В голубых канадских водах - Спэнсер Кэтрин

— Ага, — пробормотал он, глядя на ее совершенное лицо, — ты думаешь, что тебе не нужен ни я, ни мое кольцо. Ну, дорогуша, если ты беременна, у тебя нет выбора. Я заставлю тебя принять мое предложение, и ты не сможешь отказаться. Мой ребенок не должен расти незаконнорожденным.

Засунув снимок в ящик, он потянулся к телефону и набрал ее номер. На этот раз ее мать ответила на третий гудок.

— К сожалению, ее нет, — вздохнула Мэв.

— Неужели? Насколько я знаю, она больна. Но, очевидно, ей стало лучше.

— М-м-м, да. — Бедная женщина явно была в смятении. — Я жду ее с минуты на минуту. Вы не хотите ей что-нибудь передать?

— Да. Скажите, что есть небольшое дело, которое я хотел бы обсудить с ней за обедом. Через час я заеду за ней. И если окажется, что у нее есть другие дела, я буду ждать весь вечер… Если понадобится.

Глава СЕДЬМАЯ

— Нет, мама, я не могу с ним встретиться. Не сегодня.

— По-моему, у тебя нет выбора. Он говорил очень решительно. И потом, тебе же не удастся вечно избегать его.

— Я могу позвонить и отложить встречу. —Не трать напрасно силы, — посоветовала Клео, посмотрев в окно через кружевную занавеску. — Он подъезжает к воротам.

Лейла растерялась. В последние несколько недель события вырвались из-под ее контроля. Мысли метались от одной проблемы к другой, ни одну не решая.

Как она сумеет расплатиться с последними долгами, если не сможет работать? Где она будет жить? В домике Клео едва хватает места троим, а пятеро явно не уместятся. И самая тревожная мысль: как она откроет Данте, что он будет отцом двойняшек?

— Отвлеките его, — попросила она мать и Клео. —Мне надо немного времени, чтобы подготовиться.

Настроение испортилось, еще когда она подходила к дому. С ней заговорил незнакомый человек. Лейла моментально узнала его: сборщики долгов, где бы они ни действовали, в Сингапуре или Ванкувере, выглядят одинаково.

— Уходите. — Лейла протиснулась мимо него на тропинку, ведущую к дому. — Я плачу долги отца по возможности быстро.

Он ушел. По закону он обязан уйти. Но кредиторы рано или поздно пошлют другого. И так будет, пока она не заплатит последний цент…

Лейла быстро приняла душ и начала искать в гардеробе что-нибудь удобное.

От предстоящей встречи с Данте блаженное состояние, которое охватило ее, когда она узнала, что утренний диагноз подтвердился, рассеялось, как туман в летнюю жару. Ссора в понедельник раскрыла изъяны в самом фундаменте их отношений.

Страсть еще кипела в обоих. Ненасытная и требовательная, даже когда положение хуже некуда. Она все еще любила его и боялась, что это навсегда. В этом смысле она дочь своей матери. Как бы жестоко все ни обернулось, Лейла не представляла, что могла бы пережить с другим мужчиной такое невероятное слияние тела, разума и души, какое пережила с Данте.

На Пойнсиане казалась вполне правдоподобной вера в то, что судьба на их стороне. Но теперь эта вера сильно пошатнулась. Вмешательство реальной действительности вытеснило мечты об идеале.

— Лейла, — мать постучала в дверь, — Данте теряет терпение.

— Сейчас буду готова. — Она вытаскивала из шкафа платья и браковала их одно за другим. Уже стало трудно найти что-нибудь подходящее. Во всех туалетах она выглядела как плохо набитая сарделька, перетянутая посередине. Наконец она нашла слишком нарядное для такого случая прямое шелковое платье с жакетом в тон ему, которое без морщинок обтекало бедра. А жакет скрывал пополневшую талию.

Лейла застегнула на шее нитку речного жемчуга и всунула ноги в светлые замшевые лодочки. Глубоко вздохнула. Надо взять себя в руки. Впереди тяжелое испытание. Мать права: несмотря ни на что, нельзя больше скрывать от него новость.

Данте сидел, любезно беседуя с Мэв и Клео. Увидев Лейлу, он поднялся и сказал:

— Ты мило выглядишь.

Но Лейла знала: в его сердце нет ей места —холодные глаза, искусственная улыбка.

