Выгодное дельце - Джеймс Чейз

Брейди скривился.

– Мне кажется, было бы лучше вообще забыть о футлярах. Займемся лучше бриллиантами Уорентонов.

– Если бы сейф находился где-нибудь вдали от апартаментов Уорентона, мы так бы и сделали. Но ведь он совсем рядом! Такой шанс предоставляется раз в жизни! Представь, камни Уорентонов плюс футляры! Нам с тобой досталось бы миллионов по восемь!

Брейди тоже об этом думал. Восемь миллионов долларов! С такой суммой можно жить, как хочешь.

– Расскажи мне побольше, – сказал Хеддон. – Не упускай ни одной детали. Я должен иметь пищу для размышлений.

– Кабина лифта находится на верхнем этаже и поднимается еще выше. На двери имеется надпись «Сервис». Превен открыл эту дверь, и Мэгги вкатила меня на коляске в лифт. На дверце – замок. У Превена есть ключ. Он повернул его в замке, и мы очутились в помещении с сейфом. Там нет ни окон, ни дверей. Но я заметил в потолке люк. Видимо, это аварийный выход на крышу.

– О'кей, Лу, – произнес Хеддон. – Ты видел хоть один футляр?

– Конечно. Превен показал мне. Это шарада для ребенка.

– Если бы ты завладел двадцатью футлярами, например, сколько времени тебе понадобилось бы, чтобы их вскрыть?

– Полчаса.

– Тогда давай представим такую ситуацию. Ты забрал камни Уорентона, проник в сейф, вскрыл его, собрал все футляры, вскрыл их, пустые поставил обратно, запер сейф и ушел. Как?

Брейди задумался.

– Надо это хорошенько обдумать. Идея стоящая. Дай мне денек, Эд. Хорошо?

– Мне надо еще разок переговорить с Кендриком, – сказал Хеддон. – Значит, до послезавтра. Встретимся вечером. Тогда и договоримся обо всем. Идет?

– Послезавтра вечером, здесь же, – повторил Брейди. – Слушай, а нельзя ли заказать яблочный пирог? Такой же, как вчера? Он был великолепен!

Глава 5

Когда пылающий шар солнца опустился в море и сумерки окутали гавань, Мануэль Торес возвращался на свой бот. Пересекая порт, он то и дело останавливался, чтобы перекинуться парой слов с бесцельно слоняющимися кубинцами, которые только и думали о том, чтобы побыстрее вернуться в свои бараки, где, быть может, удастся найти что-нибудь на ужин.

Поднявшись по трапу на бот, Мануэль снял мешок с плеча, осторожно опустил на палубу, после чего убрал трап. Внимательно осмотрев берег, Мануэль не заметил ничего подозрительного. Тихонько свистнув, предупредил Фуентеса о своем приходе. После чего Торес поднял мешок и вошел в каюту.

В каюте было темно. Мануэль отсутствовал более шести часов. Он предупредил Фуентеса, чтобы тот не зажигал свет. Мануэлю было жаль приятеля, который сидел тут в полной темноте и одиночестве. Но у Фуентеса, в отличие от кубинцев, слонявшихся в порту, была, по крайней мере, еда.

Мануэль закрыл за собой дверь и зажег свет.

Фуентес приподнялся на койке.

– Почему ты так долго? – недовольно проворчал он. – Не очень-то приятно сидеть здесь и ждать.

– Друг мой, – произнес Мануэль, – я не заставляю тебя здесь сидеть и ждать. Ведь ты не в тюрьме. В любой момент можешь уйти отсюда. Если тебе скучно, копы с удовольствием составят тебе компанию.

Мгновенно протрезвев, Фуентес жалобно заныл:

– Я просто устал, Мануэль. Ты, например, мог бы часами сидеть в этой душной каюте? Я знаю, что ты делаешь для меня все возможное, но я весь вымотался. Спасибо тебе…

Мануэль развязал мешок.

– Сегодня у нас неплохой ужин, – сказал он. – Макароны, курица, сыр.

Мрачное выражение лица Мануэля обеспокоило Фуентеса.

– Случилось что-нибудь? – спросил затворник.

– Давай поужинаем. Я проголодался, – ответил Мануэль, завязывая мешок, в котором еще что-то оставалось.

– Что там? – спросил Фуентес, подойдя к столу.

– Бомбы. Но давай сначала поедим.

Мануэль прошел на камбуз, налил воды в кастрюлю, поставил ее на газовую плиту, включил электрическую печь-гриль. Потом принялся открывать банки, насадил курицу на вертел. Движения Мануэля были спокойными, размеренными, но лицо оставалось мрачным.

Фуентес нервничал все больше. Он никогда раньше не видел Мануэля в таком состоянии.

– Какие-нибудь неприятности? – снова спросил он.

– Сначала поужинаем, потом поговорим, – ответил Мануэль, погружая спагетти в кипящую воду.

Фуентес вернулся в каюту, разложил на столе ножи и вилки, сел и стал терпеливо ждать.

