Королева. Выжить, чтобы не свихнуться - Оксана Гринберга

– Что с вашей рукой? – встревожился Роберт. – Позвольте посмотреть! Я слышал, вы прогнали всех королевских лекарей.

– Ничего страшного, – заверила я, чувствуя, как массируют мышцы его ловкие пальцы. Приятно… – Роберт, вы не откажетесь поужинать со мной этим вечером?

И почему спросила? Каким сквозняком надуло в голову эту мысль? Не знаю. Единственное, кажется, довольный лорд Дадли не догадывался, что сегодня и впредь я решила также ужинать в компании верных «мужчин в черном» – Роджера и Уильяма Сесила.

А вот и государственный секретарь собственной персоной! Мы столкнулись с ним в галерее, где меня приветствовали восторженным визгом фрейлины. Остальные придворные толпились позади, до меня долетали поздравления с выигранным матчем. Один лишь Уильям окинул королеву, меня то есть, мрачным взглядом и пробурчал:

– Замуж вам надо, ваше величество!..

Я промолчала. Может, и надо. Пусть в этом мире мне всего лишь двадцать пять, но я, кажется, прижилась и даже не свихнулась. Почему бы и не выйти? Осталось придумать за кого.

Глава 8

Время шло, сплеталось в затейливые кружева из дел и новых впечатлений. Дни, насыщенные событиями, сменяли друг друга, будто картинки в калейдоскопе, да так быстро, что я не успевала ими насладиться. Вечерами просто падала в кровать и отключалась. Кстати, спала не одна – постель под светлым пологом со мной делили Кэти и Бэсси. Вот такой девичник! Утром вставала ни свет ни заря, но меня уже поджидал Роджер, которому выделили несколько комнат этажом ниже. Мы занимались историей, разбирали законодательство, готовили речи и отвечали на письма. Я читала книги, что нравились королеве и вскоре стали нравиться мне.

Затем приходило время тенниса. Вскоре я натаскала Роберта до такой степени, что стало интересно с ним играть. Возвращалась к завтраку разгоряченная, чувствуя каждую мышцу в новом теле. Первые дни эти мышцы сопротивлялись и болели. Я, бывало, не могла пошевелить правой рукой, из-за чего Роберт переживал и ругался, уверяя, что я себя загоняю. Но потом привыкла, втянулась. Иногда играла с другими придворными, но ни одного достойного противника так и не встретила.

Завтракала я в обществе фрейлин и «мужчин в черном». Мы обсуждали планы на ближайшую встречу Совета, который собирался каждый день. Работы было много – страна пребывала в хаосе, оставшемся после двенадцатилетнего царствования Марии с Филиппом. Место утренней мессы заняла дневная: с утра не хватало времени. В принципе, я бы вообще не ходила в церковь, но в период развитого христианства даже показная набожность считалась набожностью. Зато во время мессы было время спокойно все обдумать и даже прочитать документы, которые прятала в молитвослове.

Кстати, не зря готовилась – вскоре пришлось выступить в Парламенте. Я поразила присутствующих не только красным платьем, роскошным до ужаса, но и пламенной речью, в которой благодарила за оказанное доверие и субсидии новому правительству. Дайте еще денег, а?! На вопрос о замужестве пообещала, что «как только, так сразу», «они первые узнают» и «мой выбор Англия одобрит». Но вообще-то «я уже обвенчана с народом», так что пусть ждут. Эту речь мы сочиняли с Роджером и Уильямом, решив заверить Парламент, что ведутся активные работы по поиску отца будущего наследника престола.

На самом деле активные работы велись по подготовке нового законопроекта, по которому я становилась главой Английской церкви и на всей территории страны вводились единые ритуал и требник, появившиеся еще в царствие покойного брата, короля Эдуарда. А тех, кто не согласен, – нет, не казнить, тут едва костры успели потухнуть, разожженные моей сестрой Марией. Штрафовать – и казне польза. Но как протащить этот закон через Парламент, в котором слишком много убежденных католиков? К тому же угрозу из Ватикана никто не отменял, да и мирный договор с Францией еще не подписан. Но из Парижа приходили обнадеживающие вести, поэтому мы ждали и работали.

Работали. Вернее, я слушала дебаты в Совете по поводу и без и училась. Когда молчать не получалось, действовала. Издала официальный декрет, по которому объявленная всеобщая амнистия ко дню коронации не распространялась на преступления, совершенные уже после него. И все потому, что по Лондону и окрестностям распространилась эпидемия правонарушений. Мелкие воришки совсем распоясались, грабили всех без разбора, уверенные в своей безнаказанности.

