Роза Миров. Закон Дракона - Дмитрий Силлов

Лис посмотрел на толстяка с нескрываемой завистью. Богатым в этом мире все позволено, все для них. Даже казнь у них не такая, как у простого люда. Только вот непонятно, зачем такой эскорт для трех накрепко связанных людей? Может, усиленная охрана положена во время казней, чтоб толпа зрителей не отбила несправедливо осужденных?

Между тем повозка поравнялась с городскими воротами. Стража, завидев перья на кованых шлемах, немедленно распахнула тяжелые створки. Копыта лошадей и колеса повозки прогрохотали по доскам подъемного моста – и ноздри Лиса уловили мерзкий, сладковатый запах разложения.

Неприятное это дело, смотреть на трупы, болтающиеся на виселицах, – свежие, полуразложившиеся, некоторые вообще практически скелеты с клочьями засохшего, почерневшего мяса на ребрах, которым побрезговали даже вороны. Даже человек с крепкими нервами порой невольно отвернется, прикрывая лицо полой плаща, чтобы ненароком не вдохнуть трупный запах. Но совсем другое – глядеть на повешенных и осознавать, что сам вот-вот станешь таким же, как они, заняв свое место в ряде виселиц, скорбно торчащих вдоль дороги.

Кстати, никакой толпы возле места казни не наблюдалось. Так, десяток зевак, стоящих неподалеку от трех свежепостроенных виселиц. Они были довольно тесно натыканы между двумя старыми, почерневшими от времени глаголями, на которых качались два раздувшихся трупа.

– Эх, – вздохнул дед. – А ведь совсем недавно вешали гораздо реже. Это все новый закон про магию. Слабых-то колдунов много, почитай, каждый десятый может потушить огонь в печи или, скажем, наложить заклинание на тесто, чтоб быстрее всходило. Так нет. Оставили список разрешенных заклятий, которых меньше, чем пальцев на руках, а остальное – запрет под страхом смертной казни. Ох, времена проклятущие…

Пока дед причитал, процессия остановилась. Рыцарь, следовавший впереди колонны, нетерпеливо махнул стальной перчаткой.

– Выгружайте, – прогудело из-под шлема.

Немедленно шестеро легкобронированных стражников спешились и, разомкнув ножные кандалы, сноровисто сбросили пленников с телеги на землю.

– Полегче, железнолобые! – заверещал Итан. – Доживете до моих лет, узнаете, что такое старые кости. Не хватало мне еще перед смертью получить перелом бедра!

Стражники заухмылялись было, оценив шутку, однако, подчиняясь окрику одного из сержантов, вновь закаменели лицами.

К виселицам на низкорослой, но крепкой лошадке подъехал человек в одеянии из домотканой, некрашеной материи – похожие носили большинство горожан, не отличавшиеся солидным достатком. На голове всадника был надет красный балахон с прорезями для глаз. Спешившись, человек подставил под глаголи заранее заготовленные чурбачки и принялся ловко привязывать к перекладинам веревки с петлями, отрезая лишние концы большим мясницким ножом. Даже отсюда, с земли, Лису было видно – одна веревка тонкая и из чистого шелка, а остальные две – толстые, грубого плетения. Похоже, за одного из пленников палачу точно проплатили заранее.

Старик, извиваясь ужом, исхитрился сесть на земле.

– Ну вот, даже костюма для палача не нашли приличного, только на балахон и расщедрились, – огорченно произнес Итан. – Конечно, для голытьбы вроде нас и так сойдет. Зато охрана – прям как у лордов каких.

Выговорившись, старик тихонько свистнул. Человек в балахоне немедленно отреагировал, повернув голову. Тестомес метко плюнул, и к ногам палача упала тяжелая монета.

«Не иначе, старик ее за щекой держал, – с легкой завистью подумал Лис. – Теперь ему точно быстрая смерть уготована. В отличие от меня».

Палач наклонился было за подношением, но окрик мага Гильдии Сенситов опередил его.

– Не трогать! – словно плетью хлестнул яростный голос.

– Проклятый маг! – прошипел Итан.

Только сейчас Лис сумел рассмотреть того, о ком говорил Тестомес. В сказках, которые рассказывал Лису в детстве дядька Стафф, все волшебники были старцами, убеленными сединами, в колпаках со звездами и с красивыми посохами в руках.

Но этот маг был полной противоположностью устоявшимся образам детства. Опытный всадник сжимал коленями бока тонконогого жеребца, наверняка стоившего целое состояние. Легкий, но очень дорогой доспех покрывал его тело, словно чешуя сказочной рыбы, переливаясь при каждом движении. Черные, прямые волосы выбивались из-под открытого серебряного шлема со стрелкой, спускающейся на тонкий нос. Пожалуй, только отсутствие оружия да черные глаза, горящие неестественным, потусторонним светом, отличали мага от герцога или графа, которых, как говорил дядька Стафф, развелось в последнее время как вшей на собаке.

– Не трогать! – повторил маг.

– Скотина… – еле слышно прошептал Итан…

Один из всадников с красной повязкой на рукаве кольчуги развернул пергамент и скороговоркой зачитал приговор.

– Именем графа Стоуна, правителя города, приговариваются к повешению торговец Вилли Обманщик, простолюдин Итан Тестомес и безымянный член преступной Гильдии Воинов ночи, выползший на нашу священную землю из Черного пятна. Все преступления вышеназванных лиц записаны в архивах города, приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Скреплено городской печатью, печатью служителей Высших и знаком Гильдии Сенситов.

– И эти приложили свои грязные лапы, – презрительно сплюнул на землю Итан.

Тем временем палач закончил свою работу, спрыгнул с последнего чурбака и уставился на всадников, словно сторожевая собака, ожидающая команды.

– Приговор привести в исполнение, – приказал всадник с повязкой.

– Ну что ж, бывай, парень, – подмигнул дедок Лису. – Глядишь, встретимся в Обители мертвых.

Человек в красном балахоне хорошо знал свое дело. Легко подхватив связанного толстяка под мышки, он ловко пристроил его на чурбак под виселицей. Пока палач затягивал на мясистой шее шелковую веревку, торгаш еле стоял на ногах, тупо хлопая глазами и пытаясь осознать происходящее.

Правда, прийти в себя он так и не успел. Резкий удар ногой выбил чурбак из-под толстяка. Тот захрипел, но палач быстро подскочил к начавшему раскачиваться телу, обхватил его за пояс и со всей силы рванул книзу, вложив в рывок весь свой вес.

Видимо, палачу заплатили очень хорошо. Настолько хорошо, что он перестарался. Шелковая веревка легко перерезала кожу и мышцы шеи. Послышался треск разрываемой плоти и хруст позвонков…

Палач вместе с телом толстяка рухнул на землю, а под ноги лошадям, разбрызгивая кровь во все стороны из порванных артерий, покатилась щекастая голова торгаша. Породистые кони, больше привыкшие к парадам, чем к битвам, захрапели и сдали назад. Всадник с повязкой, читавший приговор, едва не вывалился из седла – хорошо, что сенсит вовремя поддержал его за плечо.