Через сорок минут оба приступили к ужину, поедая курицу и спагетти, залитые соусом. Мануэль глотал еду, почти не пережевывая. Лицо его по-прежнему оставалось угрюмым. Фуентес, обеспокоенный поведением приятеля, ел медленно и без особого аппетита. Наконец, он не выдержал:

– Мануэль, что случилось? Бога ради, скажи мне!

– Он умрет, – сообщил Мануэль, отправляя в рот последний кусок курицы.

– Ты про кого? Педро?

– Кого же еще! Я говорил со своим знакомым из больницы. У Педро не осталось никаких шансов. Он может протянуть неделю, две, но не выживет.

Фуентес, думавший только о своей шкуре, успокоился.

– Выходит, нам теперь не нужны бомбы? – Мысль о бомбах бросала Фуентеса в дрожь.

Мануэль воззрился на него своими глазками-маслинами.

– Дружище, ты не соображаешь, о чем говоришь. Или ты забыл, что нам предстоит? Тебе, мне, Аните.

– Это ты забыл! Я-то помню! Мы врываемся в апартаменты, задерживаем эту богатую парочку, требуем пять миллионов, получаем их и сматываемся в Гавану!

– Да, ты точно ничего не соображаешь, – заметил Мануэль, отрезая себе кусок сыра. – Ты, наверное, просто забыл, что Анита обещала провести нас в отель лишь при одном условии. – Мануэль взглянул ему прямо в глаза. – Педро должен уехать с нами в Гавану.

– Но ведь ты сказал, что он умрет, – произнес Фуентес, нервно проведя ладонью по своим длинным сальным волосам.

– Вот теперь ты видишь целиком всю проблему. Педро умрет примерно через неделю. Анита любит его и готова сделать все для своего мужа. – Мануэль отрезал себе еще сыра. – Женщины нуждаются в понимании. И я ее понимаю. Деньги для нее ничего не значат. Смысл ее жизни – Педро. Я дал ей слово, что Педро поедет с нами в Гавану, если она проведет нас в отель. Я сделал все возможное, чтобы выполнить свое обещание. У меня есть две бомбы, но вот Педро…

Мануэль закрыл глаза, демонстрируя, как он страдает.

Напуганный Фуентес смотрел на приятеля со все возрастающим беспокойством.

– Я пообещал Аните, – снова начал Мануэль. – Я дал ей слово освободить Педро, если она проведет нас в апартаменты. Мы заключили договор.

– Да, – сглотнул Фуентес. – Но ведь Педро умрет.

– В этом нет сомнения, – горестно подтвердил Мануэль. – И значит, теперь нет никакого договора между мной и Анитой.

Фуентес схватился руками за голову.

– Ты хочешь сказать, что мы лишимся пяти миллионов только потому, что эта тупая баба откажется нам помочь, если узнает, что ее кретин Педро сдох?!

– Именно это я и имел в виду. Но ты меня не понимаешь. Ты же знаешь, что я держу свое слово, – Мануэль замолчал, уставившись в пустоту, потом проговорил: – Пять миллионов! Я промучился несколько часов, прежде чем принять решение. Пять миллионов! Да с такими деньгами можно открыть любые двери, которые пока для меня закрыты.

– А моя доля? – резко перебил его Фуентес.

Глаза-маслины Мануэля ничего не выражали, когда он спокойно произнес:

– Да, ты получишь один миллион. Итак, четыре миллиона.

– Что ты решил? – спросил Фуентес.

– Я вынужден обмануть ее. Это позор для меня. Я ни разу не обманул ни одного кубинца, – Мануэль сжал кулаки. – Это ты думаешь только о деньгах. Тебя можно понять, ты бедный человек… Эта ложь разорвет мое сердце…

Фуентес с трудом себя сдерживал. Его подмывало наорать на Мануэля, потребовать, чтобы тот прекратил эту болтовню. Кого волнует эта дура Анита? Что она из себя представляет? Абсолютно ничего, как и ее придурковатый Педро!

Но Фуентес не осмелился кричать на Мануэля. Он знал, что всякий, кто повышал на Тореса голос, мгновенно получал кулаком по лицу.

– А бомбы? – спросил Фуентес. – Они нужны?

– Конечно, – ответил Мануэль. – Иначе Анита нам не поверит. Мы должны соблюдать осторожность, обманывая ее.

Торес поднялся.

– Ложись спать, друг. Через полчаса я должен встретиться с Анитой. Нельзя терять ни минуты. Педро может умереть гораздо раньше, чем через неделю. Если Анита узнает об этом, не видать нам наших миллионов. Самое позднее – послезавтра – мы должны проникнуть в отель.

– Нам потребуется оружие.

– Все предусмотрено, друг, все предусмотрено. Кроме Аниты, пожалуй.

Через полчаса Мануэль, прихватив мешок, покинул бот. Он добрался до дома, где Анита снимала квартиру, поднялся по лестнице и постучал в дверь.

Анита рывком открыла. В тусклом свете неяркой лампы она казалась больной и похудевшей. Под глазами у нее были темные круги.

– Хорошие новости, – сказал Мануэль, проходя в комнату.

– Педро? – У Аниты загорелись глаза.