Тайны Сикорских (СИ) - Троянская Мария

Мужчина просочился сквозь стену, очутившись в ярко освещенном кабинете, обставленном в классическом стиле. Фельдман был его главным соперником в сфере недвижимости, также их интересы пересекались в нефтегазовой отрасли, но конкуренция и легкая неприязнь, подталкивающая к постоянному соревнованию, началась еще с учебы в университете. Во времена их мальчишества о них можно было без зазрения совести сказать «не разлей вода».

Первая причина размолвки банальна — не поделили девчонку, вторая же была сложнее. После достижения совершеннолетия и в связи с посвящением в семейные тайны молодые парни больше не могли оставаться друзьями. Слишком разные ценности, слишком высокую цену можно было заплатить за безоговорочное доверие. А с тем, из-за кого приходится постоянно проверять, не торчит ли из спины рукоять ножа, близких отношений быть не может.

Артем Николаевич, пробыв несколько минут в кабинете, недовольно поджал губы. Ох и стерва Светка! Прославленная ревнивица сама была не прочь завести роман на стороне. Хихикая, она позволяла рукам Евгения намного больше, чем может себе позволить помолвленная женщина. И губам тоже. Призрак, проклиная свое бессилие, подавил желание хорошенько встряхнуть бывшего друга, пытающегося договориться с будущей невесткой Сикорского о махинациях в сфере недвижимости, принадлежащей ее жениху. Еще и аферистка.

В дверь постучал охранник, стоящий под кабинетом, из-за которого и пришлось проводить операцию по подслушиванию, подбираясь к помещению снаружи здания. Верный служащий предупредил свою хозяйку о приближающемся Алексее, и та поспешила придумать безопасную причину для уединения с Фельдманом.

Артем Николаевич криво улыбнулся, предвкушая разочарование, которое настигнет сладкую парочку в случае их разоблачения, и спохватился — все это время Катерина мерзла под холодной мжичкой за окном. Ей еще предстояло возвращаться назад. Если его сообщница сейчас простудится и заболеет — хорошего мало.

— Живо, назад, — скомандовал Сикорский озябшей женщине. Та, едва не проглотив норовящееся выпрыгнуть через горло сердце, еле удержалась на обледеневшей каменной кладке, политой колючим моросящим дождем. Артем Николаевич инстинктивно кинулся на помощь, но в последний момент спохватился, что толку от него будет мало, может только напугать посиневшую от холода Катерину и поспособствовать ее падению вниз.

Женщина так замерзла, что даже не было сил ответить раскомандовавшемуся ею Сикорскому. Она в несколько отчаянных рывков добралась к создающим иллюзию хоть какой-то безопасности протянутым дланям изваяния святого. Минуту передохнула.

— Катя, живее… — не выдержал Артем Николаевич, недавая женщине осознать и почувствовать усталость в полной мере и сдаться, примерзнуть к покрывшемуся опасной корочкой парапету или сорваться в голодную пасть непроглядной темени вниз. Подталкиваемая его спокойными подбадривающими фразами, Катерина наконец ввалилась в прикрытое, но не захлопнутое окно, со скрипом отворившееся внутрь. Ей хотелось лечь на пол у батареи и остаться лежать до тех пор, пока ее скрюченные окоченевшие куриные лапки снова не станут похожими на человеческие конечности.

— Быстро, за штору! — тенью метнулся Сикорский. Катерина из последних сил сделала отчаянный рывок и спряталась за тяжелую портьеру. Послышались шаги и приглушенные голоса. Двое, трое, нет, четверо. Трое мужчин и женщина…

Женщина затихла. Ее попытку чихнуть заглушил громкий хохот одного из остановившихся рядом людей.

— Сожми кончик носа рукой, слегка потри. Потерпи немножко, нельзя себя выдать, — очень мягко молвил Сикорский, материализовавшись рядом с Катериной. Он наполовину просочился сквозь портьеру, давая указания своей сообщнице, и как-то странно посмотрел на нее.

— Пчхи, — не сдержалась Катя, заставив одного из мужчин оглянуться, но увлеченный беседой, он тут же отвлекся.

— Что бы ни случилось, не вылезай из-за портьеры, — строго сказал Сикорский. В его голосе звучали непривычные нотки искренней тревоги.

Катя недовольно уставилась на него. Она еще не совсем ополоумела, чтобы так просто и глупо выдать себя.

