Война в белом аду Немецкие парашютисты на Восточном фронте 1941 - 1945 г - Жак Мабир

Обер-лейтенант Кагерер оттаивает последнюю бутылку игристого вина, которую он хранил, чтобы отпраздновать возвращение своего помощника.

Парашютисты устраиваются на заснеженных позициях вокруг готовых к бою орудий. Иногда их атакуют русские самолеты. Однажды один из них пролетает на бреющем полете над немецкими батареями и начинает сбрасывать парашютистов. И опять без парашюта! Те тотчас нападают на продовольственный склад, расположенный на некотором расстоянии от батареи Кагерера, и им удается вывести из строя всех охраняющих его, прежде чем завязшие в глубоком снегу парашютисты реагируют.

Атака советских парашютистов произошла настолько быстро, что отдыхавший в это время обер-лейтенант Мильх не успевает даже надеть носки в сапоги. Когда же он хочет вернуться за ними, то обнаруживает, что в дом попала бомба и все сгорело.

Половина 5-й батареи находится к северу от дороги под командованием обер-лейтенанта Кагерера, а другая половина — на юге под командованием обер-лейтенанта Мильха. Фронт повсюду и нигде. К артиллеристам поступают сведения:

— Русские танки нападают на колонны снабжения. Машины новой модели.

Это первое появление в секторе Шайковки грозных «Т-34», ударных машин советских бронетанковых частей.

Обер-лейтенанта Мильха зовет его начальник.

— Вы должны освободить дорогу, используя снаряды нового типа. Это кумулятивный бронепрожигающий снаряд. Еще секретное оружие. Его можно применять только с официального разрешения высшего командования.

Через несколько часов группа русских танков появляется к югу от позиций, которые защищают артиллеристы взвода Мильха. У офицера два легких орудия примерно в километре южнее командного пункта батареи, установленного прямо на дороге. 170-мм тяжелые орудия русских, которые, вероятно, засекли местонахождение командного пункта благодаря сведениям, переданным многочисленными в этом районе партизанами, непрестанно бомбардируют окрестности.

Не считая взвода Мильха, никакой другой немецкой части нет между неприятельскими танками и дорогой. Артиллеристы приводят свои орудия в боевую готовность на открытой местности. Пушки кое-как защищены двумя снежными брустверами сантиметров пятьдесят высотой.

— Огонь!

Оба орудия открывают стрельбу по танкам.

Русские отступают, сделав несколько выстрелов. Они попадают в одно из орудий, и оно не может больше стрелять.

— Атакует пехота, — объявляет один из наблюдателей.

Русские пехотинцы приближаются на опасное расстояние, и лейтенант Мильх решает применить против них второе орудие.

— Пусть они подойдут поближе, — приказывает он солдатам.

Русские продвигаются с трудом, вязнут в снегу. Когда остается всего сотня метров до немецких позиций, раздается:

— Ура! Ура!

Затем они пытаются атаковать, кричат и стреляют от бедра.

— Огонь! — командует Мильх расчету последнего оставшегося орудия.

Офицер готовится отдать приказ уничтожить поврежденное орудие, которое он не может убрать. Для этого надо заложить взрывчатку в казенную часть.

В момент, когда положение артиллеристов кажется почти безнадежным, они слышат в небе рокот моторов. Это эскадрилья бомбардировщиков «Штука» возвращается после задания, выполненного над окрестностями Москвы. Летчики быстро понимают ситуацию. Они делают широкий вираж, спускаются близко к земле и обрушивают на русских все свое бортовое оружие.

После нескольких пулеметных очередей они сбрасывают последние бомбы прямо на советские танки, сгруппировавшиеся для очередной атаки. Пехота, лишенная поддержки, отходит. Немецкие парашютисты оставляют свое орудие и открывают огонь из винтовок по пехотинцам, бегущим со скоростью, которую им позволяет глубокий снег.

— Никогда больше слова плохого не скажу ни об одном летчике! — восклицает обер-лейтенант Мильх, чей взвод был спасен неожиданным и эффективным вмешательством летчиков люфтваффе.

Наблюдатели командного пункта батареи следят за развитием событий, и на позицию, расположенную к югу от дороги, приходит сообщение по рации:

«Обер-лейтенанту Мильху срочно явиться на КП батареи».

Офицер пробегает сто метров, которые его отделяют от командного пункта взвода, расположенного в бревенчатом домике, но не находит его. Он почти снесен с лица земли одним из первых снарядов русских, взорвавшимся в момент между его вызовом и прибытием на место. Остатки стен и все внутри разворочено взрывом.

