Только не лги! - Батлер Лорин

— Я? Да ты шутишь!

— Вовсе нет, не шучу.

Бертолд рассмеялся.

— А я считал, что банковские служащие должны хорошо разбираться в человеческих характерах.

— Мы прекрасно в них разбираемся, — невозмутимо подтвердила Эстер. — Прекрасно.

10

Хилда сидела в спальне перед туалетным столиком и резкими движениями расчесывала волосы. Часы показывали половину девятого. Воскресный вечер, прошло сорок восемь часов с того момента, как рухнули все ее ошибочные представления о себе и о сексе.

Хилда вздохнула и отложила щетку. Какой же бесконечно длинный уик-энд.

Сначала она обрадовалась, когда после их возвращения из квартиры Флоры Бертолд сбежал, предупредив мать, чтобы не ждала его домой в выходные.

Однако радость Хилды оказалась недолговечной. Ночью она лежала без сна, представляя, чем Бертолд занимается со своей подружкой, терзая себя эротическими сценами, вызванными сумасшедшей ревностью.

Хилда размышляла о признании Бертолда, что понравилась ему с первого взгляда, а на протяжении всего ужина его мучила эрекция. Она испытывала боль от мысли, что этой ночью в объятиях Бертолда могла бы быть она сама, а не Эстер.

Неудивительно, что в ночь с пятницы на субботу Хилда почти не сомкнула глаз!

Теперь Хилда понимала, что имела в виду Флора, когда пыталась объяснить, какие испытывала чувства, влюбляясь в мужчину. Это просто какое-то безумие. Полеты фантазии, которые уносят из реальности в мир, где не существует ничего, кроме твоего томящегося, пылающего тела, наполненного тайными желаниями.

Хилда застонала при воспоминании о том, что чувствовала в кровати с Бертолдом. Она совсем обезумела. Даже сейчас ее лицо пылало от стыда, что она стала легкой добычей для опытного в любовных делах Бертолда.

Но теперь ей открылась прелесть секса. Хилда поняла, почему люди переходят границы морали, когда их охватывает страсть. Это во многом объясняло все те вещи, которые прежде смущали ее.

Однако новые познания вовсе не облегчили ее собственного положения. Она, словно безумная, все еще желала Бертолда Кертиса — мужчину, которого презирала. И в этом заключалась суть ее проблемы.

Будь это любой другой мужчина, она смогла бы оправдать свои чувства, не боясь при этом потерять уважение к себе. Но как она могла поддаться мужчине, который соблазнил Флору и бросил?

Ситуация казалась невозможной, и ее невозможность только усиливалась тем фактом, что обычно здравый, рациональный мозг Хилды, похоже, больше не контролировал ее тело. Здравый смысл и элементарная порядочность требовали задушить в зародыше потенциально губительное для нее желание, но Хилда просто не могла сделать этого — настолько прочно оно завладело ею.

В дневное время Хилде удавалось хоть как-то отвлечься: она занималась стиркой, купала и кормила Петл, съездила с Фредерикой за покупками.

Эта добрая женщина явно пыталась наверстать то упущенное время, когда была лишена внучки. Она накупила Петл массу игрушек и кучу одежды. И хотя у Петл имелось все необходимое, Хилда просто не осмеливалась останавливать Фредерику. Она понимала, что такой прекрасный ребенок, как Петл, так неудачно начавший жизнь, может задеть сердечные струны. Фредерике хотелось подарить девочке любовь и заботу, чтобы компенсировать потерю матери и отсутствие любящего отца.

Сегодня утром женщины долго гуляли с Петл в парке, потом зашли в кафе и неторопливо пообедали. Стоял прекрасный день, тихий и солнечный, не слишком жаркий. Вернувшись домой, они искупали Петл, покормили и уложили спать. Потом Хилда помогала Фредерике срезать розы, и они пару часов расставляли их в вазах по всему дому. Все это время с лица Хилды не сходило счастливое выражение.

Но душу ее терзали чувства к Бертолду Кертису. Каждый раз, когда Фредерика заводила разговор о сыне, а это происходило часто, Хилда напрягалась. Разумеется, она не показывала этого, но ей приходилось использовать все свое актерское мастерство.

