Всадник без головы - Майн Рид Томас

Луиза Пойндекстер, как уже упоминалось, была креолка, а потому вряд ли нужно говорить, что ее волосы были темного цвета и пышные, «словно испанский мох», как наивно выразилась негритянка. Но они не были черными; это был тот густой каштановый цвет, который встречается иногда в окраске черепахи или пойманного зимой соболя.

– Ах, – продолжала Флоринда, взяв тяжелую прядь волос, которая отливала каштановым цветом на ее черной ладони, – если бы у меня были ваши красивые волосы, а не эта овечья шерсть, они все были бы у моих ног, все до одного!

– О чем ты говоришь? – спросила молодая креолка, точно очнувшись от грез. – Что ты сказала? У твоих ног? Кто?

– Ну вот, разве мисс не понимает, что я говорю?

– Право, нет.

– Я заставила бы их влюбиться в меня. Вот что!

– Но кого же?

– Всех белых джентльменов! Молодых плантаторов! Офицеров форта – всех, всех подряд! С вашими волосами, мисс Луи, я бы их всех заполонила!

– Ха-ха-ха! – рассмеялась Луиза, взглянув на Флоринду и представив ее со своей шевелюрой. – Ты думаешь, что ни один мужчина не устоял бы перед тобой, если бы у тебя были мои волосы?

– Нет, мисс, не только ваши волосы, но и ваше личико, ваша кожа, белая, как алебастр, ваша стройная фигура и ваши глаза… О мисс Луи, вы такая замечательная красотка! Я слыхала, как это говорили белые джентльмены. Но мне и не надо слышать, что они говорят, – я сама вижу.

– Ты научилась льстить, Флоринда.

– Нет, мисса, что вы! Ни одного словечка лести, ни одного слова! Клянусь вам! Клянусь апостолами!

Тому, кто лишь раз взглянул на Луизу, не нужны были клятвы негритянки, чтобы поверить в искренность ее слов, какими бы восторженными они ни были. Сказать, что Луиза Пойндекстер прекрасна, – значило только подтвердить общее мнение окружающего ее общества. Красота Луизы Пойндекстер поражала всех с первого взгляда, но трудно подобрать слова, чтобы дать о ней представление. Перо не может описать прелести ее лица. Даже кисть дала бы лишь слабое представление о ее облике, и ни один художник не мог бы изобразить на безжизненном полотне волшебный свет, который излучали ее глаза – казалось, освещая все лицо. Черты его были классическими и напоминали излюбленный Фидием и Праксителем тип женской красоты. И в то же время во всем греческом пантеоне нет никого похожего на нее, потому что у Луизы Пойндекстер было не лицо богини, а гораздо более привлекательное для простых смертных – лицо женщины.

На восторженные уверения Флоринды девушка ответила веселым смехом, в котором, однако, не слышалось сомнения. Молодой креолке не нужно было напоминать о ее красоте. Луиза знала, что она прекрасна, и не раз бросала пристальный взгляд в зеркало, перед которым ее причесывала и одевала служанка. Лесть негритянки мало тронула ее, не больше, чем ласка баловня спаниеля, и дочь плантатора снова задумалась; из этого состояния ее вывела болтовня служанки.

Флоринду это не смутило, она не замолчала. Горничную, очевидно, мучила какая-то тайна, которую ей хотелось разгадать во что бы то ни стало.

– Ах, – продолжала она, как будто разговаривая сама с собой, – если бы Флоринда была хоть наполовину так хороша, как молодая мисса, она бы ни на кого не смотрела и ни по ком бы не вздыхала!

– Вздыхала? – повторила Луиза, удивленная ее словами. – Что ты хочешь этим сказать?

– Боже мой, мисс Луи, Флоринда не такая уж слепая и не такая глухая, как вы думаете! Она давно замечает, что вы все сидите на одном месте и не пророните ни словечка, только вздыхаете, да так глубоко! Этого не бывало, когда мы жили на старой плантации в Луизиане.

– Флоринда, я боюсь, что ты теряешь рассудок или ты его уже в Луизиане потеряла! Может быть, здешний климат плохо действует на тебя?

– Честное слово, мисс Луи, вы должны об этом спросить себя. Не сердитесь на меня, что я с вами так попросту разговариваю. Флоринда – ваша рабыня и любит вас, как черная сестра. Она горюет, когда вы вздыхаете. Потому она так и говорит с вами. Вы не сердитесь на меня?

