Портфолио мадам Смерти - Маргарита Малинина

— Ты б лучше сказал, — встрял Жека, — где прохлаждался все это время?

— При всем моем уважении, вы никто, чтобы задавать подобные вопросы.

— До тех пор пока мы не сможем дозвониться в правоохранительные органы, я твой шериф, усек? Отвечай на поставленный вопрос!

Морозов нехотя выдавил:

— Я гулял.

— Да? Как интересно, — ухмыльнулся Логинов, не веря ни единому слову.

— Жень, успокойся, — сказала ему Катя. — Ведем его во дворец, попробуем дозвониться оттуда.

Мы правда пошли во дворец, но оказалось, что он закрыт. То есть мы даже точно не могли это знать, потому что заперты были находящиеся недалеко от стоянки внутренние ворота, что и не дало нам шанс приблизиться к зданию, а сторож, вышедший на переговоры, заявил, что не будет нам открывать, и вообще из-за бури что-то там случилось на станции, так что телефон все равно не работает. Последний сигнал, который он успел получить до поломки, был о том, что город готовят к эвакуации.

— Прекрасно! — восхитились мы.

Катька потребовала на очную ставку механика Миколу, но сторож заявил, что таких не знает и не пошли бы мы подальше. После этого вернулся в свою будку и, наверное, уснул, так как мы его потом уже не докричались.

— Вот так, — вздохнула я. — Теперь невозможно связаться с механиком и выяснить, давал ли он кому ключи от гаража.

— Что-то ты недоговариваешь, парень, — нахмурился Женя, цепко держа Морозова за плечо, словно тот только и ждал момента, когда можно будет вырваться и убежать. Только вот куда и на чем? К сожалению, мы застряли на этой территории ровно настолько, насколько захочет природа, то бишь надолго, потому как атмосферные желания читались четко по виду нерадостного неба. Ни телефона, ни людей, ни машины. Только мы, труп, злой сторож, залив и фонтаны.

— Сейчас мы все равно ничего не добьемся, — внесла я свою лепту. — Нужно оставить все как есть. Давайте возвращаться.

Неожиданно меня все поддержали, и вскоре мы очутились в доме. Света уже домыла посуду и сейчас пила чай за столом и приставала от нечего делать к сидевшему рядом индейцу. Тот ничего не ел, просто сидел на стуле, глядя в одну точку, и временами подавал голос, отвечая на поставленные вопросы, некоторые примеры которых: «А почему вы вымерли, словно динозавры?», «А куда делась ваша семья, неужели вы совсем один?», «На каком языке вы предпочитаете общаться?», «Вы читали когда-нибудь книги, смотрели когда-нибудь фильмы?», «А есть у индейцев школы, институты?»…

Орлиный Глаз был не слишком обрадован такому интенсивному любопытству к своей персоне, но все же, как ни крути, не одной Свете было нечем заняться, оттого иногда он радовал ее ответами (можно подумать, она спала, когда Кеша рассказывал историю индейца в «Газели»), но чаще лаконичными.

— А остальные еще не вернулись? — спросила я Барскую, приблизившись.

— Видишь, их нет, — развела та руками. — Значит, не вернулись.

— Ну, может, они пришли, а потом ушли, — пояснила я свой глупый вопрос.

— Нет, никто из них не приходил.

Мы рассказали им о случившемся. Светлана заметно погрустнела, кажется, почувствовав что-то сродни вине, ведь она так пренебрежительно отозвалась на просьбу помочь с поисками. Орлиный Глаз совершил какой-то неизученный человечеством пасс руками.

— Я голоден, — заявил шофер «Газели» и пошел к плите разогревать себе еду.

— И на меня тоже погрей! — активизировался Павел — известный обжора.

— Хорошо.

Я сморщилась:

— Как можно есть, когда люди пропадают?

— Есть можно и нужно всегда, когда хочется! — возразил мне Самойлов. — Что ж, если они не вернулись, мы должны с голодухи умереть?

— Полностью согласна, — кивнула циничная Светлана.

Я воззрилась на Пашу с изумлением пополам с отвращением. Видя такое дело, он пошел на попятный:

— Юль, да ничего с ними не случилось! Фаля жену свою ищет, потому никак не может успокоиться. Но люди его уговорят и приведут обратно. Тут-то мы ему и скажем. Кстати, кто это сделает? — Все посмотрели друг на друга и покачали головами: никому не улыбалось быть палачом. — Я предлагаю индейца. А, Орлиный Глаз?

— Что ты сказал, бледнолицый? Моя твоя не понимать!

— Я говорю, я напишу вам на бумажке, что сказать нужно, а вы это произнесете вслух по моей команде, договорились?

— Паша, это низко! — возмутилась Катя.

— А что? Он все равно не поймет, что читать будет!

