Томминокеры - Стивен Кинг

И все же — Ньют/Дик/Эдли/Кьюл полагали, что «гусь Гарденера вот-вот испечется». Они продержали остальных Томминокеров на местах еще пять минут, ожидая мысленного сообщения, что устройства вдоль границ включаются и готовятся к выполнению своей работы.

Оно пришло пробуждающим гулом.

Ньют взглянул на Дика. Дик кивнул. Они оба выключились из сети и сконцентрировали свое внимание на сарае. Гарденер, мысли которого в свое время не могла разгадать даже Бобби, все еще оставался крепким орешком. Но они могли «читать» преобразователь Достаточно легко; его постоянные, твердые импульсы энергии они могли «слышать» без особого труда как помехи в телевизоре или радио от небольшого электрического миксера или мотора.

Но преобразователь почти шептал — ничего кроме еле слышного гула, как шум в морской раковине.

Ньют испуганно взглянул на Дика снова.

Боже, он сбежал. мать его Дик улыбнулся. Он не верил, что Гарденер, который все еще еле-еле мог мысленно читать или посылать сообщения, смог так быстро завершить свой процесс… если у него вообще была возможность завершить его. Присутствие парня здесь и порочная привязанность Бобби к нему были досадным невезением… которое, как считал Дик, уже закончилось.

Он подмигнул Ньюту одним из его страшных глаз. Эта сложная смесь человеческого и чуждого была одновременно пугающей и забавной.

Не сбежал, Ньют. Засранец МЕРТВ.

Ньют мгновение смотрел задумчиво на Дика, затем стал улыбаться.

Они двинулись все вместе по направлению к дому Бобби, как затягивающаяся петля.

21

Пьян в стельку.

Фраза постоянно звучала где-то в глубине мозга Гарда, как только он повернулся к экрану монитора — казалось, очень давно. Раз — и Джим Гарденер никогда не существовал, его стихи рассыпались по строкам, как жемчужины по песку.

Пьян в стельку, босс. Это, случайно, не из какого-нибудь гангстерского фильма, типа Люк-Холодная Рука? Песня? Да. Какая-то песня. Что-то, по-видимому, какая-то сложная смесь в его голове, что-то из 60-х Западного Побережья, беспризорного вида психологический ребенок-цветок, одетый в куртку «Ангелов Ада», с велосипедной цепью, намотанной на тонкую белую руку скрипача…

Твой разум, что-то случилось с твоим разумом. Гард. Да, ты сраная наркота, ПАПАШКА, я в стельку пьян, вот что, я родился, чтобы быть диким, я схвачен городским транспортом, и если тебе скажут, что я никогда не любил тебя, знай, что они лгут. В стельку пьян. Я ощущал каждую вену, каждую АРТЕРИЮ, каждый сосуд в голове, как они набухают, надуваются И ВЫПИРАЮТ, как выпирали вены у нас на руках, когда мы были детьми, и наматывали на запястья резиновые ленты и оставляли так, чтобы посмотреть, что получится. В стельку пьян. Если я посмотрю сейчас в окно, я знаю, что я увижу — зеленый СВЕТ, струящийся из многих зрачков, как узкий луч прожектора. Тяжелая голова — и если ты тряхнешь ее, она взорвется. Да. Так что, будь осторожен, Гард. Будь осторожен, сынок.

Да, старик, да.

Дэвид.

Да.

Это чувство погружения и вытягивания по капле. Он вспомнил сюжет в новостях о Карле Валенда, мастере воздушных трюков, свалившемся с троса в Пуэрто-Рико, хватавшемся за трос, поймавшем его, державшем какой-то момент, а затем, сорвавшемся.

Гарденер отогнал от себя эту мысль. Он попытался изгнать все из своей головы и приготовился стать героем. Или умереть при попытке.

22

ПРОГРАММА?

Гард глубоко засунул наушник в ухо и, нахмурившись, уставился в экран. Направил в него тяжелым тараном свои мысли. Ощутил вспышку боли; ощутил, как его раздутый мозг надулся еще чуть больше. Боль стала гаснуть; ощущение нарастающего набухания сохранялась. Он уставился в экран.

АЛЬТАИР-4

О'кей… что дальше? Он прислушался, ожидая, что старик подскажет ему, но было тихо. Либо его психическая связь, установленная им с преобразователем, исключала взаимодействие со стариком, либо старик не знал. Важно ли это? Нет.

Он смотрел на экран.

КРОСС-ФАЙЛ О…

Экран внезапно покрылся цифрами — девятками — справа налево и сверху донизу. Гарденер оцепенел от ужаса, подумав: О, Боже. Я сломал его! Девятки исчезли. Через момент О, БОЖЕ, Я СЛОМАЛ ЕГО

Замерцало на экране, как призрак. Затем экран показал:

КРОСС-ФАЙЛ ГОТОВ

Он слегка расслабился. С машиной все было в порядке. Но его мозг был действительно сжат до предела, и он знал об этом. Если эта машина, питаемая стариком, и тем, что осталось от Питера, сможет вернуть мальчика обратно, он действительно получит возможность спокойно уйти… или уковылять, учитывая его колено. А, если она собирается хлопнуть, как петарда на вечеринке?