– Конечно, нет. За что мне на тебя сердиться, девочка? Я не сержусь, я же не говорила, что сержусь. Только ты ошибаешься. То, что ты видела и слышала, – всего лишь твоя фантазия. Ну, а вздыхать мне некогда. Сейчас мне хватит и других дел – ведь нужно будет принять чуть ли не сотню гостей, и почти все они незнакомые. Среди них будут молодые плантаторы и офицеры, которых ты поймала бы, если бы у тебя были мои волосы. Ха-ха! А у меня нет никакого желания очаровывать их, ни одного из них! Так что поскорее причесывай мои волосы, только не плети из них сетей.

– О мисс Луи, вы правду говорите? – спросила негритянка с нескрываемым любопытством. – И вы говорите, что ни один из этих джентльменов вам не нравится? Но ведь будут два-три очень-очень красивых! Этот молодой плантатор и те два красивых офицера. Вы ведь знаете, про кого я говорю. Все они так ухаживали за вами. Вы уверены, мисса, что ни об одном из них вы не вздыхаете?

– Опять о вздохах! – рассмеялась Луиза. – Довольно, Флоринда, мы теряем время. Не забывай, что у нас сегодня будет больше ста гостей, и мне нужно хотя бы полчаса, чтобы подготовиться к такому большому приему.

– Не беспокойтесь, мисс Луи, не беспокойтесь! Мы поспеем вовремя. Вас одеть нетрудно – мисса хороша в любом наряде. Вы все равно будете первой красавицей, даже если наденете простое платье сборщицы хлопка!

– Как ты научилась льстить, Флоринда! Я подозреваю, что тебе что-то от меня надо. Может быть, ты хочешь, чтобы я помирила тебя с Плутоном?

– Нет, мисса, Плутон никогда больше не будет моим другом. Плутон оказался таким трусом, когда на нас налетела буря в черной прерии! О, мисс Луи, что бы мы только делали, если бы не подоспел тот молодой джентльмен на гнедой лошади!

– Если бы не он, милая Флоринда, наверно, никого из нас здесь не было бы.

– О мисса, а какой же он красавец! Вы помните его лицо? Его густые волосы совсем такого же цвета, как ваши, только вьются они немного, вроде моих. И что тот молодой плантатор или офицер из форта по сравнению с ним! Пусть наши негры говорят, что он белый бродяга, – так что из этого? Он такой красавец, он заставит любую девушку вздыхать. Очень, очень пригожий малый!

До последней минуты молодая креолка сохраняла спокойствие. Теперь оно было нарушено. Случайно или намеренно, но Флоринда коснулась самых сокровенных дум своей молодой госпожи.

Луизе не хотелось открывать свою тайну даже рабыне, и она обрадовалась, когда со двора донеслись громкие голоса, – это был благовидный повод поскорее закончить туалет, а вместе с ним и разговор, который ей не хотелось продолжать.

Глава XI

Неожиданный гость

– Эй ты, черномазый, где твой хозяин?

– Масса Пойндекстер, сэр? Старый или молодой?

– На что мне молодой? Я спрашиваю о мистере Пойндекстере. Где он?

– Да-да, сэр, они оба дома, то есть их обоих нет дома – ни старого хозяина, ни молодого масса Генри. Они там, внизу, у речки, где делают новую ограду. Да-да, они оба там.

– Внизу, у речки? Далеко ли это отсюда, как ты думаешь?

– О сэр! Негр думает, что это мили за три или четыре, если не дальше.

– За три или четыре мили? Да ты совсем дурак! Разве плантация мистера Пойндекстера тянется так далеко? А насколько мне известно, он не из тех, кто ставит ограды на чужой земле. Вот что: скажи-ка лучше, когда он вернется? Уж это ты должен знать.

– Они оба должны скоро воротиться – и молодой хозяин, и старый, и масса Колхаун тоже. Будет большой праздник в этом доме – понюхайте, как пахнет из кухни! И чего только там не готовят сегодня – и жареное, и вареное, и целые туши, запеканки и курятина! Пир у нас будет не хуже, чем, бывало, на Миссисипи. Честь и слава масса Пойндекстеру! Он старик что надо, да-да, незнакомец! Что же вас не позвали на праздник – или вы не друг старого хозяина?

– Черт тебя побери, негр, разве ты меня не помнишь? А я вот всматриваюсь в твою черную физиономию и узнаю тебя.