Литературная Газета 6495 ( № 11 2015) - Литературка Литературная Газета

– Я вообще-то не думаю, что я – писатель, поскольку никогда себя таковым не считал и, более того, не называл. Я писателем не работаю. Я работаю журналистом. Все свои книги я написал в свободное от основного занятия время – либо находясь в отпуске, либо в выходные и праздничные дни. Я всегда относился к писательству как к некому увлечению, если угодно, к баловству, озорству, иногда как к заработку, когда мне приходилось заниматься работой сценариста. Сейчас за сценарии и авторские права платят значительно больше, чем автор получает в виде гонорара за изданные книги.

И вообще с писателями у нас в стране – большие проблемы. Они как профессионалы уже почти исчезли: кто-то из них занимается преподавательской работой, кто-то другой работой, менее почтенной. Появилось даже такое понятие, как «писатель выходного дня», а это любительщина, а не профессионализм.

– Почему же всё это произошло?

– Думаю, по той причине, что патерналистская модель отношений в координатах «государство–писатель», существовавшая в СССР, была перестройкой торпедирована, а в «новой» России государство желания заботиться о писателях как-то особо выпукло не обозначило. Упования на рынок оказались всего лишь блефом, поскольку никто в здравом уме не сможет назвать рынком то, что у нас было построено. К примеру, если писатель на Западе издаёт одну, две, три книги приличным тиражом, то он, по факту, весьма обеспеченный человек. Если же тираж твоих книг (я имею в виду писателя на Западе) превышает миллион экземпляров, то – сами понимаете[?]

У меня за 20 лет моего писательства суммарный тираж изданных книг превышает 20 миллионов, я не говорю уже об экранизациях моих произведений. Но это отнюдь не свидетельствует о моём несметном богатстве.

– Тиражи стали падать у всех и плюс к тому появились интернет, пиратство…

– Вот именно. Бороться с тем, что книги и фильмы сразу же оказывались в Сети, было невозможно. Я, например, когда отдавал свою последнюю книгу в издательство, одновременно сам выложил её в Сеть, следуя правилу: не можешь помешать – возглавь.

– Сказалось ли это на продаваемости книги?

– Думаю, что нет. Больше на это влияет покупательная способность населения. Я же вижу, как падают доходы людей. Все стали считать деньги, и книги вышли из разряда предметов первой необходимости. И потому я считаю, что нужны меры со стороны нашего президента и правительства, и меры неотложные.

Как мне кажется, наши руководители недооценивают остроту момента. Когда-то прежняя власть проиграла в борьбе смыслов и исчезла. А сейчас эта борьба только нарастает и становится более изощрённой. Причём борьба идёт не только между смыслами политическими и журналистскими – здесь ещё и смыслы художественные конкурируют между собой. А за смыслами стоят определённые ценности. Не стоит забывать и о том, что Россия – открытая страна, и в ней «разные ветры дуют»…

– Роль нашей либеральной интеллигенции в перестроечных процессах известна. В связи с этим вопрос. Нынешняя украинская интеллигенция поступила на службу «победителям», исповедующим, мягко говоря, сомнительные ценности, или просто стала сама собой – без ретуши?

– На Украине произошёл некий раскол и раздрай в умах, при этом никто толком не выяснял подлинных настроений людей. И самое главное – никто не делал «замеров» этих настроений за год до известных событий. Что же касается нынешних умонастроений – они плод агрессивной и жёсткой до жестокости идеологической работы, с которой наша, российская, ввиду её отсутствия, не идёт ни в какое сравнение.

У многих людей на Украине (и интеллигенция не исключение) в головах была раскалённая мечта о «европейском выборе», и каждый, кто хоть как-то пытался поставить её под сомнение, был для них врагом. При этом они не хотели замечать очевидного. Ну, к примеру, «революция достоинства» привела в «новую» власть людей, состоявшихся при власти прежней, я бы даже сказал, при прежних властях и прежней системе. Эти люди смогли стать теми, кем стали, только будучи «встроенными» в прежнюю систему власти, которая дала им деньги, положение, влияние. В результате «прежние» снова получили всё.

А остальные люди, ассоциирующие себя с Украиной – и украинцы, и живущие на Украине русские, и представители других народов, – пережили унижение в общенациональном масштабе: потерю Крыма, поражение в так называемой АТО, смерть близких и многое другое. И это нанесло им психологические и даже психические травмы. И плюс к тому «вхождение в Европу» с её ценностями не состоялось. Но люди так устроены – они винят себя в своих бедах в последнюю очередь. Так было всегда, и горе – проигравшим.