— Точно! — рассмеялась Барская. Похоже, эти двое поладили. Почему-то меня это взбесило. Как собака на сене, честное слово. Однако я таки взъере-пенилась:

— Паш, использовать людей — подлость. А раз ты такой подлый, вот ты и скажешь.

— Я не подлый. И вообще я очень впечатлителен, а для этого дела годен тот, кому все по фене. Ну-ка, кто из нас самый хладнокровный?

Все внимательно изучили друг друга и хором выдали ответ. К сожалению, варианты ни разу не совпали.

— Света, — выкрикнула Катя.

— Катя, — одновременно с ней сказала Барская.

— Жека, — одновременно с ними заявил Павел.

— Пахан, — это сам Евгений.

— Альберт, — вот что считала я.

— Юля, — одновременно с этим огорошил меня Морозов, точно знал, что я его назову.

Орлиный Глаз воздержался. Но это мы не могли спустить ему с рук, в ином случае — может быть, но сейчас необходим был еще один голос.

— Орлиный Глаз? — обратился к нему Павел.

— А?

— Вы должны назвать имя.

— Орлиный Глаз!

— Не свое, кого-то из присутствующих. Того человека, который сможет доступно изложить Фалалею горестное известие о смерти его жены, то есть Жеки.

— Протестую! — взорвался тот. — Представитель обвинения пытается склонить единственного члена коллегии присяжных на свою сторону, а тот обязан быть беспристрастным!

— Протест отклонен, — ответил друг.

— Нет, это кто решает? Ты?

— Протест принимается, — сообщила Любимова. — Ладно, так уж и быть, я сделаю это. — Посмотрев на Женю, добавила: — Раз зайка не хочет. Ты ведь не хочешь, милый?

— Конечно, нет, киса. На фига мне чужие слезы?

— Согласна, это очень тяжелое бремя. И я беру его на себя. И все это ради тебя, любимый. Представляешь, что мне предстоит вынести?

— Да, дорогая. За это я и люблю тебя. Спасибо.

— Спасибо?! — взбесилась Катька. — Ты не это должен был сказать!

— А что же? Ну… Большое спасибо!

— Женя! — Катя схватила со стола начатый батон и швырнула им в ненаглядного. Тот увернулся. — Блин, я спасла тебя! А ты? Ты должен был сказать: «Ладно, милая, не бери эту ношу на себя ради меня. Я избавлю тебя от этих мук. Я ему сам скажу».

— Так вот зачем ты взялась сама говорить? — догадался Логинов. — Хитрюга. Между прочим, я просчитал твой ход, потому так и ответил.

Павел захохотал и захлопал в ладоши:

— Катюха, ты проиграла! Ты самолично взяла на себя ответственность сообщить страшное известие Фалалею, и, думаю, никто не в силах тебе помочь! Потому что никто не захочет взять на себя твою обязанность! Ха-ха!

— Ну перестаньте, — сморщилась я. — Человека убили. А вы тут веселитесь.

— Потому-то я так и проголосовал, — сказал что-то непонятное Альберт.

— Вот именно, почему? Чем я вам так насолила?

— Да потому что я знал, что никто больше за вас не проголосует. А я не хотел, чтобы мой голос что-то изменил и настроил кого-то против меня.

— Вы сами настроили всех против себя, — возразил ему на это Жека. Кстати, Катька на него обиделась и перестала разговаривать. Мое мнение — правильно сделала. Все-таки Логинов довольно закаленный в плане всяких сердечных, чувствительных дел и умеет быть где надо жестким. Мог бы и правда взять эту тяжкую ношу на себя.

— Я никого не убивал! — со сверкающими гневом глазами воскликнул Морозов. — И нечего на меня так смотреть!

— Как это мы на вас смотрим, интересно? — наигранно удивился наш друг Жека.

— Как на убийцу!

Никто ему не ответил, и водитель остервенело принялся за еду. Паша тоже. Мы так и сидели в комнате, не зная, что делать и, главное, что думать. Нашли ли остальные тело или нет? А вдруг они заблудились, потому не приходят? Прошло уже очень много времени. За потемневшим окном по-прежнему шумел ветер, но дождь перестал, и молнии на сегодня также прекратились.

— Как они в сумерках бродят? — удивлялась Катя.

— Может, нужно было перенести ее сюда? — предположила я.

— Кого?

— Ну… покойницу.

— Ага, щас! — ответил Альберт Семеныч. — Я не собираюсь трупы на своей спине таскать. Кому надо, тот пусть и тащит.

Остальные обернулись на Женьку, как на лидера группы.

— Мы и так чересчур там наследили, — покачал он головой, глядя на меня. — Полиция должна разбираться на месте происшествия. Нас бы по головке не погладили, узнав, какой большой путь проделал труп от гаража до сторожки. Мне лично не нужны неприятности.