Время жить. Пенталогия (СИ) - Виктор Тарнавский

— Человек — слабое существо, обуреваемое страстями, — улыбнулся Реэрн. — Одни жаждут денег, другие — власти, а мне… А мне нужны лишь знания.

— Знания… — повторил генерал. — Знание — сила, а информация — власть, не так ли, Реэрн? Вы же далеко не так просты, как хотите казаться. Вы можете командовать кораблем в бою, умеете управлять наземной техникой, у вас есть свидетельство пилота. А теперь еще эти курсы инженеров по информации. Зачем вам все это, Реэрн? И… у вас большой авторитет на корабле, пожалуй, даже больший, чем у старшего офицера. Вас уважает даже тэон, хотя он и недоволен, что вы не ходите на собрания. Да что тэон? Вы ухитряетесь поддерживать хорошие отношения одновременно с нашим спецотдельцем и с представителем Службы Безопасности, хотя друг друга они терпеть не могут… Знания… Зачем вам нужно все знать? И уж не делитесь ли вы потом своими знаниями с кем-нибудь, скажем, с друзьями молодости?

— Я с детства был любопытным ребенком, — вздохнул Реэрн. — И могу заверить вас, я глубоко уважаю конфиденциальность наших бесед. А насчет друзей молодости… Как говорят, все мы в молодости радикалы, а в старости становимся консерваторами.

— Ну, до старости вам тогда еще очень далеко, — усмехнулся генерал. — Ну ладно, к делу. Вы меня поймали на слове, теперь придется выполнять обещание. Тогда слушайте. Коротко говоря, наша установка генерирует сигналы на частоте филлинских телепередач. Их начали ловить уже в первом разведывательном полете. Ничего сложного в них нет — передача звука и изображения по одному частотному каналу, модуляция, превращение сигнала в изображение с помощью лучевой пушки и экрана с чувствительным слоем — в общем, что-то вроде этого. Если что-то напутал, не обижайтесь. Здесь я не специалист, да это и не так важно. Вот. Сигналы эти быстро декодировали и при желании теперь мы можем сами делать такие передачи.

— Понятно. Но зачем же нам тогда точечный луч? — подал реплику Реэрн.

— Подождите. И до него дойдет дело. Так вот, тоже, в один из первых полетов разведчики, кроме всего прочего, выяснили, где находятся резиденции правителей двух крупнейших государств Филлины — Горданы и Чинерты. Уже потом их планетные координаты уточнили с точностью буквально до метра. Послезавтра в обеих странах будет выходной день. Надо полагать, правители будут в своих резиденциях. Вечером по местному времени мы выйдем в эфир. Сигнал у нас очень мощный, он забьет тамошние передачи. И мы начнем специально для глав государств передавать обращение Председателя Совета Пятнадцати Оонка. Все уже готово и переведено на местные языки. Сначала передача пойдет для Чинерты — она в более раннем часовом поясе, потом для Горданы.

— И что же хочет сказать им Оонк? — спросил Реэрн.

— Им предложат на выбор: или добровольное подчинение нам и власть над половиной планеты или война.

— Заманчиво… на первый взгляд. Но зачем это нужно нам?

— У нас просто не хватит сил на все сразу. Вы же знаете, в кронтэйской операции участвовало четыре из пяти тогдашних флотов, три четверти гвардии, и вся операция потребовала не один месяц. А у нас что? Всего два флота. Вскоре, правда, присоединится еще и шестой, но все равно — это ничтожно мало. И для оккупации нужна армия, а не наша полностью автоматизированная боевая техника. Но Филлина втрое дальше, чем Кронтэа, нам просто не собрать здесь все нужные силы, их невозможно будет снабжать. Поэтому настоящее завоевание, как я понимаю, будет постепенным и займет, наверное, несколько лет. Наша задача сейчас — разрушить экономику Филлины, разбить войска филитов, нарушить управление и связь. Но даже для этого нам нужна концентрация сил. И мы попробуем купить правителей. Условия для них будут довольно выгодными: всего-навсего признать верховную власть Императора, снабжать нас сырьем и продовольствием, допустить в правительство наших наблюдателей, и за это — власть, могущество, наша поддержка, почти полная свобода действий на той территории, которую мы им отдаем. Кто-то может и откликнуться.

— А если оба государства сразу или никто?

