Тау - Лана Тихомирова

Вместе они выстроили ограждение, уводившее реку в сторону.

— Зачем ты это сделал! Гай, Зачем? Ну, принесли бы они меня в жертву! Подумаешь! Зато ты нарушил равновесие, я не знаю, что теперь станет с нашим кланом, — вопила Гайне, когда все было кончено.

Гай улыбался, глядя сквозь слипающиеся глаза.

— Ты больше не их часть, и никогда этой частью не была. Ты — чудо!

— Зато ты чудовище! Идиот! И зачем вы это все придумали!

— Мы просто не любим, когда красивых девушек приносят в жетву, — отозвался Михас, затаскивая Гая в карету.

— Да, не любим, — зевая отозвался Гай, — особенно ту красивую девушку, которую я, кажется, люблю, — сказал он и вырубился.

Глава 6. Снова Рыжехвостые пумы

Такие тяжелые магические нагрузки, которым подвергли себя Гай и Тамареск, так просто никогда не проходят. Они спали без перерыва пять суток и очнулись, когда караван подъезжал к Гаутаре. Сильно похудевшие Тамареск и Гай набросились на еду, заботливо сотворенную Михасом, ради такого случая даже сделали привал. Гайне молчала и исполобья смотрела на своих спасителей.

— Она почти смирилась, — шепнул на ухо Гаю Михас.

— Так мы остаемся в Гаутаре или нет? — спросил Тамареск, — Нет особого смысла раз мы ее похитили.

— Вот-вот, раз уж вы меня похитили, — поддакнула Гайне, — в столицу соваться нельзя, значит надо идти сразу на то проклятое место. Я подумала, вы заблудитесь в лесах, я отведу вас сама, только вы потом отпустите меня, хорошо?

Она посмотрела самым невинным и беззащитным своим взглядом на Гая.

— Хорошо, — прохрипел Гай, у которого дыхания не хватило. Он адресовал Гайне обожающий и виноватый взгляд.

— Так едем в столицу или нет? — спросил Михас.

— Наверное, не едем — ответил за Гая Тамареск, — не трогай их, Михас, они все равно тебе не услышат.

— Тогда уж, я пойду искупаюсь, — шатаясь, встал на ноги Гай, — ванная мне не светит. Тама, не хочешь со мной? Михасу не предлагаю — этот грязнуля, еще похуже тебя.

— Нет, Гай, я не пойду с тобой, от местной воды у меня все чешется.

— Это не вода виновата, это скорее всего блохи.

— Что? — взревел Тамареск.

Гай готов был ответить, но поймал испуганный взгляд Гайне, осекся, стушевался и тихо сказал:

— Неудачная шутка, прости друг.

Гай достал свои запасы мыла и пошел на речку, напевая какую-то лирическую песню. Раздевшись догола, он зашел в воду, немного поплавал, намылился, смылся и решил еще немного поплавать.

— Гай, ты здесь? — не узнать голос Гайне было невозможно.

— Да, Гайне, только я не одет, ты не смотри, пожалуйста, — Гай решил быстро пробежать от реки до кучи одежды, он начал выходить из воды.

— А что такого? Я и раньше видела голых мужчин, — вышла из-за куста Гайне.

Гай закрылся руками и сел в воду.

— Я просто стесняюсь… тебя…

Гайне отвернулась:

— Как хочешь, Гай, — она пожала плечами, — ничего такого тут нет.

— Как же "нет", — бочком подбираясь к одежде, пробормотал Гай.

— Что ты сказал?

— Ничего. Ты что-то хотела?

— Хотела.

Гай выждал паузу.

— И чего же?

— Поговорить.

— Можешь оборачиваться, я оделся.

Гайне обернулась и в нерешительности мялась.

— Так, что ты хотела?

— Перед тем, как уснуть, ты сказал… помнишь что ты сказал?

Гай подумал.

— Честно говоря, не помню. Я плохо помню этот день с того момента, как поймал тебя и сидел с тобой в карете. Мне было очень хорошо, — тихо закончил он.

Гайне уловила только первую часть.

— Это хорошо, — обрадовалась она.

— Я тебя обидел? — испугался Гай.

— Нет, нет, нет. Ничего страшного.

Гайне развернулась и пошла обратно. Гай немного поднапрягся и вспомнил, что говорил перед тем, как заснуть, побледнел, руки похолодели, в горле пересохло.

— Гайне, стой, стой.

— Да?

Гай подбежал к ней и взял за плечи.

— Гайне, я вспомнил. Я так понял, что тебе очень важно было, чтобы я вспомнил. И я вспомнил.

— Что ты вспомнил?

— Что я сказал. Я… это правда… я тогда сказал от всего сердца. Я и украл-то тебя, только потому что… люблю…Да, Гайне, я тебя люблю!

— Гай, мне очень жаль, — тихо сказала Гайне, положив свой тонкий пальчик на его губы, — ты очень милый, и… хороший… но ты — полукровка. Мой клан не отдаст меня.

— Но это не значит, что я тебе не нравлюсь. Скажи, что я тебе не нравлюсь, не приятен и я исчезну, я не напомню о себе. Только мне было бы очень приятно знать, что ты жива.

— Я не могу сказать, что ты мне неприятен или не нравишься. Скорее все наоборот.

Гай порывисто обнял Гайне.

— Тем еще сложнее мое положение, — продолжила она, — а вдруг мне захочется остаться с тобой?

— Так едем с нами и дальше! А еще я могу отправить тебя на квартиру к моей матушке в Пратку. Ты дождешься, пока мы вернемся из путешествия, и там мы с тобой заживем…

— Я ничего не могу тебе обещать, — мягко отстраняясь, сказала Гайне.

— Самое лучшее, что могло со мной произойти уже произошло, — от избытка чувств Гай взял руки Гайне и стал кружиться вместе с ней.

— Прошу прощения, что прерываю вашу идиллию, — раздался скрипучий старушечий голос, — но Гайне пора домой.

Гай и Гайне обернулись. На поляне стояла добрая часть клана Рыжехвостых пум, вперед вытолкнули связанных Тамареска и Михаса, кто-то держал перепеленутого Этока. В глазах кота читалась смертная скука.

Глава 7. Доказательства любви

Всех погрузили в подобие стеклянного вагона, пути для которого были проложены по верхушкам деревьев. Через несколько часов горе-спасители оказались снова на территории клана Рыжехвостых пум. Гай от стекла не отходил. Он смотрел, как с бешенной скоростью мимо него проносятся реки и леса.

— Как это работает? — спросил он у Гайне.

— Это вроде ваших карет, только работает на стеклянной магии, — тайком шепнула она.

Спустя несколько часов после прибытия в лес Забот, глава клана — мать Памилла собрала весь клан и гостей на своего рода суд. Тамареск с Этоком на руках, Михас и Гай, стояли в центре круга, образованного толпой силлиерихов.

На особом возвышении стоял жертвенник, к нему была привязана Гайне.

— Вы очень нехорошо поступили, — начала Мать Памилла, — мало того, что вы обманом украли нашу принцессу, вы еще и пытались спасти ее от жертвоприношения.

— Мать Памилла, — Гай пал перед старухой ниц, — я люблю всем сердцем эту принцессу и не могу допустить, чтобы ее принесли в жертву вашему кровожадному духу-покровителю!