине, стоявшей прямо напротив моего двора. Они не очень и таились, из чего я сделал вывод о правильности суждений Хонинова. Видимо, действительно Мотин для себя все уже решил. И теперь ему важно было спровоцировать меня или наших ребят на какой-нибудь необдуманный поступок, чтобы окончательно решить наш вопрос.

У ребят тоже поначалу все шло как обычно. Рано утром Решко поехал на службу в министерство. В обед он не вышел, видимо, перекусил на работе. Ровно в четыре часа он покинул министерство и поехал к своей любовнице. Уже здесь наши ребята откровенно за ним следили, остановили машину прямо рядом с магазином, где он оставил свой автомобиль, когда зашел за покупками. Но он ни на что не обращал внимания. Видимо, больше думал о длинных ногах своей любовницы. Я ее тоже видел. Девочка была очень аккуратная, хотя и стервозная. И что таким нужно? Почему вместо того, чтобы выйти нормально замуж и рожать детей, она становится содержанкой уже не очень молодого и неприятного офицера милиции? А вдобавок ко всему умудряется завести себе еще и кавказца. Чего ей не хватает?

Только денег. Другого ведь ничего ей не могут дать эти двое уже не очень молодых и женатых «чайников».

И, может, действительно все дело только в деньгах? Вообще правильно говорят, что все решают деньги. В нашем мире уже не осталось таких понятий, как любовь или привязанность, дружба или совесть. Деньги — главный стимул и главное мерило наших отношений. Зачем девочке искать себе молодого парня, мучиться с ним в коммуналке или без квартиры, ждать, пока он встанет на ноги, начнет зарабатывать? Зачем ей рожать в муках детей, растить их, купать, заботиться, и все для того, чтобы в сорок лет превратиться в старую бабу, уже не реагирующую не только на своего мужа, но и вообще на мужиков? Дети такого благородства не оценят, мужу все будет казаться нормальным. А у девочки только одна жизнь. И есть длинные ноги и смазливая мордашка для того, чтобы устроиться гораздо лучше своих подруг. Вот поэтому она плюет на все и решает жить сегодняшним днем.

Может, она правильно решает, это не мне судить, но обидно, что современные девушки предпочитают жить по законам циников, а не романтиков.

Как бы там ни было, Решко даже не заметил ведущуюся за ним слежку и, оставив машину во дворе, поспешил к своей бабе. Больше двух часов он у нее никогда не оставался, наверно, просто сил не хватало. Ребята, конечно, очень нервничали, им казалось, что такой профессионал, как подполковник из министерства, просто обязан был заметить их наблюдение. Аракелов даже считал, что Решко просто притворяется и давно их заметил.

Но через два часа Решко вышел из дома, сел в свою машину, чтобы поехать в сауну, где его уже ждали друзья. Вот тут-то он и обнаружил идущую за ним машину. Ребята сразу поняли, что он их заметил. Он занервничал, сначала попытался оторваться, потом два раза проверил и, когда убедился, что следят именно за ним, резко повернул машину и отправился к себе домой. Машину он оставил на стоянке и почти бегом пробежал расстояние от стоянки до дома, уже не оглядываясь на машину с ребятами. На это и был наш расчет. Главное, чтобы он не поехал на работу, где его телефоны мы никак не могли прослушать. Но, видимо, наши ребята его сильно напугали, если он решил поспешить домой. Если бы он немного подумал, то успокоился бы и позвонил из первого же попавшегося телефона-автомата, который мы не могли бы прослушать. Но он явно испугался, даже больше, чем можно было предположить. И поэтому поспешил к себе домой, где мы могли спокойно услышать его телефонные разговоры.

Ребята настроили аппаратуру и почти сразу услышали, что Решко кому-то звонит. На другом конце провода раздался незнакомый мужской голос.

— Я слушаю.

— Виталий Николаевич, — быстро заговорил Решко, — у меня проблемы.

— Что случилось? — спросил неизвестный.

— Я сегодня обнаружил, что за мной следят, — почти плачущим голосом сообщил подполковник.

— Может, вам показалось? — спросил Виталий Николаевич.

— Нет. Я все проверил. За мной следят. Я сразу понял, что они следят именно за мной.

— Кто это был?

— Я не знаю. Может, ФСБ или наши. Я ничего не знаю. Вы обещали мне помочь… вы обещали…

— Откуда вы звоните? — спросил более проницательный Виталий Николаевич.

Секундное замешательство. Подполковник вдруг понял свою ошибку. Но не стал себя выдавать.

— С улицы, — соврал он.

Видимо, это секундное замешательство уловил и его собеседник. Но не стал ничего переспрашивать.

— Хорошо, — сказал он, — успокойтесь и не волнуйтесь. Я вам позвоню. До свидания.

Он положил трубку. А Решко выругался в трубку, даже не положив ее. Видимо, понял, что совершил роковую ошибку. Но больше не стал ничего говорить. Через полчаса он позвонил какому-то своему знакомому и потребовал вернуть деньги, которые ему ссуживал. Но потом звонить вообще перестал. К этому времени у него на этаже дежурил Маслаков. Мы ведь профессионалы и знаем, что в таких случаях делают люди, осведомленные о том, что их телефон может прослушиваться. Они выходят звонить к соседям. Так и Решко. Поняв, что по своему телефону он никуда не может звонить, он дважды выходил из своей квартиры и, позвонив соседям, вежливо просил разрешения воспользоваться их телефоном. Маслаков поднимался на следующий этаж, но все слышал, однако не мог узнать, кому именно звонил Решко.