Загадка Багрового источника - Шерит Болдри

— Кашель изнуряет его, — продолжал брат Тимоти печально. — И погода, как на грех, холодная… Боюсь, он недолго протянет.

— Нет! — воскликнула Гвинет. — Брат Патрик наверняка знает, как его вылечить.

Брат Тимоти ответил ей вымученной улыбкой.

— Быть может и так. Но брат Питер очень стар, и говорит, что Господь призывает его к себе. А больше всего меня беспокоит….

Он замолчал, словно не знал, стоит ли ему продолжать.

— Его что-то гнетёт, — сказал он после долгой паузы. — Я знаю, что брат Питер давно не исповедовался. Боюсь, пока он этого не сделает, душа его не обретёт покоя.

Гвинет не знала, что сказать, но брат Тимоти, похоже, и не ждал ответа.

— Все в руце Божьей, — закончил он, тряхнув головой, и быстро зашагал в сторону аббатства. Гвинет смотрела, как его длинная фигура исчезает в воротах.

— Неужели ты думаешь, что М — это он? — шёпотом спросила она у брата. — И что заговор — его рук дело?

— Не знаю, — признался Гервард. — Но его беспокоит не только то, о чём он нам рассказал. Так что не с одним братом Питером творятся странные вещи.

Гвинет задумчиво кивнула и сделала шаг в направлении дома, когда её внимание привлёк стук копыт. К трактиру приближалась целая кавалькада. Впереди ехала дама на красивой белой лошадке, за ней — многочисленные слуги, и завершала шествие запряжённая мулом повозка с поклажей.

— Ух ты! — оживился Гервард. — Как ты думаешь, это к нам?

Гвинет не успела ответить, а дама уже свернула во двор «Короны». Слуги и повозка последовали за ней. Гвинет и Гервард кинулись догонять. Во дворе им предстала замечательная в своём роде сцена: дама восседала на лошади, спешившиеся слуги криками призывали хозяев, а под ногами лошадей метались перепуганные куры. Из конюшни выскочил встрёпанный Уот. К нему подошёл слуга в щегольском наряде из тёмно-зелёной шерсти и принялся что-то выговаривать.

— Мы за отцом! — крикнул Уоту Гервард, и они с Гвинет вихрем влетели в дом. К их удивлению, Джефри Мэйсона не оказалось ни кухне, ни в зале. В конце концов они нашли отца в конторе — маленькой комнате в задней части трактира, где они с матушкой просматривали счета. На столе лежали кучки монет, и валялись исписанные пергаменты.

— Сомневаюсь, что долг Натаниэля де Бира кто-нибудь заплатит, — говорил Джефри, бросая на стол ещё один пергамент. — А что делать с лошадью? Прокормить этого мерина стоит дороже, чем всех нас, вместе взятых!

В комнату влетели Гвинет и Гервард. Джефри отвлёкся от своего занятия и поднял голову:

— Ну, наконец-то! Хорошо съездили?

— Нашли Вазима Хараба? — добавила Айдони Мэйсон.

— Да, нашли, и привезли всё, что ты просила!

Гвинет расчистила место на столе и принялась выкладывать покупки:

— В этом узле нитки для госпожи ле Февр, вот тут твои пряности, а…

— А у нас новые гости! — перебил Гервард. — Там, во дворе — знатная леди и куча слуг! И она наверняка богата — на одну лошадь чего стоит посмотреть!

— Это славно!

Джефри Мэйсон поднялся, все ещё сжимая в руке пачку счётов.

— И чего же здесь нужно высокородной леди? — удивилась Айдони Мэйсон. — Она что, не слыхала об убийстве?

За дверью послышались торопливые шаги, и Айдони умолкла. Через минуту в комнату ворвалась сама леди — высокая дама примерно того же возраста, что и Айдони в малиновом бархатном платье с богатой вышивкой у ворота и на запястьях. Бледно-золотые волосы дамы были убраны в модную причёску. Поверх платья она надела тёплый меховой плащ, а на пальцах и в ушах её поблёскивали жемчужины.

«Как же должен выглядеть парадный наряд женщины, которая так одевается в дорогу?» — подумала Гвинет.

— Вы трактирщик? — спросила дама у Джефри.

— Да, миледи, — поклонился тот.

— Значит, именно вы должны исправить эту глупую ошибку. Я леди Изабелла Кэрфакс! А ваш слуга хочет поселить меня в какую-то каморку. Более того, он говорит, что у вас есть комната и получше, но отказывается меня туда вести!

Гвинет заметила в коридоре красного, как рак, Хенкина. Он наверняка показал леди Изабелле комнату покойного мастера Натаниэля — кроме неё, им нечего было предложить такой важной даме. Если, конечно, не считать комнаты Марион ле Февр.

— Простите, миледи, — с поклоном произнёс Джефри Мэйсон. — У нас есть очень хорошая комната, но она, увы, занята.

— Значит, тому, кто её занял, придётся переехать! Немедленно ведите меня туда. И подыщите какое-нибудь жильё моим слугам.

Джефри Мэйсон переглянулся с женой и сказал:

— Хорошо, миледи. Может, согреть вам кубок вина? Вы, наверное, устали с дороги. Хенкин, ступай, разберись с жильём для слуг леди Изабеллы.

Слуга с видимым облегчением ретировался. Гвинет сделала знак Герварду и бегом кинулась к лестнице. Ей хотелось предупредить Марион о предстоящем вторжении прежде, чем отец с новой гостьей явятся к ней.

Вышивальщица убирала со стола работу. Увидев Гвинет, она одарила её сияющей улыбкой.

— Как дела, моя милая? Хорошо провели день?

— Да, спасибо, всё было чудесно, вот всё, что вы просили, — на одном дыхании выпалила Гвинет, выкладывая на стол список и узел с покупками. — Но, госпожа, у нас…

Снаружи послышались шаги и прежде, чем Гвинет успела объяснить Марион ситуацию, в дверь постучали, и отец впустил в комнату леди Изабеллу Кэрфакс. Очевидно, решительная дама всё-таки отказалась от вина. Остановившись посреди комнаты, леди Изабелла обвела её критическим взглядом.

— И это ваша лучшая комната? Что ж, это, конечно, не то, к чему я привыкла, но придётся довольствоваться малым…

— Простите, госпожа…? — выпрямилась Марион ле Февр.

— Я леди Изабелла Кэрфакс. Вы должны обращаться ко мне «миледи». Вы немедленно заберёте отсюда свои пожитки. Пусть трактирщик подберёт вам какую-нибудь другую комнату, подходящую особе вашего положения.

— Но, мастер Мэйсон… — растерялась Марион.

Красный от смущения Джефри Мэйсон комкал в руках забытые счета.

— Извините, госпожа, вам нетрудно было бы переехать в другую комнату? Я уверен, это всего на несколько дней.

— Но для моей работы нужен свет, — возмутилась Марион. Голос её зазвенел, будто кто-то вытащил из ножен стальной клинок. — А в других комнатах света недостаточно!

— Для работы? — приподняла безупречные брови леди Изабелла. — А, вижу, шитьё.

Она подошла к пяльцам, и бросила критический взгляд на расшитый лилиями шёлк.

— Госпожа ле Февр — вышивальщица, — заявила Гвинет. Вышло громче, чем она собиралась, и девочка постаралась взять себя в руки и не дать вырваться закипавшему гневу. — Она выполняет работу для аббатства. Перед вами алтарный покров для часовни Пресвятой Девы!