Хранители - Джон Кристофер

Роб не знал, что делать. Первым желанием было бежать без оглядки. Пока она вернется, он успеет уйти достаточно далеко. Многое из того, что принес Майк, сослужит хорошую службу. Один нож чего стоил. А если остаться? Его отошлют в Урбанс, в этом нет сомнений. Он подумал о Майке. Уйти, не попрощавшись? Нет. Роб вдруг понял, что зависит от Майка. И не только потому, что он приносил еду и одежду. Роб нуждался в его совете, поддержке, в его спокойной уверенности. Что, если пробраться к ним в дом и разыскать Майка? Нет, слишком опасно. Его непременно схватят. Да и в таком огромной доме он едва ли найдет комнату Майка…

Все решилось само собой. Когда, поужинав, Роб вышел на поляну, с неба сыпался противный мелкий дождь. Роб решил подождать, но вскоре разразился настоящий ливень. Оставалось только лечь спать и отложить побег до утра.

Но утром дождь не прекратился. Роб в отчаянии смотрел на вымокший лес. Он еще мог уйти, но куда? Безусловно, мама Майка была права: у такой жизни нет будущего.

Часа через два дождь перестал, небо быстро прояснялось, и Роб пошел умываться. Возвращаясь, он услышал свист Майка. Он замер, свист повторился. Роб медленно пошел вперед. На поляне стоял Майк, рядом – его мать.

– Ты еще здесь? – сказал Майк. – Я думал, что не застану тебя.

«Неужели он разочарован?», – подумал Роб. Ведь для Майка побег Роба тоже стал бы избавлением от хлопот.

– Да, – кивнул Роб.

– Нам надо поговорить, – сказала мама Майка.

Теперь, при ярком свете, Роб мог разглядеть ее лучше. У нее было строгое лицо, с уже заметными морщинками, внимательные карие глаза, чуть длинноватый прямой нос, на правой щеке – родинка. Темно-голубой костюм покроем немногим отличался от того, в котором Роб увидел ее в первый раз. От нее исходил дразнящий аромат духов.

– Все это очень непросто, – продолжала она, пристально глядя на Роба. В голосе слышались резковатые нотки и досада. Роб взглянул на Майка, но не нашел в его глазах поддержки.

– Хорошо, – выговорил он, стараясь не выдавать обиды. – Я уйду.

– Куда уйдешь?

– Куда-нибудь. Ничего, проживу.

– Ты еще ребенок, – сказала она. – Даже младше Майка, как мне кажется. Идти тебе некуда. Мы живем в цивилизованном обществе, и люди должны соответствовать ему. Самое лучшее для тебя – вернуться домой, в Урбанс.

Роб покачал головой:

– Нет.

– Я хотела выдать тебя, – вдруг сказала она. – Для твоей же пользы. Я понимаю, тебе жилось несладко. Но проблемы есть у всех и везде. Ты приспособишься, привыкнешь в конце концов. Нам всем приходится приспосабливаться.

Он молчал. Еще теплилась слабая надежда – ведь она не сообщила властям. Если бы только удалось умолить ее об отсрочке. На несколько дней, пусть даже на несколько часов…

– Я спрашиваю тебя еще раз: согласен ты вернуться по доброй воле?

– Нет.

Она пожала плечами:

– Ну что ж, дело твое. У нас с Майком был серьезный разговор о тебе. Даже спор, – она взглянула на сына с легкой улыбкой. – Он очень хочет помочь тебе. Вопрос – как?

Она не была похожа на человека, который легко уступает.

– Если бы вы разрешили мне остаться здесь… Ненадолго. – сказал Роб.

– Это не выход, – твердо ответила она. – Поскольку ты не намерен возвращаться в Урбанс, тебе придется жить в Графстве. Слугой ты стать не сможешь – начнутся нежелательные вопросы. Следовательно, ты должен стать членом нашей семьи.

– Но ведь я…

– Ты не принадлежишь к джентри, это очевидно. Даже речь выдает тебя. Надо придумать правдоподобную историю, которая объяснила бы твое происхождение и воспитание. Причем, такую, чтобы ее было сложно или вообще невозможно проверить. Мне кажется, ты мог бы предстать в качестве двоюродного брата Майка.

Роб восхитился уверенности, с которой она говорила, и эта уверенность, что все получится именно так, как она говорит, передалась и ему.

– Ты смуглый, – продолжала она. – Такая кожа бывает у тех, кто живет на Востоке. Предположим, ты сын моей кузины из Непала; после смерти мужа она решила отправить тебя учиться в Англию. Да, Непал, думаю, подойдет. Долгие годы король не жаловал западных поселенцев и визитеров, поэтому те европейцы, что обосновались там давно, во многом утратили связь с родиной. Я думаю, это легко объяснит маленькие оплошности в разговоре и манерах.

– А у вас есть кузина? – спросил Роб. – Настоящая?

– Когда обращаешься к леди, – сказала она, – должно говорить «мэм». Вероятно, это принято даже в Непале.

Роб почувствовал, что краснеет.

– Простите… мэм.

– Уже лучше. Да, у меня есть кузина в Непале. Ее зовут Аманда, и ее муж действительно умер в прошлом году. Правда, у нее нет детей, но здесь об этом никто не знает. Теперь об имени. Пожалуй, имя у тебя останется прежним, а фамилия будет Перрот. Роб Перрот.

– Да, – сказал он. – Да, мэм.

– Отец Майка знает о тебе, он не против. А вот Сесили мы не стали посвящать в свой заговор. Она слишком мала и может проговориться, вовсе не желая никому зла.

– У вас будет столько хлопот из-за меня.

Не отрицая, она ответила:

– Если ты будешь прилежен, хлопот станет меньше. Но тебе придется очень многому научиться.

Было решено, что Роб прилетел из Непала в лондонский аэропорт, а оттуда – на коптере в маленький городок в пятидесяти милях от поместья Гиффордов. Эта оговорка была необходима, как объяснила миссис Гиффорд, чтобы предупредить расспросы любопытных слуг. До станции его должен был проводить Майк, а там – встретить мистер и миссис Гиффорд в своей карете.

Майк привел двух лошадей. Хотя на этот раз Робу досталась древняя кляча, он чувствовал себя отвратительно. Советы и замечания Майка не слишком помогали. От мысли, что ездить верхом все же придется учиться, он затосковал.

Странно, но Роб не ощущал никакой радости. Да, его не отошлют в Урбанс; ему незачем больше прятаться и трястись, как заяц; у него появился дом, семья. Но смутное чувство беспомощности и несвободы не покидало Роба. Он полностью зависел от этих людей и их требований. Он боялся миссис Гиффорд и со страхом ждал встречи с мистером Гиффордом, который даже не соизволил придти в пещеру и взглянуть на него. Может, эта неожиданная милость – ловушка, и едва Майк выздоровеет и вернется в школу, они выдадут его полиции?..

Площадка коптеров находилась за городом. Казалось, коптеры взлетают, словно из-под земли, – было видно только пустое зеленое поле. Майк объяснил, что площадку сделали в искусственной впадине, чтобы не портить пейзаж. В Графстве очень серьезно относились к безукоризненности пейзажей. Кареты останавливались в небольшой рощице, здесь же привязывали лошадей. Посадочное поле представляло собой круг примерно в сотню ярдов в диаметре. По его огражденным сторонам разместились ремонтные службы, залы ожидания, гостиница, кафе и магазинчик, торгующий всякой всячиной для пассажиров. Люди чинно прогуливались или сидели на мягких диванах. Женщины – в длинных платьях, мужчины – в черных смокингах.