Почти моё золото - Лариса Светличная

— Вы ошиблись адресом, — сделала она единственный возможный для нее вывод.

— Разве Степан Павлович не здесь живет? Мы к нему ночевать!

— Что?!

— Я говорю, он нас позвал ночевать! — громче повторила Любаня.

— Я что, по-вашему, идиотка?! — заорала жена.

— Не знаю, мы не знакомы.

Из комнаты на крики вышел Степан Павлович и чуть не превратился в соляной столп.

— Эти вульгарные девицы утверждают, ты позвал их ночевать! — кинулась к нему за поддержкой жена.

— Мы не вульгарные девицы, мы порядочные студентки, — обиделась Нюра, которая сегодня уже получила порцию оскорблений от родителей, и от чужих людей замечания слушать не хотела. Она вообще-то была девушка тихая и покорная, но сегодня ноша несправедливых обид оказалась для нее нестерпимой, и она разозлилась. — Вот, пожалуйста, взгляните на наши студенческие билеты.

Мы дружно вытащили студенческие билеты, чтобы ни одна ревнивая жена не смогла подвергнуть сомнению нашу высокую нравственность.

— Так, значит, это правда?! Ты знал, что я поеду к маме, и решил устроить в нашей супружеской постели групповуху?! Я ведь сегодня случайно никуда не поехала из-за плохой погоды. То я и думаю, чего это ты так поздно с работы домой приходишь, все время после одиннадцати вечера, а у тебя там толпы сексуально озабоченных студенток! Целых пять штук!

— Дорогая, ты не права! Я рассказывал молодежи о величайшем значении Сталинградской битвы…

— Знаю я, какие у тебя битвы с этими девками, — не дослушала его жена.

Я как самая младшая молчала, а Любаня, как самая активная, прервала семейную сцену, тем более что в дверях нам стоять надоело. Надо было решать проблему с ночлегом.

— Степан Павлович, вы же нас сами звали! С транспортом проблемы, на улице темно, холодно. Мы — девушки молодые, красивые, нам одним ночью страшно, тепла очень хочется, вот мы и вспомнили про приглашение нашего любимого преподавателя, — не сдавалась Любаня. Она твердо решила, что обратно на улицу мы не вернемся.

— Девушки, располагайтесь как дома, не обращайте на нас внимания, — сказал нам Степан Павлович, и утащил разъяренную супругу в спальню, где скандал продолжился за закрытыми дверями.

Девчонок и не надо было уговаривать. Предложение устраиваться как дома, они восприняли буквально. Всю ночь они смотрели телевизор, сделав звук на полную мощность, съели в холодильнике все, что смогли съесть, а что не смогли — понадкусывали. По очереди мылись в ванной, и извели там всю хозяйскую косметику. В общем, когда мы утром покидали квартиру Степана Павловича, она напоминала поле боя так любимой им Сталинградской битвы.

На следующий день весь университет валился с ног от хохота. Студенты всех факультетов, услышав о ночевке пяти разгульных девиц у Степана Павловича, смеялись так, что сползали по стенам на пол. Наша великолепная пятерка стала героями дня. Все хотели видеть и виновника торжества, но сам Степан Павлович пришел на работу только через день. Голова его была перевязана бинтами, а лицо измазано зеленкой. Любаня предположила, что это следы от сковородки и от осколков фарфоровых тарелок. Все посчитали, что она права.

С тех самых пор Степан Павлович сильно изменился. Чтобы он закрыл студентов в кабинете на ключ? Да никогда! Через каждые полчаса он дергался и спрашивал: «Лекция еще не закончилась? Вы следите за временем, если закончится, сразу скажите! Вас надо пораньше отпустить? Идите, пожалуйста! На пригородный поезд никто не опаздывает? Я с удовольствием вас отпущу! У кого родители рассердятся, если поздно вернетесь? У вас? Так что же вы тут сидите?! Скорее домой! Если кому-то надо идти, то я ничуть не возражаю!». Но все же на экзамене он завалил всех девчонок, кроме меня. Меня на экзаменах никогда и никому не удавалось завалить. Девчонки потом несколько раз пытались сдать экзамен. Сдали только с четвертой попытки, когда Любаня заявила Степану Павловичу, что они придут сдавать экзамен к нему домой ночью.

К сожалению, через несколько лет, к старости, обнаружился у этого замечательного человека один недостаток: оправдывая поговорку «седина в голову — бес в ребро», он, после смерти жены, стал неравнодушно относиться к молоденьким девушкам. Они терпеть такое пылкое отношение к себе не стали, и, после того, как несколько студенток пришли к ректору с жалобами, Степана Павловича быстренько и без шума отправили на пенсию. Случилось все это через год после окончания мною университета, но слухи не утихали долго.

— Иди, пообедай, — посоветовала мне тетя Ника. — На сытый желудок думать лучше. Неси сюда свои книжки. Ты аккуратная девочка, листы из книг не вырываешь.

