Зима мира - Кен Фоллетт

В тот вечер в бистро «Роберт» проходило что-то вроде поминок. Никто ничего конкретно не организовывал, но к восьми часам зал был полон – социал-демократы, коллеги Мод – журналисты и друзья Роберта из театральных кругов. Наиболее оптимистичные говорили, что свобода просто впала в анабиоз на время экономического спада и однажды проснется. Остальные скорбно слушали.

Ллойд пил мало. Ему не нравилось, как алкоголь действует на мозги. Мысли становились спутанными. Он спрашивал себя, что могло сделать левое крыло, чтобы предотвратить эту катастрофу, и не находил ответа.

Мод рассказала им про Курта, ребенка Ады.

– Она привезла его из больницы домой, и сейчас он, похоже, чувствует себя вполне хорошо. Но его мозг поврежден, и нормальным он никогда не станет. Когда он подрастет, ему, бедному крохе, придется жить в специальном учреждении.

Ллойд слышал, что роды принимала одиннадцатилетняя Карла. Какая мужественная малышка.

В половине десятого прибыл комиссар Томас Маке. Он был в форме штурмовиков.

В последний раз, когда он был здесь, Роберт его высмеял, но Ллойд чувствовал угрозу, исходящую от этого человека. Он выглядел по-дурацки, с этими маленькими усиками посередине жирной физиономии, но глаза его жестоко поблескивали, и Ллойду от этого было не по себе.

Роберт отказался продать ему ресторан. Что ему нужно теперь?

Маке остановился посреди обеденного зала и крикнул:

– В этом ресторане поощряется развратное!

Посетители притихли, гадая, что бы это значило.

Маке поднял указательный палец, словно хотел сказать: «Послушайте, вам же лучше будет!» В его действиях Ллойду почудилось что-то ужасно знакомое, и он понял, что Маке копирует Гитлера.

– Мужественный характер германской нации не совместим с гомосексуализмом.

Ллойд нахмурился. Он что, намекает, что Роберт голубой?

С кухни в зал вышел Йорг, он был в высоком колпаке шеф-повара. И встал возле двери, не спуская глаз с Маке.

Ллойда поразила ужасная мысль. Может быть, Роберт действительно голубой.

В конце концов, они с Йоргом жили вместе с самой войны.

Оглядев их манерных приятелей, Ллойд заметил, что все они были мужского пола – и парами, за исключением двух коротко стриженных женщин…

Ллойд растерялся. Он знал, что существовали люди нетрадиционной ориентации, и как человек широких взглядов, он считал, что их следует не преследовать, а помочь им. Однако для него это были извращенцы и калеки. Роберт и Йорг казались нормальными людьми, занимались собственным делом, вели размеренный образ жизни – почти как супружеская чета!

Он повернулся к маме и тихо сказал:

– А что, Роберт с Йоргом правда…

– Да, милый, – ответила она.

Сидящая рядом с ней Мод сказала:

– В юности Роберт был грозой слуг.

Обе тихонько засмеялись.

Ллойд пережил двойное потрясение: мало того, что Роберт голубой, – к тому же, оказывается, мама и Мод способны так легкомысленно шутить на эту тему!

– Заведение закрывается! – объявил Маке.

– Вы не имеете права! – сказал Роберт.

Не может Маке в одиночку закрыть ресторан, подумал Ллойд. Но потом он вспомнил толпу коричневорубашечников на сцене Народного театра. Он бросил взгляд в сторону входа – и с ужасом увидел, что в двери проталкиваются штурмовики.

Они пошли меж столов, сметая бутылки и бокалы. Одни посетители, замерев, сидели и смотрели, другие вскочили с мест. Несколько человек закричали, завизжала женщина.

Вальтер встал и произнес громко, но спокойно:

– Мы все должны мирно разойтись. Не нужно вести себя грубо. Сейчас все оденутся и отправятся по домам.

Посетители начали выходить, кто пытался забрать свои пальто, кто бежал прямо так. Вальтер с Ллойдом повели Этель и Мод к выходу. Касса была у дверей, и Ллойд увидел, как коричневорубашечник открыл ее и начал рассовывать деньги по карманам.

До этого момента Роберт стоял спокойно, печально глядя, как спешит прочь сегодняшняя выручка, но уж это было чересчур. Он издал возмущенный вопль и оттолкнул штурмовика от кассы.

Коричневорубашечник ударом кулака сбил его с ног и принялся его, лежащего на полу, избивать ногами. К нему присоединился еще один.

Ллойд бросился Роберту на помощь. Оттолкнув штурмовиков, он услышал, как мама крикнула: «Нет!» Йорг подоспел почти так же быстро, и вдвоем они наклонились к Роберту, чтобы его поднять.

На них тут же набросились еще несколько коричневорубашечников. Ллойда били кулаками и ногами, и что-то тяжелое ударило по голове, он вскрикнул от боли и подумал: «Неужели снова!»

