Глазами пришельца (СИ) - Влизко Виктор Борисович

— Но я не могу! — умоляющим голосом произнесла девушка. — Ведь и изнасилования тоже не было! Вы можете быть спокойными за свою совесть.

— Как не было? — Борис Викторович нервно поправил воротник.

— Когда Роман узнал, что я беременна, он отпустил меня. Вот так, — Вера пожала плечами. — А слухи о насилии распространила моя соседка по комнате — Настя. Вот её в самом деле в тот вечер изнасиловали. На квартире у Романа. Странно, но она рассказывает об этом охотно, будто гордится. А так как я была вместе с ней, она думает, что и меня изнасиловали. Не буду же я на всех углах кричать, что это неправда.

— Вы сняли камень с моей души, — медленно произнёс Борис Викторович. — Значит, мой сын не пал так низко.

— Извините, но ваш сын пытался меня изнасиловать! — Вера сурово свела брови. — И больно ударил, когда я стала сопротивляться.

— А кто настоящий отец ребёнка, знаешь? — Борис Викторович засунул руки глубоко в карманы пальто.

— Разве можно этого не знать? — покраснела Вера. — Он мой первый мужчина.

— И как он относится… к этому?

— Никак, — отвернулась Вера.

— Он не знает? — догадался Борис Викторович.

— Не знает.

— Или не хочет знать?

— Он пропал. Не могу его найти, — призналась Вера, и ей стало почему-то стыдно. — Я пойду.

— Могу помочь в поисках, — предложил Лужский. — У меня большие возможности в этом плане.

— Помогите! — обрадовалась Вера.

— Как его зовут?

— Суворов Артём Иванович.

— С такой фамилией мы его быстро разыщем, — улыбнулся Борис Викторович. — Значит, договорились. Я ищу Артёма, а ты встречаешься с моей женой.

— Но теперь, когда вы всё знаете… — начала было возражать Вера.

— Теперь я тем более хочу тебе помочь, — перебил её Лужский. — Это будет высшая справедливость, которая зачтётся, если не Роману, так мне на божьем суде.

— Я не знаю, — продолжала сомневаться Вера.

— Я вот что думаю, — Борис Викторович осторожно дотронулся до плеча девушки. — Существуют крёстные родители, папа и мама. Почему нет крёстных бабушек и дедушек? Может, пора внести изменения в народные традиции? Ты не против?

— Не знаю.

— Давай договоримся о следующем: ты встречаешься с Анжеликой Юрьевной и переезжаешь в приготовленную для тебя квартиру. А потом, когда я её подготовлю…

— Я с треском вылечу из этой квартиры? — засмеялась Вера и тут же поёжилась от холода.

— Что же я тебя на ветру держу! — поздно спохватился Борис Викторович. — Надо было хоть в общежитие зайти.

— Нет, уж лучше здесь. В общежитии много любопытных глаз.

— Тогда я пойду. До свидания, — Борис Викторович протянул руку. — Надеюсь на тебя.

— А вы правда найдёте Артёма?

— По крайней мере, сделаю всё для его поисков.

— Я перееду в квартиру, — приняла решение Вера. — Только больше ничего не надо. Прошу вас. Мне будет страшно неудобно!

— Вот и хорошо, — облегчённо вздохнул Борис Викторович. — И не воспринимай нашу заботу как помощь. Это ты спасаешь наши души. Поверь мне.

— Поверю, — робко улыбнулась девушка.

Кто идёт по следу

Бригадир строительной бригады каменщиков, сорокатрёхлетний Остап Медных, недовольный тем, что его отрывают от работы, неторопливо спустился вниз. Холодный ветер наконец-то разогнал тучи, без конца брызгающие на землю мелким дождём, и впервые за последние дни над городом засияло солнце, отражаясь в бесконечных лужах, окружающих кучи мусора, которые, словно островки, усыпали двор строящегося девятиэтажного дома. Зима неохотно вступала в свои права. По ночам лужи покрывались тонкой корочкой льда, дождик переходил в мокрый снег, превращая грязь в белую слякоть. Порою снежинки несмело кружились в воздухе. Но днём земля вновь чернела и раскисала, не в силах принять в себя такое обилие влаги.

— Кого чёрт принёс? — Остап удивлённо посмотрел на покрытую грязью белую иномарку, замершую возле вагончика начальника участка.

