Мать. Вопросы и ответы 1953 г. - Мать

Есть ли разница между полной самоотдачей Божественному и тем, что мы называем «приношением»?

Это два аспекта одного и того же – нашего отношения к Божественному; они схожи, но не совсем. Первое сильнее, чем второе, так что, на самом деле, это все-таки разные уровни бытия.

Ну, например, ты решил сделать свою жизнь приношением Божественному. Решил твердо. И вот вдруг с тобой совершенно неожиданно случается что-то очень неприятное, и тогда в тебе первым делом возникает внутренний протест. Да, ты принял решение о приношении, ты раз и навсегда сказал: «Моя жизнь принадлежит Божественному», тем не менее обстоятельства внезапно складываются крайне неблагоприятно, такое бывает, и у тебя, естественно, возникает отрицательная реакция на создавшуюся ситуацию. Но если ты хочешь быть последовательным в своем решении, ты должен и этот неприятный случай превратить в приношение Божественному, со всей искренностью, на какую ты способен, сказав Ему: «Да будет воля Твоя, и если Ты решил так, пусть будет так». Такое отношение должно быть совершенно естественным и добровольным. Понятно, что достичь этого очень непросто.

Даже в самых простых повседневных жизненных ситуациях, когда случается немного не то, чего ты ожидал, не то, ради чего трудился, ты, естественно, непроизвольно реагируешь отрицательно (то есть прямо противоположно тому, как надо): «Нет, это не то, не так», в то время, как если бы ты достиг полной самоотдачи Божественному, этого не случилось бы и ты оставался бы одинаково спокойным, невозмутимым как при ожидаемом – благоприятном – стечении обстоятельств, так и при неожиданном – например, неприятном – исходе событий. И даже в том случае, когда события развиваются не так, как хотелось бы, если ты по-настоящему совершил самоотдачу, ты в конечном итоге приходишь к выводу, что и такой поворот событий – тоже благо. Пусть, например, ты сделал какую-то очень тяжелую работу, много потрудился для достижения определенной цели, потратил на это много времени, отдал много сил, вложил всю свою волю – и совсем не для себя, а, скажем, ради какого-то божественного дела, ради самого Божественного (это, собственно, и есть то, что мы называем «приношением»), – и вот после многих беспокойств, после всех этих трудов, усилий получилось совсем обратное тому, к чему ты стремился, тебя постигла, на твой взгляд, неудача. Тогда, если ты по-настоящему предал себя в руки Божественного, если твоя самоотдача совершенна, ты говоришь: «Что ж, очень хорошо, я сделал все, что мог, но таково было решение Божественного, и я полностью принимаю то, что решено Им». Если такой глубокой и, в то же время, естественной самоотдачи у тебя нет, ты реагируешь примерно следующим образом: «Как же так, я столько сделал и столько преодолел, и ведь не ради себя, а ради Божественного и вот, пожалуйста, ничего не вышло!» В девяноста девяти случаях из ста реакция именно такова.

Так что достичь настоящей самоотдачи очень и очень нелегко.

Если делаешь какое-то дело, нужно ли стремиться завершить его во что бы то ни стало ради практики самоотречения?

Если дело действительно должно быть доведено до конца, если есть совершенно ясное понимание, что ты должен выполнить его, то независимо от того, получается оно у тебя так, как ты задумал и ожидал, или нет, нужно продолжать делать то, что должно быть исполнено.

Хорошо, а если ты так и стараешься действовать, но, сам того не сознавая, допускаешь какую-то ошибку, как понять, что поступаешь неправильно?

Если ты совершенно искренен, ты всегда сможешь увидеть свой промах. Неспособность видеть свои заблуждения – это всегда признак неискренности. И обычно ее источником является витальное. Даже в том случае, когда витальное полностью готово принять участие в определенной реализации (что уже само по себе является большим достижением), когда в нем есть твердая решимость работать ради этого, отдать все силы и энергию на то, чтобы довести до конца начатое, даже тогда где-то очень глубоко в нем теплится – как бы точнее сказать – надежда, что все выйдет хорошо, что нужный результат будет благополучно достигнут. Из-за этого ваша искренность не является совершенной. Потому что такие надежды – это проявление эгоизма, это личное, а значит, у вашей искренности нет совершенной чистоты. И вы не способны распознать, на ложном вы пути или нет.