Тетя Ника раскладывала формуляры и не обратила внимания, что в один пузатый справочник я засунула папку с монографией.

— Тетя Ника, — по-свойски обратилась я к ней. — Вы не могли бы отложить этот справочник куда-нибудь? Мне бы хотелось по нему еще кое-что уточнить, но, боюсь, что его кто-нибудь возьмет, а он мне очень нужен.

— Не беспокойся, у меня есть еще один экземпляр, а этот я никому не дам, поставлю его вот сюда…

— Большое спасибо!

Я запомнила, на какой стеллаж был поставлен справочник.

Выйдя из библиотеки, я спустилась на дружественную кафедру к телефону и слезно попросилась на минуточку позвонить. Надо мной как обычно поиздевались, предложили купить сотовый телефон или идти на свою кафедру, но потом пустили. На свою кафедру я сегодня не пойду, хватит для одного дня.

Нужный мне номер телефона обязательно должен быть у Марины. После третьей попытки дозвониться заговорил автоответчик: «Здравствуйте, оставьте свое сообщение…».

— Марина, возьми трубку! Я испорчу тебе романтический ужин при свечах и годовщину свадьбы! Я буду весь вечер звонить! Я не отстану!

— Как же ты мне надоела…, - Марина все-таки взяла трубку.

— Мариночка, выручай! Мне срочно нужен телефон или адрес одного человека!

— На будущее, чтобы ты знала — я не справочное бюро.

— Прости, это срочно! Он у нас в университете работал, но сейчас на пенсии, он еще жил рядом, но сейчас, я слышала, куда-то переехал, его зовут Степан Павлович.

В телефонной трубке раздался глубокий вздох, и у меня внутри что-то перевернулось.

— Пожалуйста, не говори, что он умер! — взмолилась я.

— Этот старый козел переживет даже мою свекровь, — хмыкнула Марина. — Я только не пойму, зачем тебе этот развратник? Хотя, говорят, ты у него как-то ночевала, расскажешь при случае. А вообще-то найди себе мужика помоложе.

— Мне он срочно нужен!

— Любовь зла, полюбишь и козла, — вынесла резюме подруга, но адрес продиктовала. — И больше сегодня не звони, я до утра занята.

Очень довольная собой, я отправилась по указанному адресу. На двери подъезда красовался кодовый замок, но я успела подойти вовремя: какая-то женщина, поставив тяжелые сумки на землю, набирала код. Я проскочила вслед за ней, запомнив код. Потом я любезно дотащила ее сумки до лифта и пошла на пятый этаж пешком. После того давнего случая с маньяком в лифте всегда хожу пешком. Для фигуры полезно.

Перед нужной дверью я остановилась. Надо было заранее придумать, о чем и как спрашивать, а теперь поздно. Придется сочинять на ходу. Я нажала грязную кнопку звонка. Дверь открылась почти сразу. На пороге ярко освещенной прихожей возник неопрятный человек неопределенного возраста с козлиной бородкой. Очень сильно постарел с момента нашей последней встречи.

— Добрый день, Степан Павлович, — приветливо поздоровалась я. — Мне бы хотелось узнать…

— Убирайся! — прорычал Степан Павлович и с треском захлопнул дверь.

Я осталась стоять на лестничной площадке. Вот и все. Что же теперь делать? Он даже разговаривать со мной не стал. Странный сделался тип с годами. Сразу видно, что извращенец. У него даже стены в прихожей вместо обоев заклеены плакатами с изображением полуголых красоток в весьма откровенных позах, я заметила. Он, небось, в сказочных снах видит, как на его пороге появляется одна из таких сексапильных девиц. А тут появляюсь я в жуткой блузе и в моей любимой кримпленовой юбке — нечто среднее между серой мышью и синим чулком. Жестокое разочарование. Я бы на его месте тоже не стала со мной разговаривать. Вот если бы мне вдруг превратиться в Елену Прекрасную… Эта мысль меня развеселила. Проблема разрешилась сама собой. Все оказалось не просто, а очень просто.

Глава 6

Через минуту я уже с радостной улыбкой шагала в гости к моей подруге Елене. В кругу друзей и недругов ее называли Прекрасной.

Уж не знаю, как ей это удалось, но Елена умудрилась родиться блондинкой с голубыми глазами, а брови и ресницы у нее черные. Точеная фигурка Елены заставляла биться в истерике остальных моделей в том агентстве, где она работала. К своей работе Елена относилась несерьезно, к своей учебе на факультете психологии тоже. Я ее понимала. Если женщине от природы дана такая немеркнущая красота, то ей самой судьбой суждено выйти замуж за принца. Под принцем Елена подразумевала не какого-то абстрактного хорошего парня, а самого настоящего принца. У него должно быть королевство и корона на голове.