Анатомия измены (СИ) - Рог Ольга

Допиваю остывший чай и иду спать. После долгой возни на большой кровати, засыпаю сном, в котором мне видятся кошмары. Пьяный Лютый стреляет по разбегающимся в рассыпную дворовым котам, а я кричу ему, надрываясь, проклятья в спину…

— Нисколечко не болит! — показывает мне заклеенный пластырем палец мой смелый мальчик.

— Точно? Может, к врачу съездим? — целую его ладошку, пытаясь мысленно извиниться за эту рану. В ней есть моя вина…

— Мам, эта… Шапокляк, она очень злая. Как папа не видит? Он только отвернется, а она смотрит на меня, будто съесть готова. Но я не боюсь! Ты ее победишь и папу расколдуешь, — непосредственно крутит головой, пока едем на такси в детский сад.

— Миш, папа не … — хотела сказать «полный идиот», но прикусила вовремя язык. — Он не слепой. Увидит рано или поздно, — обняв за худенькое плечико, притягиваю к себе и целую в светлую макушку, придумывая еще несколько способов пыток для шапокляков.

Олег сдулся и даже против ничего не сказал, когда я заявила, что все, мой сын нагостился по самое не могу. Мельком поймала тоскливый взгляд в нашу сторону, когда Мишка вцепился в мою руку, радостно припав с правому боку и ластился котеночком, заглядывая в глаза «не отдавай меня больше».

Да, мой милый мальчик, больше никаких других тетей, погостили и хватит. Пусть делают, что хотят! Я в своем праве. Я — мать!

— Дарья Андреевна! — вскочила Лена, размахивая ручонками, словно я ее габаритов не замечу. — Там к вам посетитель…

— А в приемной он подождать не мог? — начинаю заводиться с пол-оборота.

Долбани меня калиткой! Распахнув двери, вижу брутального родственничка беловского. Белозубая улыбочка на идеально выбритой морде. Вчерашней бородки как не бывало. Поворачиваюсь к секретарше, все еще держась за дверную ручку:

— Хорошо, Лен! Сделай нам два кофе, — у пышки не было шансов остановить эту самоходную машину.

— Дашенька! — замурлыкал, как большой кот.

— Дарья Андреевна! — отрезаю, чтобы держал субординацию. У меня для вас десять минут свободного времени, — стягиваю с шеи шелковый шарфик и расстегиваю пальто, направляясь к гардеробному шкафу.

— Хочу пригласить тебя вечером сходить в кино, — вздрагиваю, ощутив, что качок оказывается сзади и принимает у меня пальто, строя из себя кавалера. — Даш, бросай Сашку. Такая как ты, не для него…

— Для тебя, что ли? — хмыкаю и делаю шаг в сторону, чтобы увеличить пространство между нами. Мне приходится голову задирать, чтобы посмотреть ему в глаза, хотя я ростика немаленького дамочка.

Появляется возможность рассмотреть мужчину. «Интересно, у него все такое большое?» — любуюсь бицухой, обтянутой водолазкой. Джинсы хорошо сидят на крепких ногах.

— Для меня, — медленно кивает. — Я вывезу. Он — нет.

Не сразу понимаю, что делаю. Мои пальчики уже обводят скулу, спускаясь до подбородка с ямочкой. Зачем было прятать такую красоту за бороденкой? Мне нравится. Раздув ноздри, принюхиваюсь. Мне нравится. Запах древесный, с ореховыми нотками. Ничего не отталкивает. Наоборот. Видимо, у женщин на подсознательном уровне такие экземпляры ассоциируются с защитой и сильным потомством.

Огибаю его, цокая каблучками и тянусь на столе за визиткой. Понимаю, что меня алчно рассматривают со спины, спускаясь к крепкой заднице.

— Возьми! Завтра суббота и у меня выходной. У тебя есть время придумать куда сводить без пяти минут разведенку с пятилетним сыном.

24

— Дашенька, что происходит? — скрипучий голос свекрови так некстати. Звонок от «мамы» раздался во второй половине дня, когда нужно было успеть согласовать платежи. Неподписанная стопка счетов сама себя не сделает, между прочим.

— Элеонора Дмитриевна, а что такое? — отвечаю на ее манер, листая папку с документами, успевая ставить подпись, где все понятно и прозрачно.

— Мне моя приятельница сказала, что Олег с вами больше не живет! — предъявляет мне, будто я в этом виновата.