— Я не ожидала увидеть тебя сегодня вечером, —сказала она, когда они сели в машину. — Чем вызван твой визит?

— По-моему, нам пора поговорить. Нельзя же делать вид, что ничего не произошло. Мы работаем в одном офисе. Неизбежно будем встречаться. Не лучше ли открыто всё выяснить и прийти к приемлемому для обоих соглашению?

— Что ты имеешь в виду под «всё»?

— Я думал, тебе захочется сказать мне, — бросил он. Костяшки пальцев, сжимавших руль, побелели.

— Ты чем-то огорчен? — Тревога нарастала. Она не ошиблась. Он явно разозлен.

— Я должен быть огорчен?

— Нет. — Тревога усилила ее смятение. — Если ты собираешься отвечать вопросом на вопрос, мы можем сразу же расстаться. У меня нет сил на такого рода игру.

Еще несколько сот ярдов он вел машину молча.

— Последнее время у тебя на многое нет сил, —небрежно бросил Данте. — Тебя не было сегодня в офисе. Будь любезна, скажи почему?

Ох, нет! Не теперь, когда он в таком настроении. Лучше подождать. Может быть, вкусная еда улучшит расположение его духа.

— У меня было назначено несколько встреч в других местах, — объяснила Лейла и замолчала.

— Понимаю. — Он подождал и, убедившись, что Лейла не собирается уточнять, перескочил на другую тему: — Как поживает твой добрый друг, мистер Флетчер? Или при твоем загруженном расписании у тебя нет для него времени?

— Ты все же не мог удержаться, чтобы не упомянуть его! Энтони лучше. Вчера я разговаривала с ним. Память постепенно к нему возвращается. Он вспомнил, что я не приняла его предложения.

Данте затормозил на красный свет и забарабанил пальцами по рулю.

— В этом вопросе у тебя накапливается опыт. Разве не так? Сначала Флетчер, потом я.

— Я отказала Энтони, потому что не любила его. С тобой все по-другому.

— Как?

— У нас с тобой возникли проблемы. Мы пока что не нашли способа разрешить их. И это мешает нам быть счастливыми.

— Какого рода проблемы, Лейла? Уточни.

— Начнем с того, что ты потерял ко мне доверие. Я люблю тебя, Данте, а ты, похоже, более склонен верить наветам Карла Ньюбери, чем тому, что я говорю или делаю.

— Ньюбери — осел, чье мнение я ни в грош не ставлю. — Данте выглядел чуть ли не пристыженным. — Конечно, я зря упомянул его имя. У тебя могло создаться впечатление, будто сточная канава, которая у него вместо головы, влияет на мой взгляд на вещи.

— Приятно слышать, — мягко проговорила Лейла. Если бы он еще и соединил слова с действиями: взял ее руку, коснулся плеча, позволил бы себе хоть самый маленький жест в попытке перекинуть мост через пропасть, возникшую между ними.

Но он погрузился в мрачные мысли. С каждой секундой молчания пропасть становилась глубже и шире. Наконец он заговорил:

— К несчастью, Лейла, это не меняет факта, что мы с тобой зашли в тупик. Суть в том, что мы наслаждались романом на отдыхе. Само по себе это вполне безвредное отвлечение от забот. Наша ошибка в том, что мы думали, будто это может быть основой брака. И я должен принять огромную долю вины на себя. Я провел столько деловых сделок, что мне следовало бы понимать: фундамент любого контракта — холодная логика и твердые факты.

— А как насчет чувств, Данте, или доверия? Они не входят в джентльменское соглашение?

— Им не может быть места в контракте. Чувства слишком непостоянны. Слишком эфемерны. Что же касается доверия… у тебя свои маленькие секреты. У меня — свои.

Дождь, ливший днем, прошел. Закат окрасил небо на западе в мягкие желтовато-оранжевые тона. Вечер для влюбленных: для прогулок рука в руке по тихим улицам, для поцелуев в укромных уголках.

Они с Данте еще неделю назад были так отчаянно, так сильно влюблены. Казалось, ничто не может разлучить их. А сейчас они сидели как чужие. Между ними пролегла непреодолимая трещина. Но лучше умереть, чем показать, что его слова раздавили ее.

— Что ж, рискну признать, что ты прав, — проговорила Лейла, стараясь не терять самообладания. — Решение представить наши отношения как роман на отдыхе лишает их горечи и позволяет нам вести себя так, будто ничего не случилось. Но, увы, Данте, это решение не годится.