Но если вы искренни совершенно и полностью, то как только вы начинаете делать что-то хотя бы чуть-чуть не так, вам сразу же очень ясно и в то же время очень тонко, ненавязчиво дается понять: «Нет, это не то». Таким образом, если вы сохраняете отрешенное состояние духа, вы немедленно, мгновенно поймете, что действуете неправильно, и остановитесь.

Но обычно люди не умеют сохранять необходимое состояние отрешенности даже в самом бескорыстном деле. Очень важно это осознать до конца. Хотя вы и решились посвятить всю свою жизнь неэгоистической цели, это еще не значит, что вы тем самым уже избавились от своего эго. У вас долго сохраняется собственный, личный подход к делу, определенное личное отношение, личная заинтересованность; внутренне вы питаете надежду (не будем говорить о желании), что добьетесь определенного результата, что, в конце концов, что-то будет достигнуто, сделано, и сделано именно так, как вы это видите, как бы вам того хотелось, по-вашему. Даже в том случае, когда вы предприняли что-то не в личных целях, в вас живет надежда, что все удастся, что впереди вас ждет успех, – не ваш личный успех, но успех дела, которое вы начали, ради которого трудитесь. И вот эта крупица личного, совсем крохотная, трудноуловимая для вашего сознания, несколько принижает ваше отношение к делу, совершенной безупречности уже нет, произошло некоторое отклонение от правильного курса. Это лишает вас способности осознавать собственные неверные шаги. Если этой примеси личного нет, то вы способны немедленно распознать любой свой промах. И распознать совершенно безошибочно, даже если произошло едва заметное, микроскопическое отклонение от прямого курса. Тем не менее, как только это произошло, вам достаточно даже самой малости, чтобы осознать: «Да, здесь я ошибся». Но для этого нужно обладать совершенной искренностью, такой искренностью, которая ни за что не допустит и тени самообмана, которая заставит пойти на все, решительно от всего отказаться, лишь бы только не жить в заблуждении. Да, это трудно; чтобы добиться этого, нужно много времени и труда. Ум и витальное всегда стремятся извлечь какую-то выгоду для себя из того, что вы делаете; эта выгода – личное удовлетворение, самодовольство, высокое мнение о себе. Так что не поддаваться самообману – это трудное дело.

Каким образом можно безошибочно узнать, действительно ты принадлежишь Божественному или нет, действует Оно через тебя или нет?

Во всяком случае, ум здесь не поможет. Вы можете думать, что всецело принадлежите Божественному и что Его Присутствие в вас достигло своей высшей точки, но полной уверенности у вас быть не может, это нужно чувствовать, ощущать. Естественно, первоначально стремление к этому состоянию возникает в уме, это понятно, потому что именно здесь начинается вообще всякое понимание чего бы то ни было. Потом стремление возникает уже здесь (Мать указывает на сердце), и, движимые горящим в сердце огнем этого стремления, вы работаете для его реализации. Подлинно Божественное Присутствие ощущается непосредственно и отчетливо.

Предположим, например, что ты занимаешься упражнениями по тяжелой атлетике, поднимаешь тяжести. И вдруг к тебе приходит осознание того, что существует сила, которая неизмеримо превосходит твои силы, и именно благодаря ей, с ее помощью ты поднимаешь вес. Твое тело становится для тебя чем-то почти несуществующим, поднимает вес это Нечто. Тогда ты и узнаешь ответ на свой вопрос и ты уже не будешь больше спрашивать, как и что нужно делать, чтобы узнать об этом; когда все это произойдет с тобой, ты все узнаешь и поймешь. Так бывает.

Вообще же у каждого человека осознание Божественного Присутствия приходит по-своему, все зависит от того, что является преобладающим в его существе. Например, у человека, ищущего истину большей частью с помощью размышлений, в какой-то момент может внезапно возникнуть ощущение, что мыслит не он, что существует нечто, знающее гораздо больше, видящее гораздо яснее, обладающее неизмеримо большим светом, большим сознанием, и именно это нечто выстраивает ваши мысли и слова, и тогда человек начинает поверять свой опыт бумаге. Если опыт чист, то пишет уже не сам человек, но именно Нечто водит его рукой. В такие моменты вы осознаете, что это небольшое поверхностное образование, ваша физическая личность, есть всего лишь скромное крохотное орудие, которое старается, насколько это возможно, быть спокойным, чтобы не нарушалась чистота опыта.