Ледяной ад (сборник) - Хол Клемент
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он убрал поля на пять секунд раньше и с надеждой взглянул на переднюю панель. Там, в полумиллиарде миль от него, должен был гореть багровый уголек. И его там не было.
На секунду он совершенно растерялся, но, будучи человеком разумным, – лишь на секунду. Ясно, что он допустил ошибку – но не обязательно значительную. Он уже получил спектроболо-метрическую кривую этой звезды и ввел в детекторы соответствующие данные. Ошибки быть не должно; эти приборы не найдут другой звезды с такой же энергетической кривой в доступных им нескольких биллионах миль. В галактике, конечно, немало таких умирающих звезд, но и в «тесной» звездной системе все же очень много пустого пространства.
Ла Рок «сел» – пристегнулся к креслу, поскольку был в невесомости, – и снова стал думать. Ему придется прочесывать космос вокруг, останавливаясь хотя бы каждые десять биллионов миль, то есть раз в две минуты, секунд на десять, чтобы приборы успевали просканировать небесную сферу. Нужно было прикинуть, сколько он успеет прочесать таким образом в разумное время, и потом придерживаться этой тактики. Если вести поиск наугад, с тем же успехом можно открыть порты.
Результаты новых расчетов ему не понравились. В очень небольшой участок карты можно было запихать огромнейшее количество кубиков со стороной в пять миллиардов миль. В конце концов, он решил действовать иначе и дал себе на поиски сто часов. За раз он решил перескакивать примерно на 140 биллионов миль. Теперь он с тоской осознавал, что ошибка в его расчетах вслепую могла превышать это расстояние в несколько раз.
Выдержки у него все же хватало. Он уже начал понимать, что шансы у него невелики – не только избегнуть преследователей, но и шансы выжить; он уже давно понял, какую ошибку совершил, взявшись за дело, о котором почти ничего не знал. Но, приняв решение, он без колебаний занялся его реализацией и стал прочесывать пространство.
Он был терпелив и уравновешен в течение первого часа. Терпения более-менее хватило и на второй час. К концу третьего он начал путаться в нормальной последовательности действий – включился, пролетел, выглянул. Когда циферблаты часов и радиометра уже расплывались перед глазами и все больше хотелось что-нибудь разнести, он сказал себе, что день кончился, и поспал два или три часа. После второго захода он и заснуть не смог.
Ему все-таки незаслуженно повезло. Один из радиометров сработал через какие-то восемнадцать часов поисков вслепую. Почти истерическое состояние Ла Рока мгновенно прошло, сменившись приливом настоящего облегчения; руки снова перестали дрожать, и он развернул корабль так, чтобы излучение регистрировалось приборами носовой панели. Он посмотрел на значение показаний, включил поля второго порядка на пять секунд и снова глянул на показания приборов. Он знал обратное квадратичное соотношение. Немного подумав, переместился вперед еще секунд на одиннадцать и убрал поля примерно в двадцати-тридцати миллионах миль от источника излучения.
Теперь последний, к сожалению, был виден невооруженным глазом. Если бы не это, у Ла Рока было бы еще несколько счастливых минут. Теперь же он посмотрел на переднюю панель и в течение девяноста секунд пространно высказывался на таком языке, который неплохо было бы зафиксировать для моряков грядущих поколений. Его можно было понять. На картах звезда была указана как одиночная, и поэтому-то Ла Рок ее выбрал. Но на панели были слабо видны две дымчатые красные звезды, находящиеся почти вплотную друг к другу – тесная двойная система.
Конечно, обычно это никого бы не тронуло. Астрографический корабль, описывавший этот район, прошел, наверное, в пятидесяти миллиардах миль отсюда и отметил существование этой системы, когда ее засекли радиометры. Размеры? Масса? Спутники, если есть? Планеты? Да кому это важно!
Вот Ла Року это было важно.
Звезды были красными карликами, маленькими и с высокой плотностью. Если бы кто-нибудь пронаблюдал за ними достаточно долго, они были бы отмечены как неустойчивые переменные, поскольку температура их поверхности была настолько низка, что в атмосферах нерегулярно образовывались и рассеивались «перистые» облака твердых частиц углерода. Более крупная звезда была около ста тысяч миль в диаметре, другая – чуть меньше нее. Их центры находились примерно в полумиллионе миль друг от друга, с периодом обращения в восемь часов. Несмотря на относительно высокую плотность, на обеих были заметны приливные выступы.
Астроному, которому нужны данные о внутренней структуре красных карликов, эти сведения были бы безумно интересны, Ла Рок же ничего о них не знал, и поначалу ему было наплевать. Он пытался придумать, как бы выйти на стабильную орбиту достаточно близко к этой системе, чтобы не замерзнуть, пока энергия корабля будет отключена. Изначально планируемая почти круглая орбита не годилась: она должна была бы проходить меньше, чем в миллионе миль от звезды такого типа, а двойной источник тепла еще ухудшил бы положение.
Ла Рок подумал было о возвращении к одной из тех систем, которые в таблицах были отмечены как одинарные, но мучительный поиск и страшное разочарование, постигшее его в первый раз, заставляли медлить. И пока он медлил, память пришла к нему на выручку.
В его жизни был эпизод – на Гекторе, одном из астероидов-«троянцев». Обстоятельства вынудили его пробыть там некоторое время, и дружелюбный тюремщик объяснил ему однажды, где находится Гектор и почему он там остается. Это была точка либрации – точка стабильности, – находившаяся в углу равностороннего треугольника, чьими другими вершинами были Солнце и Юпитер. Хотя астероид и мог удаляться (и делал это) от самой точки на миллионы миль, силы гравитации всякий раз приносили его обратно.
Ла Рок посмотрел на двойную звезду. Выдержит ли его корабль температуру в точках либрации? А главное – выдержит ли ее он сам?
Должен. Приборы дали ему кривую распределения энергии для этих солнц, одна из таблиц в приложениях позволяла подсчитать по этим кривым температуру поверхности. Он мог вычислить расстояние между центрами звезд, пользуясь шкалой на панели и расстоянием до них, которое он примерно представлял. Полмиллиона миль от поверхности звезд, чей радиус составлял пятьдесят тысяч миль, а излучаемая температура достигала тысячи градусов; температура абсолютно черного тела, по его расчетам, должна была составить 30 градусов по Цельсию. Присутствие двух звезд заметно повышало эту температуру, но у его корабля хорошая изоляция и очень гладкая поверхность. В конце концов, он достигнет температуры значительно большей, чем у идеального черного тела, но для этого нужно много времени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});