Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Фантастика и фэнтези » Альтернативная история » Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого – 2 - Александр Солженицын

Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого – 2 - Александр Солженицын

Читать онлайн Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого – 2 - Александр Солженицын

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 155 156 157 158 159 160 161 162 163 ... 254
Перейти на страницу:

Пока сделали самодельную копию отречения, сами же и заверили. Её (не гонять же по опасным улицам драгоценный подлинник) и послали по требованию правительства, почему-то на Миллионную 12.

Пока там тянулось, тут со своими обсуждали: чего хотеть? Парламентарной монархии? А гложет быть – низложения всей династии? Гораздо красивей, революционней, пороховой дым! Но во время войны?… Низложение может вызвать сопротивление армии. Ладно, чёрт с ним, пусть парламентарная монархия, а уж конституцию под шум событий можно приложить какую угодно.

Наконец свой же Лебедев позвонил с Миллионной, где остался разведчиком: ура! Ещё одно отречение – в пользу Учредительного Собрания! Набоков сел писать акт.

Потрясающе! Как золотой сон. Старые святые слова – Учредительное Собрание!

Но когда же привезут печатать? Что же, проклятье, не разрешают? Они всю революцию погубят! Династия обернётся – и всё заберёт назад.

А Совет депутатов – обогнали нас, подлецы! – не имея текстов, выпустил по улицам летучку с главным: «Николай отрёкся в пользу Михаила, Михаил – в пользу народа!»

Наконец, пришла из Думы команда: печатайте первый манифест.

А второй где?

А второй почему-то князь Львов увёз в Думу и пришлют после.

Ломоносов спустился в типографию и там, наслаждаясь голосом, вслух прочёл отречение Николая.

Два старых наборщика истово перекрестились, как на покойника.

389

Бывший и последний секретарь Льва Толстого Валентин Булгаков, ещё молодой человек, – в эти дни по командировке Земсоюза, в котором отбывал военные годы, попал в Петроград. Теперь видя всё, что здесь делается, окончательную победу нового строя, а значит предполагая скорую широкую амнистию, он почувствовал ответственность и заботу: как бы выручить из тюрем толстовцев, малеванцев и субботников, которые по своим убеждениям отказались нести военную службу и отбывали каторгу или арестантские роты. Беспокойство было в том, что их числили не как религиозных, а как уголовных преступников, – и амнистия, составленная в революционных попыхах, могла их не учесть. А между тем, как понимал молодой толстовец, это были лучшие чистейшие люди, чьё нравственное сознание переросло сознание современного человечества на века вперёд, и вся вина их в том, что они выше оставшихся на свободе. Таких было по России несколько сот человек, и надо было спешить их освободить.

Однако, к кому обратиться? как? Очевидно – прямо к новому министру юстиции Керенскому. Известный своей справедливостью и бесстрашием, молодой министр, смелый друг свободы, не побоится упрёков в германофильстве, и решит вопрос кратко и благоприятно. И надо спешить, пока амнистию ещё не опубликовали.

Но Булгаков и каждый из предыдущих дней пытался проникнуть в Таврический, ему не удавалось. На всякий случай он сперва написал министру письмо, всё изложил, заклеил.

Сегодня до самого дворца и внутрь сквера добраться оказалось нетрудно, но на крыльце проверяли очень строго, требовали пропуск.

Пока Булгаков толкался, конвой привёз арестованных и громко кричал, чтоб расступились, – «товарищ министра!» и старый генерал. Оба были бледные, дрожали губы их, блуждали глаза. Нельзя было их не пожалеть, представить, что у них в душе.

Кто-то сказал Булгакову, что пропуски в Таврический дают в Доме Армии и Флота. Пошёл он туда. Ничего подобного. Там выписывали офицерам удостоверения на право выезда в Действующую армию и на право ношения оружия – и масса офицеров толклась там потерянно. Вернулся, опять тискался у крыльца Таврического.

Теперь придумал показывать всем стражам своё собственное письмо, что необходимо передать его лично в руки министру. Сразу к нему переменились и сами стали советовать, как достать пропуск. Сначала пустили в первую дверь, в канцелярию коменданта. Там – не дали, послали в приставскую часть, где за пустым столом сидели совсем посторонние офицеры и любезно ответили, что ничего не знают. Теперь уже сам пошёл смирный толстовец со своим письмом ко входу в Екатерининский зал и у студентов-контролёров просился пропустить его. Студенты не пустили, но послали за пропуском в Военную комиссию.

Опять коридоры, закоулки, закоулки. У некоторых дверей – часовые с ружьями (но курили на постах). Витая железная лесенка чуть не на чердак. Здесь – низкие потолки, накурено, много офицеров, есть и солдаты, все толкаются, протискиваются, разговаривают. На одной двери надпись, на клочке бумаги синим карандашом: «Военное министерство». Развитой матрос спрашивает входящих:

– Вам – зачем?