Осмелев, поставила вето на законопроект, который вызвал бурные дебаты в Тайном Совете вплоть до таскания противников за бороды. С интересом ожидала драки «стенка на стенку», но ее так и не случилось. Смертная казнь за бродяжничество? Да вы что, с ума посходили?! За первые две поимки при Генрихе VIII пороли, за третью – вешали. Сторонники «старых добрых времен» намекали, что таким образом мой батюшка удачно боролся с нищетой и разбойничьим людом, в свое долгое царствование порешив десятки тысяч человек. Такой метод мне не приглянулся. Лучше уж придумать, как занять народ работой! К тому же производство сукна и тканей в стране развивалось семимильными шагами, постоянно требовалась рабочая сила. А если слегка снизить пошлины на вывоз, то могли бы заметно увеличить экспорт…

Заодно я запретила смертную казнь за колдовство, вызвав недовольство со стороны советников, оставшихся еще со времен королевы Марии. Надо что-то делать с тяжелым наследством! Рациональные предложения и нововведения буксовали, упираясь в нежелание консервативной части Совета что-либо менять. К открытой конфронтации я еще не была готова, хотя многие законы казались дикими. Смертная казнь за порубку деревьев? За воровство выше одного шиллинга в церкви? За кражу писем? И еще за двести с лишним преступлений, многие из которых в мои дни вызвали бы лишь недоумение или небольшой денежный штраф. Нет, так не годится! Но я понимала, что сразу, нахрапом, повернуть вспять сложившуюся систему средневекового права не получится. Приходилось действовать не спеша. Главное, что Парламент был на моей стороне, а выборная Палата общин, кажется, меня обожала.

И я работала… Так, как привыкла в свое время. Много, долго, до ломоты в спине и мелькающих звездочек в глазах от прочитанных сотен страниц документов. Эх, сюда бы лэптоп!.. Встретилась с представителями молодой, набирающей силы Московской компании, организованной пять лет назад. Путь к русским берегам через Белое море в Холмогоры в обход Скандинавии английские купцы проложили годом раньше. Я собиралась всячески содействовать торговым отношениям, чувствуя, что в дружбе с Россией кроются заманчивые для Англии перспективы. Новые рынки сбыта не помешают, а России пригодятся наши шерсть и сукно. Еще я собиралась сблизиться с тем, кто у нас – вернее, у них – правит. Кто у нас царь? О черт! Вернее, страшный демон Иван Грозный! Вспомнив картинку в учебнике истории «Иван Грозный убивает своего сына», поежилась. Как бы и мне, выскочке на английском троне, не досталось тем самым посохом… Поэтому долго выспрашивала Энтони Дженкинсона, недавно вернувшегося из России, о молодом правителе. Купец заверял, что на троне в Москве сидит суровый, но справедливый государь. Ну ладно, посмотрим. Затребовала всю русскую переписку, которая велась еще со времен правления Эдуарда.

С замиранием сердца развернула пергамент. Рядом лежал перевод на английский, но я лишь делала при Роджере вид, что читаю именно его. Оригинал завораживал, хотя разобраться в нем оказалось нелегко. Письма царя были начертаны крупным, разборчивым почерком, начальные строки выполнены золотым тиснением. С царской печати надменно взирал двуглавый орел. Вводная часть начиналась с полного титула Ивана Грозного и перечисления всех земель и княжеств в обширной его империи. Я заскучала, так как земель в государстве Российском водилось немерено. К тому же царь перегружал повествование повторами и пересказами предыдущей переписки. Иногда, казалось, Иван-батюшка забывал, с чего начал и к чему вел, но письма выходили увлекательными, написанные живым и образным языком. Датировалось последнее февралем семь тысяч шестьдесят второго года от Сотворения мира. Подивившись на сие чудо, села сочинять общий привет из Английского королевства, с заверениями в дружеском расположении и предложением упрочить торговые связи. В будущем я собиралась выпросить эксклюзивное право на торговлю шерстью и сукном на всей территории России.

Москва была далеко, зато Испания ближе и намного опаснее. Отправив письмо в Россию, я продолжила окучивать их посла. Пригласила на ужин в свои покои, желая показать личное расположение. Весь вечер слушала о том, что именно Филипп возвел меня на английский трон, поэтому мы и должны заключить брачный союз. Выйти замуж из благодарности? Да ни в жизнь! Зевала украдкой, кивала, затем предложила веселиться. А что еще делать? Послать нельзя, а то правда пойдет… Вернется потом с Великой Армадой, а мы пока не готовы, хотя в доках уже заложили несколько новых кораблей. Вот бы еще пару-тройку лет протянуть…