Военное искусство греков, римлян, македонцев - Фрэнк Эдкок

Само по себе это не являлось недостатком. Возраст имеет немалое значение для полководца, и римляне всегда старались избегать назначения на ответственные военные посты людей слишком старых, по их мнению, для этого. В истории немало примеров, когда тот или иной военачальник, в молодости демонстрировавший храбрость и решительность, к старости полностью растрачивал эти качества. Риму, кажется, удавалось избегать таких ошибок при назначении командующих своими армиями. В Новое время лишь немногие полководцы смогли достичь значительных успехов без опыта и долгой подготовки. Можно вспомнить примеры Кромвеля, Валленстайна и Конде. Пожалуй, всё. Были, конечно, великие полководцы, чей возраст соответствовал возрасту обычного римского офицера, однако и они, как правило, начинали военную службу еще в ранней юности и получали большую подготовку перед тем, как принимали командование армиями. Примерами тому могут служить и Александр Великий, и Ганнибал, и Наполеон.

Надо признать, что опыт, полученный на войне, сам по себе еще не делает из человека полководца. Иерархический характер современных армий делает долгую службу почти непременным условием для достижения высших командных постов. В наши дни полководцы пользуются помощью начальников своих штабов и военных специалистов. Римский военачальник не имел своего штаба, и его consilium не мог принимать решения за него. Вверять армию человеку, находящемуся в возрасте обычном для римских консулов и преторов, вероятно, было довольно рискованно. Разумеется, полководцы, зарекомендовавшие себя в деле, снова привлекались на службу, особенно в трудные времена. Приобретенный опыт давал им нужное на войне хладнокровие, а в тех случаях, когда одного опыта было недостаточно, на помощь приходили твердость и стойкость римского характера.

Теперь попробуем разобраться, что же приносил с собой римский полководец, за исключением своего аристократического происхождения, опыта, полученного на прежней гражданской службе, и славы своих предков, и какие недостатки полководца могли быть сглажены самой структурой армии. Римские военные операции последних десятилетий республики с тактической и стратегической точки зрения были довольно простыми. Согласно Жомини, одним из основных тактических и стратегических принципов было сосредоточение основной части своих сил против части сил неприятеля, позволявшее добиться локального численного преимущества. Клаузевиц, в свою очередь, полагает, что без окружения или охвата неприятеля полная победа невозможна. В целом же римская традиционная тактика боя предусматривала сражение в линейном построении против противника, чьи силы также выстраивались в линию. Римские армии нечасто имели такое численное преимущество, которое могло бы позволить им осуществить охват и тем более окружить неприятеля. Тактика, применявшаяся Сципионом Африканским, представляла собой исключение из этого общего правила, однако в следующем столетии о его идеях, кажется, совершенно забыли. Исключение относится по времени уже к позднереспубликанскому периоду – после того как в полной мере была оценена эффективность легионов, составленных из ветеранов, такие соединения стали применять во фланговых атаках.

Как бы то ни было, остается фактом, что на протяжении своей истории римляне, как правило, выигрывали сражения и войны, следуя довольно простым тактическим правилам и сравнительно несложной стратегии. Впрочем, римская армия весьма неплохо освоила эти простые тактические средства и умела с их помощью добиваться поставленных целей. Еще до того, как римская армия стала полностью профессиональной, ее центурионы, остававшиеся на службе многие годы, имели достаточно практических знаний и навыков в тактике. Тактическое командование в контингентах италийских союзников Рима также должно было быть на высоком уровне, поскольку иначе они бы не смогли действовать на поле боя совместно с легионами. Когда началась Союзническая война, военачальники италиков также оказались ничуть не хуже собственно римских полководцев, кроме, быть может, самых талантливых и одаренных из них. Можно предположить, что италийские армии вполне переняли лучшие стороны римских легионов. Во всяком случае, римская традиция обычно не возлагает на союзников вину за поражения или отступления римлян. Римляне старались оставить за собой выбор – сражаться или нет. Наличию возможности такого выбора они придавали огромное значение, что видно по отрывкам из сочинений Ливия, которые он, возможно, заимствовал у более ранних авторов, чьи сочинения не сохранились до нашего времени. В стратегическом смысле полководец, не имеющий уверенности в своих силах и в своей армии, мог положиться на время и спокойно выжидать, зная, что день победы рано или поздно придет, если не для него самого, то хотя бы для его преемника. Критике подвергались скорее те военачальники, которые вступали в сражение, не имея для этого всех условий.