Но на самом деле не было времени размышлять об этом, правда?

Облизывая губы онемевшим языком, он взглянул на экран.

КРОСС-ФАЙЛ О ДЭВИДЕ БРАУНЕ

Девятки по экрану.

Вечность и девятки.

КРОСС-ФАЙЛ УСПЕШНО

О'кей. Хорошо. Что дальше? Гарденер пожал плечами. Он знал, что он пытался сделать; зачем пускаться в пляс?

ВЕРНУТЬ ДЭВИДА БРАУНА ОБРАТНО С АЛЬТАИРА-4

Девятки по экрану. На этот раз две вечности. Затем появилось сообщение, столь простое, столь логичное, и вместе с тем столь безумное, что Гард расхохотался бы в голос, если бы он не знал, что может разорвать каждую работающую цепь.

КУДА ВЫ ХОТИТЕ ЕГО ПОМЕСТИТЬ?

Желание смеяться отпало. Вопрос требовал ответа: действительно, куда? На бейсбольное поле стадиона «Янки»? На Пиккадили? На волнорез, выдающийся в море перед отелем «Аламбра»? Нет, не туда; конечно, нет — но и не сюда, в Хэвен. Христос, нет. Даже если воздух не убьет его, что вполне возможно, его родители стали монстрами. Итак, куда? Он взглянул на старика, и старик посмотрел озабоченно на него в ответ, и внезапно это пришло к нему — действительно, существовало только одно место, куда можно было поместить его, не правда ли?

Он сказал машине. Он ждал, что она спросит его об уточнениях или скажет, что это невозможно, или выдаст систему команд, которые он не сможет выполнить. Вместо этого появилось еще больше девяток. Теперь они, казалось, останутся навсегда. Зеленые пульсации от преобразователя стали настолько ярки, что на них почти невозможно было смотреть.

Гард закрыл глаза, и в зеленой темноте глубокого моря, простиравшегося за его веками, ему показалось смутно, что он услышал крик старика.

Затем мощь, заполнявшая его мозг, исчезла. Ура! Это было сделано. Без малейшего труда. Гарденер попятился назад, наушник вылетел у него из уха и упал на пол. Его нос все еще кровоточил, и он запачкал свежую рубашку. Сколько пинт крови в человеческом теле? И что не было ни…

ПЕРЕМЕЩЕНИЕ УСПЕШНО

Или

ПЕРЕМЕЩЕНИЕ НЕУДАЧНО

Или даже

ВЫСОКИЙ ТЕМНОВОЛОСЫЙ ТОММИНОКЕР ВОЙДЕТ В ВАШУ ЖИЗНЬ

Ради чего все это было? Он вдруг с невыносимой болью понял, что никогда не узнает. На память ему пришли две строчки Эдвина Робинсона:

И так мы работали и ждали света.

И шли без пищи, и проклинали хлеб…

Нет света, босс, нет света. Если ты будешь ждать его, они сожгут тебя на месте, и здесь забор не побелен еще наполовину.

Нет света, только монотонный экран. Он посмотрел на старика, старик наклонился вперед, с опущенной головой, измученный.

Гарденер слегка плакал. Его слезы смешались с кровью. Тупая боль отражалась от пластины в его голове, но чувство переполненности, близкой к взрыву, отступило. Теперь было ощущение силы. Он скучал по смерти, как он обнаружил. Часть его странно желала вернуться, повторить, невзирая на последствия.

Шевелись, Гард.

Да, О'кей. Он сделал все, что мог, для Дэвида Брауна. Возможно, что-то произошло, возможно, нет. Может, он убил мальчика; может, Дэвид Браун, игравший с персонажами «Звездных войн» и мечтавший встретить Инопланетянина, как Эллист в фильме Спилберга, был теперь облаком из атомов, рассеянных в огромном пространстве между Землей и Альтаиром-4. Он не мог этого знать. Но он добрался до этой штуки и держал ее достаточно долго — слишком долго, может быть. Он знал, что настало время двигаться.

А ты знаешь, старик?

В безопасности ли он? Нет. Но, сынок, ты сделал все что мог. Я благодарю тебя. Теперь, пожалуйста, пожалуйста, сынок, пожалуйста…

Угасал, мысленный голос старика угасал …пожалуйста избавь меня от этого по длинному коридору и посмотри на этих полках там сзади…

Теперь Гарденеру приходилось напрягаться чтобы услышать.

Пожалуй, о, ПОЖА…

Слабый шепот; голова старика свесилась на грудь, остатки тонких белых волос колыхались в зеленом вареве.

Лапы Питера двигались сонно, как будто он гнался за кроликами в своем смутном сне или бежал к своей любимой Бобби.