Потрясенный увиденным, офицер возвращается к дороге. Радиста нет. Русские снаряды продолжают время от времени падать. Мильх останавливает грузовик, осуществляющий снабжение.

— Я сажусь с вами, — говорит он водителю. — Исчез один из моих солдат. Попробую его найти.

Четыре раза Мильх спускается и поднимается по дороге, но не обнаруживает и следа радиста. Зато видит, как прибывают 88-мм зенитные орудия, которые тотчас вступают в бой против русских танков. Несколькими пушечными выстрелами прямой наводкой русские танки быстро выведены из строя.

Мильх решает пойти на командный пункт командира батареи обер-лейтенанта Кагерера. Там он и застает своего радиста, которого считал мертвым или пропавшим без вести.

— Что произошло? — спрашивает он. — Я искал вас по всей дороге.

— Я издали увидел, что снаряд взорвал ваш КП, господин обер-лейтенант. Я подумал, что вы Уже успели в него войти.

— Еще нет. Но почему вы не ждали меня на Дороге?

— Я подумал, что вас убило снарядом, и пришел сюда, чтобы сообщить о вашей смерти.

— Это так, — подтверждает обер-лейтенант Кагерер. — Надо будет распить бутылочку по случаю вашего воскрешения, мой дорогой Мильх.

— Я подумаю.

Вскоре после этого инцидента, который мог кончиться для него трагически, обер-лейтенант Мильх получает новый приказ:

— Отправляйтесь на аэродром Шайковка, возьмите мотоцикл на гусеничном ходу и водителя.

— С каким заданием?

— Обеспечить связь между стрелками 1-го батальона штурмового полка и артиллеристами 4-й и 5-й полковых батарей.

Под прикрытием ночи офицер отправляется к аванпостам Шайковки. По дороге он не замечает ни одного русского.

— По такому холоду они предпочитают сидеть в своих укрытиях, господин обер-лейтенант, — замечает водитель.

К счастью для Мильха, на немецких позициях есть наблюдатели. Они все на своих постах, хотя и видно, что хотят спать. Мильх представляется.

— Следуйте за нами, господин обер-лейтенант.

Прежде чем добраться до бетонного блока, надо пройти по лабиринту траншей и насыпей. Раньше там стоял небольшой гарнизон советских парашютистов. Теперь здесь немецкие парашютисты, подземный командный пункт их командира майора Вальтера Коха.

— Теперь, когда вы видите участок, — говорит он Мильху, — можете привезти нам две артиллерийские батареи. У них есть уже кодовое название?

— «Карамба» и «Хорошо», господин майор.

— Сделайте так, чтобы они были на наших позициях уже завтра. Нам надо обязательно сохранить аэродром.

— Он окружен русскими?

— Похоже, что да. Но командование рассчитывает на нас, надо сохранить несколько взлетных полос, которые должны еще послужить нашим люфтваффе.

Пока единственные самолеты, которые находятся в Шайковке, — это те транспортные «Юнкерсы-52», которые осуществляли связь с окруженными парашютистами. Русские подбили их на земле, пока они не успели взлететь.

Основную часть привезенного оборудования успели сгрузить до общего возгорания.

Обер-лейтенант Мильх с удивлением узнает майора Коха, который после атаки на Эбен-Эмаель и Критской кампании стал видной фигурой в тесном мирке парашютистов.

— Рад вас видеть, Мильх, — говорит Кох. — Ваши артиллеристы очень кстати. Мы уже начали чувствовать себя немного «повисшими в воздухе» на этом изолированном плацдарме.

Кох все еще страдает от ранения в голову, полученного в боях за Малеме.

— Я не сплю неделями, — признается он. — Думаю, что сон оставил меня навсегда, — говорит он Мильху.

Однако надо держаться. К счастью, командир 1-го батальона штурмового полка может рассчитывать на офицеров высокого класса, таких, как Тошка в 1-й роте или обер-лейтенант Юнгвирт во 2-й.

Один погибнет в Италии, другой — после тяжелого ранения — в России. Но до этого оба получат Рыцарские кресты, как и многие другие офицеры-парашютисты.

Жизнь в Шайковке — это чередование периодов покоя и внезапных боевых тревог. Русские атакуют, но, когда наталкиваются на крепкое сопротивление, не очень настаивают. Снежные поля вокруг аэродрома усеяны трупами.

Русские не дают покоя ни ночью, ни днем. У них много разных минометов — от небольшого оружия, опорной базой для которого служит пряжка ремня одного из солдат расчета, до большого ствола калибром 120 мм. Парашютистам нечем им ответить, поэтому приходится почти пассивно терпеть непрекращающиеся обстрелы.