Есть у нее такая приятельница. Сплетница живет как раз в подъезде Лизоньки. Получается, что Элеонора знала о похождениях Олега и покрывала сыночку…

— Да, ваш сын и я разводимся. Не вижу причин, чтобы это скрывать, — начинаю раздражаться, что она меня отвлекает и уже не могу вникнуть полноценно в работу.

— Что еще за новости? — начала повышать голос свекровушка. — У вас семья, ребенок…

— Олег два года шоркался с соседкой, вот у него и спросите про семью! Все, Элеонора Дмитриевна, мне сейчас некогда… — цежу сквозь зубы.

— Да какая у тебя работа? Бумажки перебирать, да семейный бюджет на свои тряпки тратить? А вот мой Олеженька…

Слушать очередной бред драгоценной мамочки нет ни сил, ни времени. Поэтому, быстро пробурчав «до свидания», сбрасываю вызов. Посещает мысль, что я теперь, вроде как, не обязана с ней контактировать. От этого становится легче. Выкидываю из головы все, что маменька титовская наговорила. Сколько себя помню, в мою сторону всегда были упреки и камни в мой огород, дескать я — плохая хозяйка… Тут у меня пыль, там — шторы плохо отглажены. Титов один раз пытался мне выговорить, науськанный мамочкой: «а вот у мамы…».

«Так и живи с мамой! Я тебе не мать и не отец, и никогда ими не буду», — как отрезало после такой отповеди носом меня возить по недочетам. Видишь грязную кружку? Помой сам! Руки не отвалятся. Рабочий день у нас по времени одинаков. И да! Я не обслуживающий персонал. Даже Мишка научился за собой игрушки убирать. Нефигу. Сопельки подтирать никому не собиралась. Пусть его теперь Лизонька обхаживает — тоже плюс. И вообще… Как-то спокойней дома стало. Никто не напрягает, не мельтешит перед глазами, виновато дуя под нос. Красота! Можно вечером хрустеть кукурузными палочками с сыном и ничье фырканье не испортит настроение. Опять же, в ванную очередь свободна. Плюсов набралось столько, что жалеть начинаю о ранее прожитых с Титовым годах.

— Привет! Как дела? Как настроение? — без пяти минут до окончания рабочего дня в кабинет протискивается Белов.

— Слушай, а почему такое оборудование для вентиляции дорогое? В кондиционерах чипы из золота стоят? — протягиваю ему счет и договор, которые пришли от него на почту.

— Что тебя смущает, Дашуль? — расстегивает пуговицу на темно-синем пиджаке, который так идет к цвету его глаз, и присаживается на посетительский стул, вытягивая ноги.

— Ты мне объясни, — складываю руки перед собой, что не нужно делать из меня дурочку.

Александр Сергеевич какое-то время молчит, выискивая в договоре знакомые буквы. Хмурится. Теребит пальцами уголки бумаги.

— Хорошо, я еще раз проверю цены. Это тебя устроит? — поворачивает голову и внимательно меня разглядывает, будто на Даше цветочки расцвели. — Что ты вечером делаешь?

Понимаю, что Белов начинает меня раздражать. Тем, что хочет казаться лучше, чем есть, тем, как настойчиво ищет встречи. Невольно сравниваю его с утренним посетителем… Извини, Сашенька, но Кирилл, похоже, прав. Нет у нас никакого будущего, даже просто сексуальные потребности удовлетворять больше с ним не хочу. Схлынул азарт. Откушен запретный плод. Кисленький оказался, с гнильцой. Похоже, что любовничек подворовывает и берет откаты от поставщиков. Пошел к черту, дорогуша!

— С сыном время проведу, отдохну без лишней суеты, — выговариваю, посматривая на часы, что пора собираться и долгие разговоры не запланированы.

— Понял. Снова меня отшиваешь, Дашуль. Но я не стану вечно таскаться за тобой, как верный пес и выпрашивать секса! Привыкла своим мужем помыкать… — показывает зубы, раздраженно, со скрипом отодвигая стул и резко поднимаясь. Размашистые шаги. Громкий хлопок двери, аж штукатурка с потолка посыпалась.

Разочарована. Ненадолго его ухаживаний хватило. Думала, что Белов в лепешку расшибется, но добьется как минимум еще парочки свиданий. Сдулся, слабак.

25

— Даша, я зайду погулять с Мишей через час? — Олег предварительно позвонил.