– Выходит, украинское общество переживает ту же травму, которую переживали мы в «лихие 90-е»…

– Во многом. Никто не хочет учиться на чужих ошибках, да и на своих тоже не хочет. В этом нет ничего удивительного. Повторю, проблема Запада в его понимании, вернее, непонимании нынешней Украины, проблемы самих украинцев – в искажённом восприятии себя самих. Их ошибка заключалась в том, что они считали нас, россиян, этаким постсоветским совком, а себя мнили «прогрессивным человечеством». А по факту – Украина лишь часть СССР со всеми его достижениями, недостатками, ужасами и мерзостями. Более того, за 24 года «незалежности» Украина прошла в сравнении с Россией значительно меньший путь, и многие советские рудименты в ней прели, тлели и оставались в какой-то дикой своей неизменённости.

Все украинские президенты, включая «оранжевого» Ющенко, были очень советскими людьми. А Запад, поначалу приветствуя «новую» Украину, не понимал, что она – ровно такой же осколок Советского Союза, как Россия, даже в каких-то моментах более страшный и непредсказуемый.

Следует отметить, что Украина «откусила» от советского наследства довольно лакомый кусок: географическое положение, климат, промышленность, выход к тёплым морям, необременение долгами и много всего... Казалось бы – живите и радуйтесь! А в результате – построение олигархического государства, и появление «элиты», абсолютно не жалеющей свой народ. И этот трагический год на Украине показал, что власть, рождённая «революцией достоинства», народ свой и вовсе презирает. Конечно, есть разница между теми, кого просто убивают и расстреливают, и теми, кто тихо вымирает. И потому те, кто считает, что Украина – не Россия, на мой взгляд, трагически заблуждаются.

У нас в России тоже «прогрессисты» утверждали, что не допустили гражданской войны и взяли власть мирным путём. Итоги их деятельности известны: потеря трети территории, развал промышленности и культуры, уменьшение населения на десятки миллионов. Я не говорю уже здесь о залитых кровью окраинах. Но Россия как-то выжила. Выживет ли Украина? Не знаю.

– Всё это напоминает какой-то дурной детектив...

– Я не специалист по детективам, поскольку никогда их не писал. Меня по ошибке записали в ряды «детективщиков». Если в книге «Адвокат» и есть некие намёки на детективную интригу, то по факту – это, скорее, бандитско-полицейская сага.

Когда режиссёр Бортко взялся снимать «Бандитский Петербург», он сразу это понял и потому снимал не детектив, а историю про людей, оказавшихся в сложных жизненных ситуациях.

– Перестройка изменила не только страну, но и людей. Вы выпукло показали гибельные трансформации личностей не только главных, но и второстепенных героев тех времён. Но один из главных героев – бывший работник прокуратуры Челищев, совершавший ужасные поступки, – даже вызывает некую симпатию…

– Ошибка считать, что я оправдываю Челищева. Я его не оправдываю, но мне за него больно, потому что его история – это история хорошего человека, который «шагнул за черту» в силу обстоятельств. Он почему «шагнул за черту»? Он всего лишь хотел разобраться в том, кто убил его родителей, и попал в ад. При этом, как вы помните, он очень мучился тем, что ему приходилось делать. Он «сжёг» себя изнутри и расплатился за свои поступки жизнью. И это для меня важно. Мои герои старались быть хорошими людьми в окружающем их аду. Они не могли остаться в живых в окружающей их жизни. И они умерли, чтобы окончательно не превратиться в монстров.

Когда мы работали над фильмом, продюсеры делали попытки «выкрутить мне руки» и заставить меня оставить моих героев в живых. Даже сам Бортко предлагал мне «оставить» – хоть одного. Но я ему объяснил, что это не я их убил. Они, переступив законы божеские и человеческие, уже были мертвы, задолго до физической смерти. И он меня понял.

Герои, которым я сострадаю, – люди рефлексирующие, переживающие свои поступки и приносящие свои души в жертву. Вот «Антибиотик» – это совсем иное дело. Он – абсолютное зло. Он тоже для кого-то был мил, но это всего лишь приём. Помните, Мюллер в «Семнадцати мгновениях весны» тоже кому-то из зрителей нравился… Это ведь не означало, что фильм Лиозновой пропагандировал нацизм и оправдывал нацистского преступника. И потому я сразу отметаю все попытки обвинить меня в романтизации уголовного и преступного мира. Это потом уже появились бандиты-победители в «Бригаде», но эти «герои» не мои.