И Хилда даже испытала некоторое облегчение, когда после ужина Фредерике пришлось уехать. Позвонила какая-то приятельница и объяснила, что одна из постоянных воскресных партнерш по бриджу заболела, а им просто необходим четвертый игрок. Поначалу Фредерика пыталась отказаться, но Хилда настояла, подумав, что неплохо будет побыть немного одной. А вот теперь она сожалела о своей настойчивости. Идея побыть наедине со своими мыслями и чувствами оказалась не такой уж хорошей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хилда поднялась и, утопая по щиколотку в роскошном ковре кремового цвета, подошла к окну, выходящему во двор. Подъездная дорожка была пустынна. Хилда понадеялась, что таковой она и останется. Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы Бертолд приехал домой в отсутствие матери. Он сказал, что его не будет весь уик-энд, а это значит, что если повезет, то он появится сегодня поздно вечером или еще лучше — утром в понедельник.

Отвернувшись от окна, Хилда прошла в ванную, из которой другая дверь вела в другую, меньшую спальню, где оборудовали детскую для Петл.

Фредерика призналась Хилде, когда поселила их в этих комнатах, что специально велела соединить через ванную две спальни в надежде, что ее младший сын Питер женится, а потом у него появятся дети.

Фредерика рассказала Хилде про Питера, неисправимого мечтателя в отличие от Бертолда, который стал ее финансовой и моральной опорой после смерти мужа. Мистер Кертис-старший скоропостижно скончался от сердечного приступа семь лет назад. Семью потрясла не только его внезапная смерть, но и тот факт, что финансовые дела оказались в жутком беспорядке. Сплошные счета с превышением кредита и повторные закладные!

Бертолд энергично принялся исправлять положение, работая чуть ли не круглосуточно. Это и явилось одной из причин, почему он переехал жить к матери. Во-первых, у него просто не было времени ухаживать за собой, а во-вторых, отказ от аренды квартиры помогал экономить значительную сумму и быстрее гасить долги по закладным.

Но Фредерика тут же заверила Хилду, что сейчас их финансовое положение в полном порядке, так что по поводу материальной помощи Петл можно не волноваться. Она с гордостью сообщила, что ее старший сын прирожденный финансист — в деда, сумевшего заработать кучу денег, которые отец Бертолда потерял на участии в нескольких рискованных инвестиционных проектах.

Фредерика добавила, что сейчас Бертолду на самом деле нет необходимости жить в ее доме, и она подозревает, что он просто не хочет оставлять ее одну.

А вот Хилда подозревала, что делает он это потому, что гораздо проще перекладывать всякого рода бытовые заботы на мать, освобождая себя для занятий по-настоящему серьезными делами, как, например, зарабатывание денег и соблазнение женщин.

Сердце Хилды сжалось при этой мысли. Она на цыпочках прошла из ванной в комнату, где спала Петл. И тут же на душе стало легко при виде хорошенького детского личика. Господи, какой чудный ребенок! Очень похожа на Флору: прекрасная кожа, длинные, загибающиеся ресницы, очаровательные пухленькие губки.

Уже сейчас ясно, что Петл будет настоящей красавицей, когда вырастет. Ей в жизни понадобится защита, потребуется не только мать, но и отец.

— У тебя будет отец, дорогая, — твердо заверила Хилда спящего ребенка.

Убедившись, что с Петл все в порядке, Хилда потихоньку вышла из комнаты, оставив дверь в ванную приоткрытой, чтобы услышать, если девочка проснется. Вернувшись в свою спальню, Хилда подумала, не спуститься ли вниз и немного посмотреть телевизор, но тут же отвергла эту мысль, так как уже приняла душ и надела ночную рубашку. Можно попасть в глупое положение, если Бертолд вернется и обнаружит ее в гостиной в таком виде.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Если не хочешь обжечься, то держись подальше от огня, — вслух напомнила себе Хилда.

А нахождение наедине с Бертолдом Кертисом — это чрезвычайно пожароопасная ситуация. Если же учесть, что ее тело прикрыто лишь тонким шелком ночной рубашки, то возгорания не избежать. Хилда почувствовала, как набухают соски. Это происходило каждый раз, стоило ей только подумать об этом мужчине.