— Да, конечно, мы задержимся на несколько деньков, — фраза была безобидная, но голос… Катя, словно в тумане, медленно, аккуратно выглянула в щелочку, чтобы рассмотреть говорящего. Сикорский что-то предостерегающе сказал, но женщиной завладело странное оцепенение, словно она превратилась в муху, увязшую в липком киселе, толком не осознающую, что происходит, не слышащую ничего, кроме ударов собственного сердца.

— Вы вместе? — рыжебородый стильный мужчина задал вопрос.

— Да, — слегка покраснела красивая ухоженная блондинка, и доверительно взяла под руку стоящего рядом мужчину, обаятельно улыбающегося. Некрасивого, но озаряемого самой привлекательной улыбкой в мире. До боли, до тремора знакомой. Что же так душно? Катя забыла дышать.

— Так что, может, погуляем на свадьбе? — шутливо предположил невысокий полненький мужчина, вытерев вспотевшую лысину сухой салфеткой, вытащенной из кармана пиджака.

Щеки красотки заалели, словно маки. Сколько ей? Двадцать три? Или меньше? Нет, все-таки двадцать пять. Шикарная молодая женщина.

Катя бездумно посмотрела на свои руки с обломанными о каменную кладку ногтями, на грязную лужу, натекшую с промокшей насквозь скромной форменной одежды. Серая жидкость скоро начнет вытекать из-под портьеры и, возможно, выдаст местоположение спрятавшейся служанки. Все-равно. Стало как-то все-равно. Дикая усталость.

— Все может быть, — неопределенно ответил мужчина и, приобняв за талию свою спутницу, привлек ее поближе, озарив белозубой улыбкой.

— Где-то сквозит, вы не чувствуете? — недовольно оглянулся невысокий лысоватый мужчина и направился к окну. Катя равнодушно стояла, наблюдая, как приближается незнакомец, как опускает рычаг, поворачивается прямо к ней — вот-вот заметит — женщина даже не пыталась спрятаться, пожирая глазами цветущую парочку. Все-равно. Ей было все-равно.

Сикорский, затаив дыхание, наблюдал за происходящим, оставив попытки образумить служанку. Он понял, что Катерина заметила, узнала. И ничем не мог помочь ей. Женщина с разбитым сердцем не реагировала на внешние раздражители.

Пронесло. Рыжебородый окликнул товарища:

— Ну что ты там так долго, пойдем выпьем чего-нибудь, Карина замерзла. Любовь не греет? — засмеялся, обращаясь к красавице. Ее спутник знакомым собственническим жестом привлек к себе девушку, крепко приобнял.

— То-то же, — довольно хохотнул бородатый.

Лысоватый мужчина догнал компанию, и они все вместе направились в зал, где проходило основное развлечение. Катерина вышла из своего укрытия, желая последовать за удаляющейся компанией.

— Постой, — мягко окликнул Сикорский. — Тому, что ты видела, есть логичное объяснение. Не спеши с выводами.

Забыв на мгновение, что он призрак, попытался ободряюще положить руку на худенькое плечо Катерины, но его ладонь прошла сквозь нее. Девушка дернулась, ощутив жар, словно сквозь нее пропустили струю горячей воды.

Она резко развернулась, казалось, одними побелевшими растрескавшимися губами просипела — голос оборвался, словно натянутая струна:

— Ты знал? — впервые обратилась к Артему Николаевичу на ты.

— Ты знал?! — повторила вопрос, сжираемая болью изнутри, желая найти того, на кого можно было выплеснуть излишек ошпаривающей каждую клеточку гневом, отчаянием боли.

— Вам нужно поговорить, — осторожно ответил Сикорский, неотводя взгляд, стараясь вложить в голос понимание и мягкость, успокоить одной интонацией, усмирить сорвавшуюся с привязи боль Катерины. Он понимал, что в состоянии аффекта женщина может натворить непоправимых глупостей, и старался предотвратить это.

— Ты знал… — осознание тяжелой каменной плитой обрушилось на уставшую женщину. Хотелось ругаться разорвать кого-то в клочья, но вмиг этот порыв исчез, трансформировавшись в апатию. Она молча и не скрываясь пошла в свою спальню, оставляя мокрые, грязные следы. На удивление по дороге ей никто не встретился, хотя женщина тайно желала, чтобы ее заметили, заинтересовались ее внешним видом, разоблачили.