— Если оба сразу, тогда просто. В обращении будет сказано, что предпочтение получит тот, кто первым даст положительный ответ. Так оно и будет. Вот если никто… Тут сложнее. С рабочей силой — а нам ее понадобится немало уже на первых порах — как-то выкрутимся за счет пленных, собственно, для этого наша техника и приспособлена. Но нам будут нужны еще материалы и поставки продовольствия. Вот это уже проблема. До нашей ближайшей колонии — Тэкэрэо — почти пятнадцать стандартных световых лет, да она и себя еле обеспечивает, куда уж нас. Даже не знаю, как будет тогда, наверно, все же поставки из других колоний. И уж конечно, нам тогда понадобятся подкрепления. И война пойдет не «прилетели — постреляли», а всерьез. Впрочем, по правде говоря, такой вариант наших военачальников устраивает больше всего.

— Но если это вызовет такие трудности, тогда почему?

— А, Реэрн, это же такая интересная игра, особенно когда ты заведомо сильнее противника. Такое удовольствие хочется затянуть подольше.

— Ясно. А что дальше будет с теми странами, которые без борьбы покорятся нам?

— Со временем придет и их черед. Правда, все будет делаться поэтапно, но все равно вскоре там будет установлен режим примерно того же типа, что и в Кронтэе. Ну, вы знаете, местная администрация под нашим контролем и управлением, обязательные поставки продовольствия и рабочей силы и все прочее. Кронтам, в общем, стоит дать передышку — их число и так сокращается с каждым годом. Ну и, конечно, филиты получат те же права, что и кронты.

— А фактически, полное отсутствие каких-либо прав, полная беззащитность перед нашими чиновниками, принудительная вербовка, запрет на владение землей и любым недвижимым имуществом даже на своей планете, карательные экспедиции по всякому поводу и без повода с расстрелом всех встречных и каждого пятого в придачу! И затем — неизбежное оскудение и вымирание!

— Вы правы, — согласился генерал. — В конечном итоге их ждет именно эта участь. Что поделать, наш мир — довольно жестокая штука.

— Да, не хотел бы я быть на месте этих правителей, — тихо, словно рассуждая вслух, проговорил Реэрн. — Какой ужасный выбор: смерть в бою или добровольное рабство. Я даже не знаю, что лучше.

— Честно говоря, я тоже. Но учтите, Реэрн, правители ведь не будут знать, что им придется сделать именно такой выбор.

Глава 7. Всего лишь надежда

Дождь разошелся вовсю. Он монотонно стучал в оконное стекло, барабанил по подоконнику, брызгал через открытую форточку и все лил и лил на поникшие деревья, начавшую желтеть листву и все еще зеленую траву лужайки перед Домом Мантериса — небольшим трехэтажным особняком, игравшим в Чинерте роль президентской резиденции.

Дождь принес с собой похолодание, возвестившее, что осень окончательно вступила в свои права, но в небольшой гостиной на втором этаже было тепло и уютно. Невидимое за тучами солнце уже зашло, за окном стемнело, и стеклянные подвески люстры бросали яркие блики на висящий над камином портрет первого президента Чинерты Корка Мантериса, на стоящие в углу старинные кабинетные часы и на крытый простой скатертью стол — небольшой, но вполне достаточный, чтобы за ним с удобством разместились девять человек во главе с хозяином.

У президентов редко выдаются свободные дни, но этот вечер ему все же удалось выделить, чтобы встретиться со своими старыми друзьями. Федеральному президенту Киру Калансису недавно исполнилось пятьдесят шесть лет. Это был крепкий, широкоплечий, уже начавший лысеть мужчина с выразительным приветливым лицом, зигзагообразным шрамом над левой бровью и яркими голубыми глазами. Фигуру президента трудно было назвать спортивной, хотя в последнее время он здорово похудел. Друзья в шутку говорили, что его с непривычки иссушает политическая борьба.

Действительно, Кир Калансис не был профессиональным политиком, и поворот судьбы, приведшей его в президентское кресло, был, возможно, неожиданным и для него самого.

Впрочем, в жизни Кира Калансиса хватало крутых поворотов, можно сказать, это было семейной традицией. Все началось более полувека назад. Самому Киру в ту пору не исполнилось еще и пяти лет, но впоследствии он очень ясно представлял себе, какой переполох поднялся в высшем обществе Фраувенга, второго по величине города Зеллиды и ее крупнейшего порта на Срединном море, когда всеми уважаемый Соррас Калансис, отпрыск богатого и известного рода купцов и промышленников, вдруг забросил свои дела, приносящие ему миллионные доходы, чтобы, к ужасу всех родных и друзей, броситься в дебри политики, не без оснований считавшейся в чинетском королевстве того времени делом неприбыльным, ненадежным и небезопасным.