Булгаков показал конверт, повторил жалобы, что пропуска не достать, – матрос пропустил.

В маленькой комнатке с низким потолком, наполненной табачным дымом и людьми, заплёванной, загаженной, – развидел два-три стола с бумагами. За одним столом сидел солдат и барышня в белой тонкой кофточке, лицо красное, обмахивалась платочком. Булгаков стал повторять своё и доставать из карманов бумаги Земсоюза, чтоб удостоверить личность, – солдат и не взглянул, а быстро стал вписывать в бланк, напечатанный на ремингтоне: «Удостоверение. Выдано сие (имярек) на право свободного входа и выхода из Государственной Думы как работающ… в Военной комиссии. За начальника общей канцелярии…» Печать думского Комитета.

И даже за это время с Булгакова полил пот. И поспешил с бумагой вниз. Теперь ему было открыто всё.

И он попал в коридор, где было людей меньше и говорили тихо, курьеры давали справки, где кого искать, и в никакие двери не проходили без предварительного доклада. А вот и бумага прикреплена к двери кнопками, и снова синим карандашом: «Приёмная Временного Комитета. Без доклада не входить.»

Но курьер у двери ответил, что Керенского сейчас в Таврическом нет.

Вот-те раз, вот и добился. Замялся. Догадался, будет не хуже:

– А Василий Алексеевич Маклаков?

– Сейчас посмотрю. – Но не в дверь пошёл, а к длинной вешалке, тут же в коридоре, и стал перебирать шубы и пальто.

– Нет, и Маклакова нету.

Так и кончилось задуманное ходатайство. Больше ничего придумать не мог Булгаков, а пошёл в Екатерининский зал, пока поболтаться в Думе.

Там шёл митинг. С возвышенной открытой лестницы, ведущей наверх, к хорам думского зала заседаний, какой-то офицер один раз и ещё раз читал отречение Николая. Потом загудели, раздались крики: «А Михаил?» Снова кричали: потребовать сюда члена нового правительства для доклада.

Толпа, не слишком густая, переминалась, гудела. Толкались разносчики папирос, продавцы конфет. Пока заговорили другие, маленькие, митинги. Близко тут юноша еврейского типа с горящими глазами призывал идти не за Временным правительством, не за помещиком Родзянкой, а за Советом рабочих депутатов.

Минут через десять на площадку поднялся господин, объявил, что он – член Государственной Думы Лебедев, и ему поручено сообщить собравшимся, что отказ великого князя Михаила Александровича от престола действительно состоялся.

Зааплодировали. Закричали «ура!».

Тем временем входили в зал со стуком сапог, слышным и через шум, и независимо от митинга тут же выстраивались по длине зала вдоль колонн в две шеренги – какие-то юнкера. Говорили, что они хотят представиться новому правительству. Всё было здесь, всё в этом зале!

Но не нашлось ни единого свободного или охочего члена правительства, а вышел к юнкерам седой почтенный член Думы Клюжев, специалист по народному образованию, – и стал говорить старческим голосом – сперва спокойно, обо всех великих принципах от XVIII века, на чём стоит человечество, и о нашей матушке России, и о заветах великого Суворова, и как молодым офицерам предстоит стать воспитателями солдат, – и тут уже волнуясь, и голос старика задрожал, – как офицеры станут проводниками в народ, через солдат, просвещения и тех великих идей, которые выдвинуты нашей революцией.

Какая-то барышня, стоявшая близ Булгакова, громко стала протестовать:

– Неправда, неправда! Что за чушь он говорит! Неверно!…

– Да ведь он не для вас говорит, что вы волнуетесь? – не мог не заметить ей Булгаков.

За час он здесь разглядел множество вот таких чрезвычайно развязных барышень, и довольно растрёпанных, которые набились сюда, завладели почти всеми стульями, уселись полукругом против трибуны, больше всех шумели и решали, одобрять или не одобрять. Кто дал им эти полномочия? Чьи они были представители? Они держали себя каждая как голос самой революции.

Наблюдая их, по репликам и манерам, Булгаков отнёс их всех к революционной демократии. Вероятно, имели родственные связи, знакомства с деятелями, так достали входные билеты, – и теперь всей массой выражали нужное мнение, заглушая всякое другое.

Один ближайший юнкер тоже возразил той барышне. Она визгливо отстаивала своё, не стесняясь оратора.

Тем временем старый думец кончил, и на крылечке-трибуне солдат объявил члена Исполнительного Комитета Совета Депутатов Красикова.

1 ... 155 156 157 158 159 160 161 162 163 ... 254
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Красное колесо. Узел III Март Семнадцатого – 2 - Александр Солженицын торрент бесплатно.
Комментарии