Камбоджийская рулетка - Жерар Вилье

Фуонг отступал сантиметр за сантиметром. Свистящее дыхание показывало, что он устал. Однако силы его были неисчерпаемы.

Неожиданно он обрушил на китаянку град резких ударов. Ему удалось отбросить ее на целый метр. Тотчас же он воспользовался своей удивительной способностью и кошачьим прыжком взлетел на капот американской машины, которая стояла рядом. Прижавшись к ветровому стеклу, он ожидал китаянку. Теперь их лица оказались на одном уровне. Ему удалось таким образом компенсировать отсутствие ног.

Не теряя ни секунды, Монивань атаковала его, нанося быстрые удары, пытаясь ухватить его за ногу.

Наконец, изловчившись, она ухватилась за ступню, резко вывернула ее и дернула изо всех сил. Фуонг только этого и ждал. С диким криком он ударил двумя соединенными кулаками, как молотом, по затылку китаянки.

Монивань отступила, наполовину утратив контроль, ограничившись только защитными приемами. Фуонг воспользовался передышкой, спрыгнул на землю и исчез за воротами, выходящими на улицу Монивонг. Малко временами терял сознание. Опираясь на машину, Монивань тяжело дышала. Она приблизилась к Малко.

– Нет проблем? Нет проблем?

– Нет проблем! – ответил Малко, все еще нетвердо держась на ногах. Монивань плюнула кровью.

– Фуонг номер десять, – сказала она весьма твердо.

Малко дал бы ему все двадцать!

Это дикое нападение застало его врасплох. В один и тот же день генерал дважды устраивал нападения. Его нога наткнулась на какой-то металлический предмет. Он наклонился и поднял оружие, брошенное подосланным убийцей. Плоский и широкий штык от М-16. Остро заточенный с двух сторон. Страшное оружие. Он решил оставить его в качестве сувенира. Наряду со шпагами его предков.

Монивань неожиданно вскричала:

– Много проблем, много проблем!

Малко провел пальцами по шее. Они стали липкими... Кровь... она текла по груди, пропитала всю рубашку.

– Ничего, – сказал он.

Они вошли в гостиницу. Как обычно, служащие играли в шашки в холле. Они делали вид, что не слышали страшного шума битвы в саду. Монивань подозвала одного из них и что-то долго объясняла по-камбоджийски. Тот с сожалением оторвался от своей шашечной партии. Китаянка и Малко направились к лифту. У нее была огромная шишка на виске, разорвана блузка. Единственные заметные последствия битвы с Фуонгом.

Не говоря ни слова, служащие поставили поднос на низкий столик. Малко не мог понять, для чего Монивань заказала чай в такое позднее время. Ему скорее хотелось выпить водки... или большую порцию коньяка. Но, может быть, для Монивань это было каким-то ритуалом? Она подошла к нему и с улыбкой подтолкнула к кровати.

– Делать, делать любовь... Нет проблем!

Удивленный, Малко покорился. Монивань обладала силой и ловкостью санитарки-майора. Раздела его в мгновение ока.

Бесконечно нежно промыла порез на шее. Потом разделась сама. Она вся была покрыта синяками. Как только Малко коснулся ее, она буквально подпрыгнула от боли.

– Фуонг делал много проблем! – заявила она мрачно.

Его очень удивили ее широкие плечи, мышцы, игравшие под матовой и очень светлой кожей. Ее бедра походили на бедра велосипедиста-профессионала. Все тело было невероятно мускулистым. Не удивительно, что она справилась с Фуонгом. Но теперь она стояла на коленях, подбоченясь, и с восхищением разглядывала Малко.

– Ты много, много баттерфляй, – заявила она самым серьезным тоном. Это следовало понимать так, в переводе с ее жаргона, что Малко, по ее наблюдениям, имел большой успех у женщин.

Она начала покрывать его тело легкими поцелуями, постоянно возвращаясь к ране, опускаясь к животу, но не очень низко. Момент для этого еще не наступил. Она касалась его тела своим, и он почувствовал, как крепнут кончики ее грудей. Она обходила вокруг него на коленях, как она это делала только что с Фуонгом.

Но на этот раз ее намерения были совершенно иные. Малко закрыл глаза. Через ставни слышалась привычная ночная канонада. В этот момент с бесконечной нежностью губы Монивань охватили его. Она заглатывала его медленно, миллиметр за миллиметром. Скоро она сочла его готовым для следующего этапа. Усевшись на него верхом, она с расчетливой медлительностью начала насаживаться. Он открыл глаза и встретил ее насмешливый взгляд. Он хотел придержать ее в таком состоянии, но она вырвалась и снова пустила в ход губы и рот. Каким-то вращательным движением она заставила Малко испустить стон удовольствия. Почувствовав его напряжение, Монивань приостановила ласки и с беспокойством спросила:

– Номер один?

