Политическая биография Сталина. Том III (1939 – 1953). - Николай Капченко

«27 мая 1942 года

За последние четыре дня Ставка получает от вас все новые и новые заявки по вооружению, по подаче новых дивизий и танковых соединений из резерва Ставки.

Имейте в виду, что у Ставки нет готовых к бою новых дивизий, что эти дивизии сырые, необученные и бросать их теперь на фронт – значит доставлять врагу легкую победу.

Имейте в виду, что наши ресурсы по вооружению ограничены, и учтите, что кроме вашего фронта есть еще у нас другие фронты.

Не пора ли вам научиться воевать малой кровью, как это делают немцы? Воевать надо не числом, а умением. Если вы не научитесь получше управлять войсками, вам не хватит всего вооружения, производимого по всей стране.

Учтите все это, если вы хотите когда-либо научиться побеждать врага, а не доставлять ему легкую победу. В противном случае вооружение, получаемое вами от Ставки, будет переходить в руки врага, как это происходит теперь»[495].

Легко, конечно, все неудачи возлагать на одного Сталина. Однако сама логика истории войны отвергает такой подход по целому ряду причин, прежде всего из-за его упрощенности, однобокости и явной тенденциозности. Нельзя забывать о том, что мы воевали с самым сильным тогда противником, накопившим колоссальный военный опыт и оснащенным достаточно высокого качества вооружениями.

Что же касается общего вывода Хрущева относительно роли Верховного как военного деятеля, то этот вывод еще менее основателен и продиктован отнюдь не стремлением воссоздать подлинную историю войны и отдельных военных операций. Здесь Хрущевым руководили совсем иные соображения, нежели интересы истины.

Для характеристики Сталина как верховного руководителя страны и армии стоит привести его телеграмму члену военного совета Крымского фронта, который терпел в это время серьезное поражение, а проще говоря, – настоящую катастрофу. В телеграмме говорилось:

«9 мая 1942 года

Крымский фронт, т. Мехлису:

Вашу шифровку № 254 получил. Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя, не отвечающего за дела Крымфронта. Эта позиция очень удобна, но она насквозь гнилая. На Крымском фронте Вы не посторонний наблюдатель, а ответственный представитель Ставки, отвечающий за все успехи и неуспехи фронта и обязанный исправлять на месте ошибки командования. Вы вместе с командованием отвечаете за то, что левый фланг фронта оказался из рук вон слабым. Если „вся обстановка показывала, что с утра противник будет наступать“, а Вы не приняли всех мер к организации отпора, ограничившись пассивной критикой, то тем хуже для Вас. Значит, Вы все еще не поняли, что Вы посланы на Крымфронт не в качестве Госконтроля, а как ответственный представитель Ставки. Вы требуете, чтобы мы заменили Козлова кем-либо вроде Гинденбурга. Но Вы не можете не знать, что у нас нет в резерве Гинденбургов. Дела у Вас в Крыму не сложные, и Вы могли бы сами справиться с ними. Если бы Вы использовали штурмовую авиацию не на побочные дела, а против танков и живой силы противника, противник не прорвал бы фронт и танки не прошли бы. Не нужно быть Гинденбургом, чтобы понять эту простую вещь, сидя 2 месяца на Крымфронте.

Сталин. ЦК ВКП(б)

9.У.42 г.»[496]

Едва ли есть необходимость подробно комментировать данную телеграмму. Она как раз показывает, что Сталин самым внимательным образом следил за развитием военно-стратегической ситуации и отнюдь не сковывал инициативу командования. Напротив, он как раз и ставит в вину командованию фронта то, что оно не контролировало положение и своевременно не приняло необходимых мер, чтобы избежать катастрофы.

Немецко-фашистское командование ставило главной задачей разгромить советские войска и закончить в 1942 году войну. Достижение этой стратегической цели намечалось осуществить последовательными операциями: сначала овладеть Керченским полуостровом, Севастополем и нанести частные удары на других участках фронта; на Севере – добиться падения Ленинграда; в дальнейшем намечалось нанести главный удар на Юге, уничтожить советские войска западнее р. Дона, овладеть нефтяными районами Кавказа и перевалами через Кавказский хребет, а захватом Сталинграда перерезать советские коммуникации на Волге. Успешное проведение этих операций должно было создать условия для последующего удара на Москву. К тому же, Гитлер и его камарилья не без некоторых резонов рассчитывали, что победоносное завершение кампании позволит втянуть в войну против СССР Турцию и Японию. А такая перспектива в случае реализации военных замыслов германского военного командования была не исключена. По крайней мере, с ее вероятностью необходимо было считаться.

8 мая 1942 г. немецкая армия перешла в наступление на Керченском полуострове и нанесла серьёзное поражение советским войскам. После упорных боёв 15 – 20 мая противник занял Керчь, захватив боевую технику советских войск, эвакуировавшихся с большими потерями на Таманский полуостров. 12 мая 1942 г. на харьковском направлении (об обстоятельствах харьковской операции шла речь выше) перешли в наступление войска сов. Юго-Западного фронта (командующий Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко). Это наступление было встречено контрнаступлением противника, который нанёс удары из районов Краматорска и севернее Харькова. Операция в районе Харькова закончилась для советских войск тяжёлым поражением. 20 мая немецкая армия приступила к подготовке штурма Севастополя. Советские войска вели ожесточённую борьбу за Севастополь до начала июля 1942 года, когда немецким войскам удалось овладеть городом. Упорная оборона Севастополя приковала значительные силы врага и заставила его перенести сроки начала своего летнего наступления на юге.

Неудачный для советских войск исход операций в районе Харькова и на Керченском полуострове крайне осложнил обстановку на южном крыле фронта. Стратегическая инициатива снова перешла в руки врага. Немецкое командование сосредоточило на юго-западном направлении ударную группировку (в составе 69 пехотных, 10 танковых и 8 моторизованных дивизий) и 28 – 30 июня 1942 г. начало наступление на Воронеж и в Донбассе. Под ударами превосходящих сил противника войска Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов к 25 июля отступили на 150 – 400 км, оставили восточные районы Донбасса и правый берег Дона. Противник в середине июля вышел в большую излучину Дона, создав угрозу прорыва к Волге и на Кавказ. Вновь сложилась чрезвычайно тяжёлая обстановка. Начались ожесточённые оборонительные сражения на сталинградском и кавказском направлениях.