Научная фантастика. Ренессанс - Дэвид Хартвелл

— Ха! А может, Берти — это что-то жуткое. Например, целая команда.

Хуан рассмеялся:

— Или даже что-нибудь пострашнее.

Следующие несколько миль они с Мири перебирали киноштампы: Берти Джаб мог оказаться искусственным человеком или супермозгом, запрятанным в бутылку где-то под Форт-Мидом[92]. А может, Берти — передовой отряд инопланетных захватчиков, уже установивший власть над всемирной паутиной. Или старая китайская программа, произвольно обретшая сознание, или это сеть, преобразовавшаяся наконец в сверхчеловеческий — и уж конечно злонамеренный — разум.

А может, Берти — просто плод воображения Хуана, а сам Хуан, не ведая о том, — чудовище. Последняя идея принадлежала Мири и была самой смешной, но в то же время немного страшной, по крайней мере для Хуана.

Машина свернула на трассу 56 и теперь двигалась к побережью. Здесь было больше реальных пейзажей — зеленые холмы с позолотой весенних цветов. Жилые кварталы сменились промзоной, протянувшейся на много миль. Серо-зеленые литопсы[93] геномных и протеомных автолабораторий впитывали последние солнечные лучи. Люди могут жить и работать где угодно. Но кое-что приходится располагать в специально выбранном реальном пространстве, причем поближе друг к другу, так, чтобы сверхскоростные каналы связи соединяли их в единое целое. В этих низких зданиях создавалась материальная экономика Сан-Диего; человеческий гений, механика и биология сошлись в них, чтобы творить чудеса.

Когда машина миновала лагуну к северу от Торри-Пайнс, солнце как раз утонуло в тумане. Свернув со скоростной трассы, они направились вдоль пляжа на юг. Бледные утесы центральной части парка вырастали впереди. Вершины холмов скрывались в облачках подступающего тумана.

Тупица молчал, не участвуя в веселье и болтовне ребят. Но когда Мири снова заговорила о том, что Берти в последнее время достает ее, он вдруг перебил:

— Я думаю, тут все очень просто. Почему Берти не дает тебе покоя, Мириам? Мне кажется, вы упустили одно объяснение, настолько фантастическое, что оно даже не пришло вам в голову.

Уильям высказал это с той усмешкой в голосе, какая иногда появляется у взрослых, обращающихся к маленьким детям. Но Мири не огрызнулась и не стала отшучиваться.

— О! — Она смотрела на Уильяма так, словно он высказал очень глубокую мысль. — Это надо обдумать.

Дорога вилась вверх сквозь туман. Мири приказала машине высадить их в дальнем конце кольцевого проезда на вершине холма.

— Давайте немножко осмотримся по пути к домику смотрителя.

Хуан шагнул на асфальт, сквозь который пробивались травинки. Солнце наконец по-настоящему село. Ух, как тут холодно! Он замахал руками, чтобы согреться, и заметил, что на Уильяме теплая куртка.

— Вам обоим стоило быть чуточку предусмотрительнее, — заметил Тупица.

Хуан скривился:

— Один холодный вечерок как-нибудь переживу.

Мама говорила то же самое. Приставки предусмотрительности стоили недорого, но Хуан убедил ее, что они тоже совершают глупые ошибки. Мальчик вытащил из машины свой сенсорный «пистолет» и запихнул его в длинный карман на спине жилета, стараясь игнорировать колотивший его озноб.

— Вот, Мириам.

Уильям подал девочке куртку большого размера, такую просторную, что ее можно было надеть поверх жилета со всем снаряжением.

— Ой, спасибо! — Она надела куртку, и Хуан еще острее ощутил холод и собственную глупость.

— И тебе тоже, старик. — Уильям бросил вторую куртку Хуану.

Странно, что можно чувствовать благодарность и злость одновременно. Хуан снял с «пистолета» кобуру и натянул куртку. Вечер вдруг стал гораздо приятнее. Правда, куртка блокировала добрую половину высокоскоростных портов, но в тумане они все равно не пригодятся.

Машина отъехала, а компаньоны пешком направились к домику смотрителя. По дороге Хуан заметил, что данные о парке здорово устарели. Туалеты у него за спиной были на месте, а вот парковка исчезла почти целиком, от нее остались только края, ограничивающие теперь кольцевой проезд. Хуан покопался в сети в поисках более свежей информации.

Никаких машин здесь, ясное дело, не было. Конец апреля — далеко не разгар туристического сезона, тем более что для Торри-Пайнс существует только туризм в реале.

Слой тумана лежал прямо под ногами. Клочки облаков тянулись к западу. В ясный день отсюда, должно быть, открывается грандиозный вид на океан. Но сейчас из тумана показывались только смутные тени под темно-синим вечерним небом. Над горизонтом, где скрылось солнце, еще горело закатное зарево. Над ним висели Венера с Сириусом и самыми яркими звездами Ориона.

Хуан замедлил шаг.

— Странное дело…

— Что?

— Мне посылка.

Он направил стрелку на небо, чтобы показать остальным: баллистический контейнер «Fed Ex»[94] с обратным адресом в Кембридже. Посылка спускалась вертикально с очень большой высоты.

Примерно в тысяче футов над ними контейнер снизил скорость и приятный женский голосок в ухе у Хуана спросил:

— Вы примите посылку, мистер Орозко?

— Приму, приму, — Он указал место на земле у своих ног.

Все это время Уильям пялился в небо. Только теперь он встрепенулся, и Хуан догадался, что старик наконец-то отыскал взглядом стрелку. Через секунду посылка стала видна и невооруженному глазу: темная точка, искрящаяся голубоватыми сполохами, беззвучно спускалась к ним.

На высоте десять футов она снова притормозила, и тогда стало понятно, откуда идут эти сполохи: по периметру контейнера располагалась дюжина крошечных реактивных двигателей. Защитники прав животных утверждали, что микротурбины производят шум, невыносимый для некоторых разновидностей летучих мышей, но для человека и далее для собак и кошек все происходило в тишине… до самого последнего мгновения: примерно в футе над землей посылка вызвала внезапный порыв ветра, взметнувший сосновые иголки.

— Распишитесь здесь, мистер Орозко, — попросил голосок.

Хуан расписался и шагнул к контейнеру. Уильям, опередивший его, неуклюже опускался на колени. Его вдруг передернуло в самый неподходящий момент, и он шатнулся вперед, промяв коленом хрупкую упаковку.

Мириам рванулась к нему.

— Уильям! Тебе не больно?

Уильям откинулся назад и сел, растирая колено.

— Нет, со мной все в порядке, Мириам. Черт… — Он взглянул на Хуана. — Мне очень жаль, малыш. — В кои-то веки в его голосе не было сарказма.

Хуан промолчал. Он присел на корточки перед посылкой: это был стандартный контейнер весом в двадцать унций с сильно продавленной теперь крышкой. Но материал не прочнее картона, так что Хуан легко открыл посылку. Внутри… Он вытащил прозрачный пакет и поднял его, чтобы видели остальные.