Робур-Завоеватель. Властелин мира (сборник) - Жюль Верн

Словом, создавая свой «Альбатрос», инженер Робур усовершенствовал системы летательных аппаратов, которые признали лучшими Косею, де Лаландель и де Понтон д’Амекур. Но он имел полное право считать себя пионером в выборе и использовании источника энергии для двигателей своего воздушного корабля.

Машинное отделение. Не в водяном паре или парах других жидкостей, не в сжатом воздухе или ином упругом газе, не во взрывчатых смесях, способных производить механическую работу, нашел Робур источник энергии, необходимой для того, чтобы удерживать в воздухе и приводить в движение свой летательный аппарат. Он обратился к электричеству – той силе, которой суждено в один прекрасный день сделаться душою промышленности. Впрочем, инженер не стал применять никакой машины, вырабатывающей электрический ток, но ограничился лишь батареями и аккумуляторами. Однако какие элементы входили в состав этих батарей, какие кислоты приводили их в действие? Это Робур хранил в тайне, так же как и устройство аккумуляторов. Какова была природа их положительных и отрицательных полюсов? Этого никто не знал. Изобретатель опасался – и не без основания – даже взять патент на это изобретение. Так или иначе, а успех был несомненный: батареи обладали необычайной мощностью, кислоты – почти не испарялись и не замерзали, аккумуляторы значительно превосходили своими достоинствами аккумуляторы Фор-Селлон-Фолькмара, наконец, сила тока измерялась неслыханным дотоле количеством ампер. Поэтому «Альбатрос» располагал почти неограниченным запасом электрической энергии, и она приводила в действие всю систему его винтов, которые сообщали летательной машине Робура подъемную и поступательную силу, с лихвой покрывавшую все ее потребности при любых обстоятельствах.

Итак, повторяем – идея применить электричество как источник энергии для воздушных сообщений принадлежит исключительно инженеру Робуру. Но способ его получения он хранил в полной тайне. И если председателю и секретарю Уэлдонского ученого общества не удастся проникнуть в нее, то вполне возможно, что тайна эта будет потеряна для человечества.

Само собой понятно, что летательный аппарат обладал достаточной устойчивостью, и это объяснялось правильным выбором центра тяжести. Можно было не опасаться, что он в полете вдруг угрожающе накренится или, чего доброго, опрокинется.

Остается выяснить, какой материал употребил инженер Робур для своего воздушного корабля; кстати, название «корабль» вполне подходит «Альбатросу». Что же это был за материал – столь прочный, что острый нож Фила Эванса не мог его даже поцарапать, а дядюшке Пруденту не удалось разгадать его природу? Всего-навсего бумага!

Уже много лет изготовление такого рода бумаги приняло широкие размеры. Неклеенная бумага, листы которой пропитаны декстрином и крахмалом, а затем пропущены через гидравлический пресс, образует материал твердый, как сталь. Изготовленные из нее блоки, рельсы, колеса для вагонов прочнее, чем изделия из металла, но зато куда легче. Именно эту прочность в соединении с легкостью и решил использовать Робур при создании своей летательной машины. Корпус, палуба, рубки, каюты – все было изготовлено из соломенной бумаги, превратившейся под прессом чуть ли не в металл; бумага эта приобрела еще одно свойство – невоспламеняемость, – особенно важное для воздушного корабля, движущегося на большой высоте. Различные составные части подъемных аппаратов и аппаратов тяги – оси и лопасти винтов – были изготовлены из желатинированной фибры, одновременно прочной и гибкой. Материал этот, способный принимать любую форму, не растворяющийся в большинстве газов и жидкостей, в частности в кислотах и спиртах, не говоря уже о его изоляционных качествах, был просто незаменим в машинном отделении «Альбатроса».

Инженер Робур, боцман Том Тэрнер, механик с двумя подручными, два рулевых и повар – всего восемь человек – составляли экипаж «Альбатроса»; они без труда справлялись с вождением воздушного корабля во время полета. Охотничье и военное оружие, приспособления для рыбной ловли, электрические фонари, наблюдательные приборы, буссоли и секстаны, чтобы определять путь, термометр для измерения температуры, различные барометры – одни для определения достигнутой высоты, другие для того, чтобы отмечать перемены в атмосферном давлении, штормгласс для предсказания бури, небольшая библиотека, портативная типография, артиллерийское орудие, установленное на вращающемся лафете в центре платформы, заряжавшееся с казенной части и выбрасывавшее ядра калибром в шестьдесят миллиметров, запас пороха и пуль, динамитные шашки, кухня, обогреваемая током от аккумуляторов, солидный запас мясных и овощных консервов, уложенных в камбузе рядом с несколькими бочонками бренди, виски и джина, – словом, все, что нужно, чтобы в продолжение нескольких месяцев не приземляться, входило в состав оборудования и припасов воздушного корабля, не говоря уже о знаменитой трубе!

Помимо этого, на борту «Альбатроса» была легкая, не тонущая в воде резиновая лодка, которая могла выдержать вес восьми человек на поверхности реки, озера или спокойной морской глади.

Однако позаботился ли по крайней мере Робур о парашютах на случай неожиданной катастрофы? Нет! Он не допускал и мысли о возможности катастрофы. Оси винтов вращались независимо друг от друга, и остановка одних не мешала движению других. А для того чтобы «Альбатрос» мог держаться в своей родной стихии – воздухе, – было достаточно, чтобы работала лишь половина его винтов.

– Благодаря моему «Альбатросу», – заявил вскоре Робур-Завоеватель своим новым гостям – гостям поневоле, – я отныне властелин седьмой части света, большей, чем Австралия, Океания, Азия, Америка и Европа, вместе взятые, – моей воздушной Икарии, которую когда-нибудь заселят тысячи икарийцев!

Глава VII,

в которой дядюшка Прудент и Фил Эванс по-прежнему не позволяют себя убедить

Председатель Уэлдонского ученого общества был ошеломлен, его коллега поражен. Но и тот и другой старались ничем не выдать своего вполне понятного изумления.

Зато слуга Фриколлин, узнав, что он находится на борту летательной машины, уносящей его в пространство, пришел в ужас и даже не думал этого скрывать.

Между тем подъемные винты быстро вращались над головами пассажиров. И хотя скорость их вращения была весьма значительна, ее можно было бы утроить, если бы «Альбатросу» захотелось подняться в более высокие слои атмосферы.

Что касается двух гребных винтов, делавших небольшое число оборотов, то они придавали летательному аппарату скорость всего лишь в двадцать километров в час.