Тень и искры - Дженнифер Ли Арментроут

Я вытаращила глаза.

– Ты чувствовал?

Он кивнул.

– Как я уже сказала, это подобно тому, как сходятся две души, предназначенные друг для друга, – повторила Пенеллаф.

«Подобно тому, как сходятся две души». Вот почему я так сильно интересовалась Никтосом, несмотря на его намерение не исполнять сделку? Вот почему он обретал покой в моем присутствии? Могло ли это объяснить, почему меня так тянуло к нему, даже когда я считала, что должна покончить с ним? Возможно, для меня в самом начале так и было. Но теперь? Вряд ли. Теперь причина в нем – в нем самом. В его силе и уме. Его доброте, несмотря на все, что он перенес. Его верности людям – тем, о ком он заботится. В том, как он переносит необходимость убивать. Какие чувства он во мне вызывал. В том, что на кратчайшие мгновения я не была чудовищем, а была личностью. Собой. Не тем, что из меня вылепили.

А для Никтоса? Это в самом деле неважно. Он знал, что я замышляла. Чем бы ни был вызван его интерес, это не имело никакого значения.

– И ты не знаешь, почему мой отец это сделал? Чего он хотел этим добиться?

– Меня… посетило пророческое видение перед тем, как твой отец заключил сделку со смертным королем, – заявила Пенеллаф, удивив меня. – Такого никогда не бывало, поэтому я не поняла того, что увидела. Не поняла слов, прозвучавших в моей голове, но знала, что в них был какой-то смысл. Что они важны. Особенно когда я рассказала Эмбрису, и он отвез меня в Далос. – Она с усилием сглотнула. – Колис расспрашивал меня довольно пристрастно.

Я напряглась, чувствуя, что эти расспросы больше походили на допрос – причем болезненный.

– Колису казалось, будто он может выбить из меня понимание. Прояснение. – Она покачала головой. – Будто я скрываю от него сведения. Но я сама не могла разобраться в том, что видела и слышала.

– Видения и пророчества так не работают, – сказал Холланд. – Они очень редки, и те, кто их получает, – всего лишь посланники, а не толкователи.

Он взял Пенеллаф за руку и пожал. Мне невольно подумалось: есть ли между ними что-то? Насколько мне известно, у него никогда никого не было, но очевидно, что я многого не знала.

– Колис в конце концов сдался. – Взгляд Пенеллаф немного прояснился, и она улыбнулась Холланду. – После этого я пошла на гору Лото, решив, что если кто-то может разобраться в пророчестве, так это Арей.

– Поначалу мы мало чем могли помочь. Мы терпеть не можем пророчества. – Холланд сухо рассмеялся. – До тех пор, пока не пришел Эйтос с вопросом, можно ли что-то сделать с его братом. Тогда я вспомнил пророчество и проявленный к нему интерес Колиса. Мы рассказали Эйтосу, и он, похоже, что-то понял.

– И что же это за пророчество? – спросил Никтос. – Можете нам рассказать?

– Я видела лишь разрозненные образы. Людей, не похожих на смертных, правящих в царстве смертных, в странах, которые вряд ли сейчас существуют.

– Например?

– Опустошенные города. Сокрушенные и возрожденные королевства. Великие и… ужасные войны – войны между королями… и между королевами. – Она сдвинула брови. – Лес с деревьями цвета крови.

Никтос нахмурился.

– Красный лес?

Она кивнула.

– Но в царстве смертных, кишащий смертью. Пропитанный грехами и тайнами многих сотен лет.

– Что ж. – Я медленно выдохнула. – Во всем этом нет ничего хорошего.

– Но еще я видела ее. Видела их. Избранную и потомка Первых. – Пенеллаф перевела взгляд на меня. В ее глазах ярко горел итер. – Королеву Плоти и Огня. И его – короля, восставшего из Крови и Пепла. Они правили бок о бок, и это… казалось правильным. Они воспринимались как надежда.

Я понятия не имела, кто они и что это значит, но придется поверить ей на слово.

– Видела ли ты еще что-нибудь?

– Настолько непонятное, что даже не передать, но я помню слова. Никогда их не забуду.

Она опустила взгляд, а Холланд пожал ее руку и отпустил. Она прочистила горло.

– Из отчаяния золотых корон, рожденная от смертной плоти, поднимется великая первозданная сила как наследница земель и морей, небес и всех миров. Тень в искре, свет в пламени, дабы стать огнем во плоти. Когда звезды падут в ночи, могучие горы обрушатся в моря, а старые кости поднимут мечи бок о бок с богами, обманщик утратит славу и двое родятся в царстве смертных от одного и того же злодеяния, от одной и той же великой первозданной силы. Первая дочь, с наполненной огнем кровью, предназначенная для некогда обещанного короля. И вторая дочь, с кровью, наполненной пеплом и льдом, вторая половинка будущего короля. Вместе они переделают миры, возвестив о начале конца.

Пенеллаф помолчала и подняла взгляд. Ее глаза горели, как отшлифованные сапфиры.

– И все начнется, когда прольется кровь последнего Избранного. Великий заговорщик, рожденный из плоти и огня Первозданных, пробудится как Вестник и Носитель Смерти и Разрушения в землях, дарованных богами. Берегитесь, ибо конец придет с запада, дабы разрушить восток и опустошить все земли, что лежат меж ними.

Она испустила прерывистый вздох.

– Это… вот оно.

Я хотела что-то сказать, но остановилась и взглянула на Никтоса. Он задумчиво поджал губы, а изгиб бровей словно говорил: «Это еще что такое?»

– Это… – Никтос медленно заморгал. – Звучит впечатляюще.

Пенеллаф беспечно рассмеялась.

– Но ведь так оно и есть?

Никтос медленно кивнул.

– Думаю, можно с уверенностью предположить, что в последней части говорится о моем дяде. Великий заговорщик, полноправный Носитель Смерти – это он. Он вместе с моим отцом родился на западе. – Никтос посмотрел на меня. – Они родились в царстве смертных. Примерно там, где сейчас расположена Карсодония.

– И последняя часть пророчества означает, что он уничтожит все земли от запада до востока, включая царство смертных? – Я вытерла ладони о бедра.

– Зависит от того, что это за Избранный, – сказал Холланд. – Имеются ли в виду те избранные, которые предназначены служить богам, или… кто-то вроде тебя, избранный для иной цели.

– А «рожденный из плоти и огня Первозданных» может означать какое-то перевоплощение, а не настоящее рождение, – добавил Никтос.

– Ладно. Это я поняла. Но какое отношение это может иметь к Колису? – спросила я. – Как он может пробудиться, если он…

Я замолчала.

– Разве что он отправится спать, – проговорил Никтос, глядя на Холланда и богиню. – Чего никогда не случится.

Холланд наклонил голову.

– Пророчества… это всего лишь возможности. Очень многое может их изменить, и, насколько понимаю, не все слова нужно