Зайдя внутрь, увидел парня лет тридцати в длинном чёрном пальто и чёрных джинсах, который вальяжно сидел на стуле и покачивал ногой в такт музыке, негромко доносящейся из маленького радиоприёмника, стоящего на столе начальника. Сам начальник — невысокий лысоватый мужчина — жестом указал на свободный стул.

— Садись, Остап. Разговор есть. Тут товарищ пришёл, интересуется работником из твоей бригады. Я подумал, ты лучше его проинформируешь.

— О ком речь? — Остапу стало не по себе от беззастенчивого взгляда незнакомца, который продолжал сидеть на стуле, слегка повернувшись в его сторону.

— Товарища интересует Артём Суворов, — начальник с любопытством облокотился на стол, видимо, желая принять в беседе самое непосредственное участие.

— Андрей, — представился незнакомец и протянул руку для рукопожатия.

— Остап.

— Бендер!? — весело воскликнул Андрей.

— Что интересует конкретно? — Остапу не понравился тон незнакомца.

— Всё! — Андрей вновь откинулся на спинку стула.

— Он устроился к нам учеником около двух месяцев назад, — неохотно начал Остап. — Практически, я о нём ничего не знаю.

— И я то же самое сказал! — начальник сделал жест рукой, словно отогнал невидимую муху.

— Парень работящий, — продолжал Остап. — Даже очень. Руки золотые. Говорит, что раньше каменщиком не работал, а уже через неделю кладку начал класть, как из автомата. Никто угнаться не может. За троих работает. О себе много не распространяется. Но сказал как-то, что у него физическая травма. Амнезия. Ударился головой, ничего не помнит из прошлого.

— А я что говорил? — вновь воскликнул прораб. — Мы же его брать не хотели, когда справку из военкомата показал, что у него не всё в порядке с мозгами. Но уж очень просил. Жалко стало парня. Взяли с испытательным сроком.

— И не ошиблись! — твёрдо заявил Остап. — Таких работников ещё поискать. А это его слабоумие на работе никак не отражается. Я лично ничего в его действиях и словах не замечаю. Поведением не отличается от других членов бригады.

— Значит, не заметно слабоумие? — спросил Андрей.

— Категорично не скажешь, — замялся Остап. — Наверное, что-то всё-таки есть. Сильный уж очень. Недавно бетонную плиту удержал, когда она со стропил поплыла. А ведь всегда так, если бог в чём-то одном человека обидел, то в другом чем-то и наделил, в виде компенсации. Слепые лучше слышат, глухие — видят. Ну, а в данном случае, как говорится, сила есть — ума не надо. Но ещё раз повторяю, если не знать о его недуге, то и не догадаешься.

— А что о своём прошлом рассказывает?

— В том-то и дело, что ничего, — пожал плечами Остап. — Говорит провалы в памяти.

— С девками дружит?

— Это надо спросить у тех, кто с ним в общежитии живёт. Я после работы домой к семье иду. Да давайте позовём его и спросим, что мы за глаза обсуждаем? Здесь же он на объекте!

— Нет, — Андрей поднялся. — С ним мы говорить не будем. И вы ему о нашем разговоре ни слова.

— Что-нибудь натворил? — поднялся и Остап.

— А это уже не ваше дело, — дерзко ответил незнакомец и покинул вагончик.

— Кто это? — спросил Остап.

— А я знаю? — развёл руками начальник.

— Так что же ты тогда заставил меня перед ним ответ держать? — возмутился Остап. — Может, это бандит, какой?

— Вот сам бы и спросил, — огрызнулся начальник. — Бандит и есть! Смотрю, машина подъехала. Выскочили сначала двое парней, как псы сторожевые стойку сделали, всё осмотрели. Потом этот вылез. Зашёл, спросил, кто такой. Таким голосом, будто собирался мне пулю в лоб пустить, если что не так отвечу. Да ты, Остап, успокойся. Не принимай близко к сердцу. Что, с тебя убыло, что ли? Ну, подумаешь, на пару вопросов ответил. Сейчас, сам знаешь, какой беспредел творится. Жизнь человеческая ничего не стоит. Будешь гонор проявлять, убьют и закопают. Кому потом этот гонор нужен будет? Новости уже невозможно по телевизору смотреть. Каждый день кого-нибудь хоронят. Раньше у нас хоть вера в светлое будущее была, а во что теперь верить?