Твой силуэт в очертании света - Валя Капаль

Тварь обмякла, открыла глаза и уставилась на неё совершенно осмысленным взором. И тихо жалобно заскулила, засучив ногами. Мирей достал меч, разрезая верёвку.

Они оба поднялись, глядя друг на друга. Зверюга рядом тоже села, но лезть к ним как кошка не стала — Нинель показалось, что она на них обиделась за жестокое обращение.

— Это что же получается… — сказал Мирей. — Твоя сила просто так на них не действует?

— Думаю, если бы тварь была ранена, я бы её исцелила — от ран. Но побороть власть тумана внутри них мы можем, только объединив силы.

— Если предположить, что туман, — указал он пальцем на обитель тварей, — это действительно какой-то третий бог… вернее, его часть… то мы с тобой поодиночке слабее. Но вместе наши силы больше, чем та часть силы, что содержится внутри тела твари. Верно? Ведь в поединке между божественными существами выигрывает тот, чья сила больше.

— Запутанно, но верно, я думаю.

Нинель обернулась к обиженному зверю, что так и сидел, не предпринимая никаких попыток двигаться. Подошла к нему и склонилась, мягко улыбаясь.

— А это у нас кто? Мальчик али девочка?

— Мальчик.

— Будешь Делием. Нравится?

Зверь клацнул зубами. Он хотел это скрыть, но ему нравилось. Нинель пригладила торчащие редкие длинные волоски между ушами, отчего Делий задёргал хвостом и издал умилительный звук, похожий на гортанное урчание.

— Ну что за милашка… Больше ты не будешь кушать людей, правда? Теперь ты хороший мальчик, кто тут хороший мальчик? Хоро-о-о-ший…

— Кхм-кхм.

Нинель распрямилась, поворачиваясь к Мирею, что, сложив руки на груди, наблюдал за ней со смешинками в глазах и кривой издевательской ухмылкой. И он бы выглядел куда более внушительно, если бы Красавица не сидела у него на плечах, обтираясь мордой о голову.

— На себя посмотри, — фыркнула Нинель.

— Она не хочет слезать с меня, — сказал Мирей, оборачивая голову к кошке. — Эй, дамочка! Вы слышите? У меня дел невпроворот! Будьте любезны спрыгнуть.

Куснув его за ухо, Красавица соизволила покинуть уютное место и устремилась вниз.

— Так и… что будем делать?

— Приручать тварей, — сказал Мирей, осклабился и с лихим криком соскочил вниз, прямо в гущу.

Нинель рванулась к краю — в груди дёрнуло от испуга. Но зря она переживала — Мирей, сотрясаясь в жутком смехе, вертелся внизу, подчиняя тварей направо и налево. Когда их оказалось слишком много, он перехватил путы одной рукой, другой отстегнув меч, и прямо так, в ножнах, дал им очередной твари по морде, заливисто расхохотавшись.

— Похоже, ему весело… — пробормотала она, хлопнув друг о друга ладонями и создав себе лестницу, что получилась куда крепче, чем в прошлый раз.

Сосредоточив силу исцеления в руках, она вдохнула поглубже и сбежала вниз. Страха не было. Только странное предвкушение чего-то безумного, но определённо интересного.

Глава 7. Подземная Обитель

Они стояли, привалившись друг к другу спиной и глубоко дыша. Занимался рассвет. Твари, поджав хвосты, посбегали обратно в свою обитель. Многие перед этим решили, что их священный долг — облизать их с головы до ног.

Нинель в пылу битвы оказалась примерно такой же чокнутой, как и он сам, при этом ещё умудрялась раздавать тварям имена и запомнила их все. Пару раз он не досмотрел, и её ранили, но она тут же исцелила сама себя, кажется, даже не обратив внимание на боль.

Лёгким светящимся мотыльком она порхала по поляне, любовно оглаживая тварь за тварью, которых Мирей без устали подчинял одну за другой, при этом полностью разделяя сумасшедшее веселье, завладевшее им. Сердце громко бухало в груди. Сражаться вместе с кем-то, а не в одиночестве, ему пришлось впервые, и вновь воспылало внутри это ощущение единения, и оно было ему по нраву.

Движения дочери Неба завораживали. Первое впечатление от её тонкой фигуры было явно обманчивым — она таила в себе немалую силу. Сочетание хрупкости и неожиданной мощи дурманило разум. Мирею редко приходилось восхищаться кем-то. Но сейчас он восхищался всем своим неистовым сердцем.

— Как же я… устала… — простонала Нинель, откидывая на него голову и слегка пошатываясь.

Кажется, что теперь, когда всё закончилось, она еле могла стоять на ногах. Да и он сам немного вымотался, но, конечно, не так, как Нинель — та вся дрожала от утомления.

— Не ожидал от тебя такого пыла, — сказал он, запоздало понимая, что они соприкасаются.

— А что было делать? Ты рванул в самую гущу, как ненормальный.

— Да брось. Тебе ведь понравилось.

— Понравилось, — сказала после недолгого молчания. — Как думаешь, они добрались до города? Некоторые из них вернулись к самому рассвету.

— Не знаю. Но следов крови я не заметил.

— Это хорошо.

— Да. Надо отдохнуть.

— Только давай уйдём отсюда подальше.

— Пойдём.

Она оттолкнулась от его спины, ловя руками равновесие. Медленным шагом они двинулись прочь, оставляя туман за плечами. Чтобы следующей ночью снова сюда вернуться.

— Работы непочатый край, конечно. Только как перед Матушкой отчитываться, вообще не ведаю.

— Очень просто. Замени слово «уничтожено» на туманную формулировку вроде «не представляют опасности», и всё. И совесть чиста, и твари целы.

Тихий смех серебристым колокольчиком влился в уши. Мирей скосил глаза, бросая на неё взгляд. Он старался не смотреть на неё. Старался. Но взгляд почему-то раз за разом примагничивался к девичьей фигуре, такой похожей и непохожей на человеческую.

Щёки раскраснелись, глаза лихорадочно блестели. Вот такая — уставшая, измотанная, но довольная хорошо проделанной работой — она была как-то по-особенному красива.

Мирей вдоволь навидался красивых женщин. Среди людей и не такие красотки встречались — всё-то в них было ладно, отточено, точно в скульптурах искусного мастера, от кончиков блестящих густых волос до тонких пальчиков. Но красота эта была пустая, не трогала совсем. Ему и Нинель не казалась красивой. До этого момента.

Он отвёл взгляд, качая головой. Что за мысли, Мирей? Вы знакомы меньше двух дней, а ты такие измышления себе позволяешь. Но с другой стороны — что же такого в признании чужой красоты? Он часто подмечал вокруг себя красоту в мелочах — была за ним такая небольшая слабость, вошедшая в привычку. В человеческом мире в этом плане можно было развернуться. Их быт, дома, искусство наконец — всё это будоражило что-то внутри, отзываясь приятным томлением.

За Нинель он тоже эту страсть к любованию заметил. Но её больше занимали красоты природы, как ему казалось. Хотя, тут рано что-то говорить — она людей ещё толком и не видела.

В голову закралась лихая мысль — раз уж