Он повернулся к нападающим, нанося удары и левой и правой, стараясь, как его учили, впечатывать каждый удар, бить сквозь цель. Он сбил с ног двоих, потом его схватили сзади, и он потерял равновесие. В следующий миг он был уже на полу, двое держали его, а третий бил ногами.

Потом его перевернули на живот, руки заломили за спину, и он почувствовал на запястьях металл. Впервые в жизни он оказался в наручниках. Он снова испугался, но уже другого: это была уже не просто драка. Били его и раньше, но теперь впереди ждало кое-что похуже.

– Вставай, – сказали ему по-немецки.

Он поднялся на ноги. Болела голова. Он увидел, что Роберт и Йорг тоже в наручниках. У Роберта изо рта шла кровь, у Йорга один глаз не открывался. Их держали полдюжины штурмовиков. Остальные пили из бокалов и бутылок, оставшихся на столах, или стояли у тележки с десертами и, с измазанными кремом лицами, уплетали пирожные.

Все посетители, похоже, вышли. Ллойд облегченно подумал, что мама выбралась.

Дверь ресторана открылась, и вернулся Вальтер.

– Комиссар Маке, – сказал он, демонстрируя характерную для политиков способность запоминать имена и стараясь говорить с как можно более властным видом, – что означает этот произвол?

– Эти двое – гомосексуалисты, – сказал Маке, указывая на Роберта и Йорга. – А этот мальчишка напал на полицейского при исполнении, когда тот их арестовывал.

Вальтер указал на кассу – она была открыла, ящички были выдвинуты и опустошены, не считая нескольких мелких монет.

– А что, в наши дни полицейским положено грабить кассы?

– Должно быть, какой-нибудь посетитель воспользовался неразберихой, возникшей при сопротивлении аресту.

Несколько штурмовиков понимающе захохотали.

– Маке, раньше вы были полицейским, охраняющим правопорядок, не так ли? – сказал Вальтер. – И, должно быть, когда-то гордились этим. А кто вы теперь?

Маке оскорбился.

– Мы и обеспечиваем правопорядок, ради безопасности Отечества.

– Я хотел бы знать, куда вы собираетесь отправить арестованных? – упрямо продолжал Вальтер. – Это будет должным образом функционирующее место содержания под стражей? Или какое-то полулегальное, незаконное помещение?

– Их отвезут в казармы на Фридрихштрассе, – возмущенно сказал Маке.

Ллойд заметил, как на лице Вальтера мелькнула довольная усмешка, и понял, что Вальтер умело манипулировал Маке, сыграв на остатках профессиональной гордости, чтобы заставить его открыть свои намерения. Теперь хотя бы Вальтер знал, куда повезут Ллойда и остальных.

Но что будет в казармах?

Ллойда никогда не арестовывали. Однако он жил в лондонском Ист-Энде и знал множество людей, попадавших в полицию. Почти всю жизнь он играл на улицах в футбол с мальчишками, отцы которых частенько попадали за решетку. И он знал, какой славой пользовался в Олдгейте участок на Леман-стрит. Мало кто выходил оттуда невредимым. Рассказывали, что все стены там в крови. Наверное, на Фридрихштрассе вряд ли будет лучше?

– А ведь это международный инцидент, комиссар, – сказал Вальтер. Ллойд подумал, что, обращаясь к нему по чину, Вальтер надеялся, что это заставит Маке вести себя как подобает должностному лицу, а не погромщику. – Вы арестовали трех иностранных граждан – двух австрийцев и одного англичанина… – Он поднял руку, словно отметая протесты. – Теперь уже поздно идти на попятную. Оба посольства уже извещены, и я не сомневаюсь, что не пройдет и часа, как их представители постучат в двери Министерства иностранных дел на Вильгельмштрассе.

Интересно, подумал Ллойд, правда ли это.

– Министерство иностранных дел вряд ли поспешит на выручку двум гомикам и мальчишке-хулигану, – сказал Маке, неприятно улыбаясь.

– Наш министр иностранных дел, фон Нейрат, не является членом вашей партии, – сказал Вальтер. – Вполне может оказаться, что он ставит на первое место интересы Отечества.

– Думаю, вы обнаружите, что он делает, что приказано. А сейчас вы мешаете мне исполнять мои обязанности.

– Предупреждаю вас, – сказал Вальтер с вызовом, – лучше точно следуйте букве закона, или у вас будут неприятности.

– Убирайтесь с глаз моих! – сказал Маке.

Вальтер ушел.

Ллойда, Роберта и Йорга вывели наружу и бросили в кузов какого-то грузовика. Им пришлось лежать на полу, а на скамейках сели охраняющие их коричневорубашечники. Грузовик тронулся. Ллойд обнаружил, что находиться в наручниках очень больно. Ему все время казалось, что рука вот-вот выйдет из плечевого сустава.