Анима. Весь цикл в одном томе - Екатерина Соболь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он вытащил несколько горшков и пошел с ними в лес, который начинался за забором. Печальные песни вдалеке смолкли, вместо них теперь раздавался навязчивый звук какого-то примитивного музыкального инструмента. Потом к нему прибавились звуки веселой песни и топот – очевидно, те самые танцы, о которых говорил Райлан. Ларри слушал все это краем уха. Выкапывать растения, даже очень юные, оказалось не таким-то простым делом: в этих зеленых землях наверняка были для этого специальные приспособления, но он не знал, как они должны выглядеть.
В конце концов хоть что-то да получилось: перед ним стояли пять горшков, наполненных землей, из которой торчали пять разных ростков. Ларри понятия не имел, чем они окажутся, когда превратятся во что-то большее, чем палки с редкими листьями, да и вообще доживут ли они до этого момента. Он поднял голову. Ему так хотелось увидеть какой-то знак, что Нола его слышит, – лист, упавший на плечо, голос птицы, что угодно, – но знака не было. В лесу было тихо и тепло, что-то шуршало, листва на некоторых деревьях уже по-осеннему пожелтела. Ларри еще постоял, слушая, как ветер покачивает ветки, и потащил свои сокровища в дом.
День был в разгаре, но он все равно принес из сарая дров и развел огонь. Он все еще был в мокрой после озера униформе, надетой поверх такой же мокрой одежды, поэтому разделся, подсох у огня и, обшарив сундуки, нашел одежду почти по размеру: темные штаны и рубашку из некрашеного полотна. Местной любви к ярким цветам он не разделял.
Пламя уютно трепетало и потрескивало. Ларри завернулся во все одеяла, какие нашел, и улегся поближе к нему.
Он был уверен, что не спит, но, когда рисунки на стенах начали оживать, понял, что, наверное, ошибается. Цветы покачивались под несуществующим ветром, птица хлопала крыльями, узоры плавно перетекали один в другой. Ларри сонно моргал, следя за их движением, а когда посмотрел на цветы на столе, оказалось, что они зацвели. Он не знал, окажется ли все это правдой, когда он откроет глаза, и это было неважно. Ощущение было потрясающим уже сейчас: он дома, в безопасности, нужный и любимый.
Когда тепло убаюкало его окончательно, ему приснилось, что он летит, так же как делал сотни раз в своей жизни, но на этот раз внизу было не море, а бесконечные леса и поля. Ему почему-то казалось, что он в будущем, и сквозь дрему Ларри забеспокоился, каким образом земля успела стать настолько больше, чем он помнил. Чего тут только не было: холод и жара, высокие дома в огромных деревнях, железные птицы в небе, реки, поля и очень много детей. Среди людей было много грустных, но счастливых – гораздо больше. Ларри вздохнул с облегчением: желание, загаданное золотым стрижом, сбылось.
Будущее было огромным, незапланированным и сложным, и даже во сне Ларри улыбнулся. В этом будущем было все, что только можно себе представить.
Правила больше не имели значения.
Медная чайка
Пролог
А мне ведь говорили, что нельзя ходить в лес после заката. Но я пошла, я прямо-таки побежала – не было времени думать. Позже, конечно, оказалось, что это решение – большая ошибка, но вот чего я тогда не знала: ошибаться не так уж плохо, а все прекрасное – несовершенно. Вы, может, не считаете, что это какая-то особо свежая мысль, но там, где я выросла, никто бы в такое не поверил.
В общем, я и заново все сделала бы так же. Повернулась бы спиной к дому, который никогда не был мне настоящим домом, и помчалась бы в лес, потому что… потому… п…
(Пролог утерян.)
Глава 1
День трех чудес
Вот он, главный вопрос: с чего начать историю?
События имеют раздражающее и прекрасное свойство восприниматься по-разному в зависимости от того, когда и как ты впервые на них взглянул. Жизнь, полная успеха, не кажется безмятежной, если для затравки рассказать о неудачах, которые предшествовали этому успеху. Поведать о большой войне можно от лица победителей или проигравших. Рассказ о любви начать с первых счастливых минут или с расставания. Точка зрения меняет все.
Эту историю мы, пожалуй, начнем с прекрасного зимнего утра, когда снег неспешно падал с неба, окна домов сияли особенно уютно, а мир был полон чудес. Никто в этих краях еще не знал, что золотой магии оставалось жить ровно сутки, и день шел своим чередом. Дети играли в снежки, взрослые мирно насвистывали, занимаясь своими делами, влюбленные даже работали рядышком, питая друг друга магией взглядов и прикосновений. Таким и был мир золотых волшебников до того, как пришли Ястребы: безопасным и уютным.
Снег валил уже третий день и полностью укрыл непроходимые леса на полпути между морем, где расположен остров Ястребов, и озером, которое Нил много позже сделает местом силы золотых земель. О том, насколько это были глухие места, говорило название поселка – Чаща.
От дома волшебницы уже ничего не осталось, но, попади вы сюда каких-то тысячу двести лет назад, его великолепие даже вас бы впечатлило. В глуши, где вершина владения золотой магией – вылечить больную козу или сделать так, чтобы колыбель с младенцем качалась всю ночь, эта постройка казалась чудом. Если вы когда-нибудь видели пряничную избушку, украшенную глазурью и осыпанную сахарными звездами, то легко представите себе этот дом.
Никто не знает, с чего волшебница решила тут поселиться, просто однажды утром жители, проснувшись, увидели на вершине холма невероятный дом, из которого к ним вышла серьезная женщина с ребенком на руках и пообещала, что под ее покровительством деревня станет самой счастливой на всем белом свете.
Жители удивились – настоящие, могущественные волшебники обычно селились ближе к Озеру, центру магии и торговли, – но отказываться от столь щедрого предложения никто не стал. И, что самое интересное, волшебница не соврала: за следующую пару лет больные постепенно выздоровели, бедные разбогатели, жить люди стали дольше, а все мельчайшие неприятности были забыты. Если летом ростки начинали вянуть от зноя, тут же проливался дождь, зимой снег выпадал обильно и вовремя, накрывая спящие в земле зерна,