– Номер один, – ответил Малко.

Успокоенная, она возобновила свои ласки, используя все возможности своих пухлых губ, с деликатностью кошки, почти неосязаемыми прикосновениями удерживая Малко на грани взрыва. На какую-то долю секунды Малко подумал, что это делается для того, что побудить его изнасиловать ее.

Снова она оторвалась от него как бы для того, чтобы утихомирить желание.

– Нет проблем, нет проблем. Сейчас возвращаюсь...

Он снова закрыл глаза. Этот детальный и необычный церемониал начал надоедать. Снова он подумывал, не наступило ли время просто изнасиловать китаянку. Он взглянул на нее: ее толстые губы вдвое увеличились в размерах.

Она спрыгнула с постели, подбежала к двери, погасила свет.

– Нет проблем! – послышалось в темноте.

Все это становилось все более и более загадочным.

Он услышал стук фарфоровых чашечек. Что же задумала китаянка?

Она вернулась к нему. В темноте можно было с трудом различить ее силуэт. По шуму он понял, что она становится на колени между его ног. Она нежно, но твердо заставила его расставить ноги пошире. Она снова взяла его в рот как бы для того, чтобы удостовериться, что он по-прежнему был полон желанием. Снова она выпустила его в момент, когда он готовился излиться. Жестоко обманутый, он уже был готов на самые крайние меры, как Монивань прошептала:

– Любовь номер один!

Он тут же почувствовал, что фарфоровая чашка коснулась внутренней поверхности его ляжек, затем ощутил тепло горячего чая яичками.

Твердой рукой Монивань удерживала чашку чая между его ляжками. Впечатление было необыкновенным. Сначала непривычное, затем невероятно приятное. Он невольно прохрипел что-то.

Монивань возобновила ласку губами. Но на этот раз ее рот был наполнен горячим чаем. Весьма старательно, не выпуская ни одной капли жидкости, она ускоряла движения. В этом было что-то дьявольское. Малко не смог удержать крик. Горячий чай повсюду возбуждал нервные окончания, усиливал все ощущения. Невольно он двигал тазом навстречу жарким ласкам.

К сожалению, он не мог долго выдержать этой восхитительной пытки. Все накопленное им напряжение выплеснулось. Он излился прямо в рот китаянки. Этот взрыв был долгим и неудержимым, целой серией восхитительных спазм. Тесно прижавшись к нему лицом, Монивань глотала эту смесь с чаем.

Когда он упал, опустошенный в физическом и моральном отношении, она наконец выпустила его изо рта, осторожно высвободила чашку и залпом выпила ее содержимое.

У Малко было такое впечатление, что он только чти вышел из какой-то необыкновенной центрифуги. Неутомимая Монивань легла на него и ловким ползающим движением ввела его в себя.

Он был так возбужден, что сила его удвоилась. Эластичная и нежная внутренняя оболочка китаянки сжала его, стала втягивать его внутрь своим собственным движением. Очень быстро он испытал второй оргазм. Он был без сил, неподвижен, только сердце колотилось. Было такое впечатление, что она создала у него новые ростки эротизма. Очень тихо она прошептала:

– Любовь номер один?

Почти скромно.

На грани инфаркта, Малко не смог даже ответить. Это оказалось более тяжелым, чем схватка с Фуонгом... Монивань действительно обладала чрезвычайно разнообразными способностями... Может быть, она была еще и поварихой?

Они помолчали некоторое время, прислушиваясь к далеким взрывам. Потом Монивань с гордостью сказала:

– Моя очень хороша тайваньская трубка. Много японцев идет Тайвань.

Малко сказал себе, что, по чести говоря, нельзя критиковать японцев за то, что они так уважают этот «чай полной гармонии». Некоторые из его друзей согласились бы даже приплыть вплавь на Тайвань, чтобы на месте оценить такой чай.

– Так ты научилась этому на Тайване?

Монивань засмеялась.

– Нет, нет, училась сама одна. Нет проблем. У Малко появилось ощущение, что он помолодел на двадцать лет... Монивань, опираясь на локоть, с глазами, неожиданно ставшими серьезными, старательно объясняла:

– Прежде Монивань много баттерфляй. Ты прежде много баттерфляй. Теперь Монивань больше не баттерфляй. Ты тоже не баттерфляй.

Что означало на ее жаргоне настоящее признание в любви.

Он привлек ее к себе и крепко обнял. Так он был тронут. Но сейчас, когда ощущение острого наслаждения уходило, он снова задумался над неотложными делами. Как реагировать на убийцу, который приедет из Сайгона. А это – первейшее условие успеха миссии.