Ошибки римских адмиралов и генералов временами были обусловлены неопытностью, часто их неспособностью выработать новую тактику в нестандартных обстоятельствах или в ответ на не вписывающиеся в привычную логику действия противника. Кроме того, анализ прошлых сражений нередко приводил к неправильным выводам. В битве при Требии около 10 тысяч римлян, сохранив боевой порядок, сумели прорваться сквозь строй карфагенян, в то время как остальные были уничтожены. Это привело римское командование к выводу, что для победы над Ганнибалом необходимо сосредоточение максимально возможного количества солдат для нанесения сильного удара на узком фронте. Такой подход в конечном счете и привел к катастрофе при Каннах. Ганнибал применил тактику двойного охвата против римлян, пытавшихся прорвать оборону линии неприятеля. В результате чем плотнее был строй римских солдат, тем сложнее им было сражаться. Сжатые и атакуемые со всех сторон, они были либо перебиты, либо захвачены в плен. Впрочем, римляне быстро извлекали уроки из своих поражений, а их людские ресурсы позволяли им снаряжать новые армии. Самоуверенность в сочетании с недостатком сведений о противнике – вот одна из наиболее распространенных причин поражений римлян. Крайне редко, но бывали и такие случаи, когда римская армия поддавалась панике и бежала с поля боя. Не был решен вопрос о противодействии тяжелой пехоты атакам конных застрельщиков, что имело далекоидущие последствия во время войн с Парфией.

Что имеет для нас главное значение, так это не то, почему римские полководцы терпели поражения – для таких рассуждений у нас, увы, слишком мало точных сведений, а то, почему им столь часто удавалось одерживать победы. Я попробую рассмотреть этот вопрос на отдельных примерах и постараюсь дать объективную оценку римским полководцам.

Рим должен был иметь немало хороших военачальников в ранний период своей истории. Согласно римской традиции один полководец мог преуспеть там, где многие другие до него потерпели неудачу. Во время Самнитских войн мы можем видеть один блестящий стратегический пример – марш Фабия Руллиана через труднопроходимую местность в Киминийском лесу, который неожиданно для врага вывел его во фланг этрусским армиям [75] . Существует точка зрения, согласно которой этот маневр мог быть предпринят по прямому приказу сената, поскольку Фабий выступил в поход непосредственно из Рима. В то же время Фабий был одним из двух военачальников, которые обеспечили концентрацию римских армий в решающий момент перед битвой при Сентинуме, так что вполне возможно, что и этот маневр был предложен Фабием [76] . Во время войны с Пирром римские полководцы, кажется, довольно быстро выработали способы противостояния тактике своего неприятеля.

Вплоть до времени Второй Пунической войны мы не знаем ни одного римского военачальника, который привнес бы в военное искусство нечто по-настоящему новое. Первым римским полководцем, о котором мы с уверенностью можем сказать, что его деятельность обогатила военное искусство, был Сципион Африканский. Некоторые историки пытались даже поставить его талант выше Наполеона, что конечно же является сильным преувеличением [77] . Как стратег Сципион превосходил любого из современных ему римских военачальников. Но я все же склонен полагать, что многими своими успехами он в немалой степени был обязан не столько своим дарованиям, сколько слабости неприятеля и прекрасным качествам своих войск. К примеру, он не сумел блокировать Гасдрубала в Испании, что являлось на тот момент его первейшей задачей. Во время высадки в Африке его смелый бросок перед решающим сражением с Ганнибалом вызывает одновременно и массу восторгов, и целый шквал критики со стороны военных экспертов. При этом я лично убежден, что для критики тут куда больше оснований. Однако как тактик Сципион проявил себя прекрасно, привнеся массу нового в римское военное искусство. Невзирая даже на то, что многие из этих нововведений представляли собой применение к римской практике идей, заимствованных у Ганнибала в период его выдающихся побед в Италии. К примеру, Сципион стал применять комбинированные удары по флангам одновременно с атакой неприятеля по фронту, чем столь блестяще не раз пользовался и Ганнибал [78] . Я более чем уверен, что во время финальной битвы при Заме Ганнибал быстро разгадал замысел Сципиона, так что своей победой римляне скорее обязаны боевым качествам своих легионов, чем руководству Сципиона. За вычетом, пожалуй, одного фактора – строжайшей дисциплины, установленной в армии Сципионом, который превзошел в этом отношении едва не всех прочих римских полководцев. Сципион, правда, имел важное преимущество перед другими римскими военачальниками – он оставался на своей должности значительно дольше прочих и имел достаточно времени, чтобы подготовить свои войска и самому набраться опыта в военном деле. Таким образом, к моменту сражения при Заме Сципион имел гораздо больше практического опыта в командовании своей армией, чем Ганнибал во время сражений при Требии, Тразименском озере или при Каннах. Тем не менее, невзирая на все но, Сципион был великим полководцем, и после его смерти в Риме не осталось военачальника, равного ему по дарованиям и заслугам.