Пророчество о пчелах - Бернард Вербер

наше. Словом, мы решил рискнуть. Мы придумали загадочного Патрика Ковальски, чтобы создать эффект «таинственного автора в маске», по примеру романа Ромена Гари «Вся жизнь впереди»[9].

– Сами вы читали это самое «Пророчество о пчелах»?

– У меня больше сорока авторов. Нет у меня времени заниматься каждой их книгой. Достоинство такого писателя, как Клотц, в том, что его рукописей не нужно было даже касаться. Все и так уже было доведено до совершенства. Редкость, но бывает. К тому же он не выносил, когда в его текстах меняли даже запятую.

– Как приняли книгу?

– Я до конца надеялся, что прием будет хорошим. А тут этот критикан Жан Вилен, наткнувшийся на анахронизмы и поставивший под сомнение существование Патрика Ковальски! Знаете, парижские критики – как панурговы бараны: стоит хотя бы одному из них сказать о какой-то книге хорошее или дурное, как все остальные принимаются блеять ему в унисон. Учитывая, что у большинства в этом узком мирке тоже нет времени на чтение, мнение одного становится мнением всех. Вот вам и объяснение, почему лучшие из лучших – Эдгар По, Герман Мелвилл, Франц Кафка, Эмили Бронте, Борис Виан – не попали на глаза критикам своего времени и обрели только посмертную славу. Даже Жюль Верн не фигурировал в литературных хрониках своего времени, о нем заговорили как об уникальном писателе только через пятьдесят лет после его смерти.

– После критики Вилена на книгу набросились другие журналисты?

– Ничего подобного. Хватило одной его критической статьи. Ни один журналист не рискнул выступить против этого журналистского шедевра и защитить измышления не значащегося в летописях рыцаря, раскопанные так называемым экспертом, не давшим ни одного интервью и не фигурирующего ни на одной фотографии. Так что этим все и завершилось.

– А продажи?

– Поскольку книга не получила прессы (не считая Вилена), ее быстро сняли с полок. Если я правильно помню, мы отпечатали несколько тысяч экземпляров, а куплена была от силы сотня. Книгу зачислили в категорию «убытки».

– Куда девались непроданные экземпляры?

– Пошли на макулатуру. Были переработаны в бумажную массу и стали другими книгами… После статьи Вилена Клотц распсиховался. Сказал, что его книга – все равно что бисер для свиней. Что люди не умеют ценить его пророчеств и вообще их не заслуживают.

– Что стало с самим Клотцем?

– Умер в 2010 году, во сне. Так и не вскрылось, что автором пророчеств Сальвена де Бьенна был он. Ныне эта книга никого не интересует. Но Клотц продемонстрировал этим проектом свою историческую эрудицию и способность придумать лжепророчество – но к чему оно? Проблема в том, что все это известно одному мне. У Клотца был потрясающий талант фальсификатора – умельца выдавать на-гора произведения, превосходящие качеством оригинал.

– Можете подарить мне экземпляр?

– Увы, нет. Повторяю, Клотца вся эта история взбесила. Он потребовал, чтобы я истребил все следы его текста: рукопись, гранки, контрольный оттиск. Думаю, он лично похитил экземпляры, отправленные, как того требует закон, в Национальную библиотеку. Пятнадцать лет он выискивал проданные экземпляры по одному и в конце концов все их обнаружил и уничтожил. Хотите услышать самое удивительное? Вы – первый, кто задает мне вопросы об этом произведении, и, соответственно, вы становитесь единственным, не считая меня, кто знает эту историю.

Серж Боннафу умолкает, разглядывает Рене и добавляет:

– И еще одно. Незадолго до его смерти мы с ним обедали, и он сказал: «Между прочим, ты не все знаешь о «Пророчестве о пчелах». С этой книгой связана одна большая тайна». Сказал – и очень странно на меня посмотрел. Нас прервали общие знакомые, и разговор зашел о другом. Так я и не узнал, на что он намекал.

16

Вернувшись домой, Рене Толедано без сил опускается в низкое кресло и вкладывает в один глубокий вздох все свои мысли, не дающие покоя.

Почему будущее завело меня в этот тупик? Пресловутого рыцаря Сальвена де Бьенна окружают одни фальшивки.

Гостиная баржи украшена масками различных эпох и стран. Рене кажется, что они смотрят на него и насмехаются.

Этот издатель – самый настоящий фейк. Подделка, причем неудачная.

Он смотрит в иллюминатор на Сену. Мимо проплывают баржи.

Тем не менее это, похоже, единственный путь, предлагаемый мне Рене-63, чтобы не дать разразиться в его эпоху третьей мировой войне…

Чтобы изменить ход своих мыслей, Рене берет пульт от телевизора и машинально включает канал непрерывных новостей.

Ведущий читает:

«… Совещание по глобальному потеплению в Париже. Страны Запада требуют, чтобы развивающиеся страны лучше контролировали свои выбросы. Те возражают, что со стороны стран, уже изрядно загадивших атмосферу, несправедливо запрещать им выброс тепличных газов и тем самым препятствовать экономическому росту, подобному западному. Тем временем температуры растут. Многие метеорологические институты бьют тревогу, предупреждая о жаре в ближайшие месяцы.

Соединенные Штаты. Демонстрации после гибели афроамериканца, убитого полицейским при обыкновенной проверке документов, переросшей в драку. Шествия, организованные движением Black Lives Matter, собрали десятки тысяч участников, в Лос-Анджелесе они вылились в мятежи, приведшие к поджогам и к грабежам магазинов.

В Турции, где в 2020 году превратили храм Святой Софии в мечеть, государство решило закрыть все церкви и запретить христианские богослужения на турецкой территории. Совет Европы заявил протест, но президент Турции напомнил, что он ни перед кем не отчитывается и что речь идет о внутренней политике страны. Арестовано множество журналистов и руководителей оппозиционных турецких газет, занимавших светские позиции.

У берегов острова Маврикий снова произошло крушение нефтеналивного танкера. Судно под панамским флагом с сомалийской командой принадлежало украинскому судовладельцу. По первым сообщениям, это одна из «плавучих помоек», бороздящих моря под флагами, не подпадающими ни под какой контроль. Эта экологическая катастрофа грозит рыбам, птицам, местной флоре. Правительство Маврикия грозит судебным иском в компетентные инстанции в связи с преступным экоцидом…»

Рене слышит поворот ключа в замке, скрип двери. Входит Опал. Она тоже падает в низкое мягкое кресло напротив Рене и, совсем как он несколько минут назад, тяжело вздыхает.

– Ну, как твой первый рабочий день? – спрашивает ее Рене.

Опал скидывает туфли на высоком каблуке и массирует натертые пальцы ног. Потом она встает, наливает себе стакан воды, снова садится.

– Оказывается, Маркус – хронический меланхолик. Он все видит в черном свете. Из-за этого курит, как паровоз. Сильнее всего меня угнетают его приступы «зачемства».

– Это еще что такое?

– Это когда постоянно нудят: «Зачем это нужно?» «Зачем мыть руки? Зачем работать? Да и жить – зачем?»

– Забавно.

– В этом нет ничего забавного, уверяю тебя. Это психическое