История Китая - А. Меликсетов

Чтобы способствовать расширению рядов партии, руководство КПК фактически отказывается от социальных критериев приема в партию, открыв двери в партию для всех патриотически настроенных. Главным побудительным мотивом вступления в КПК делается стремление патриотически настроенных людей принять активное политическое участие в антияпонской борьбе. И этим быстро расширявшаяся КПК военного времени принципиально отличалась от КПК довоенной, где при всей близости социального состава партии мотивация вступления в КПК, как правило, носила иной — классовый — характер. Вместе с тем подавляющее большинство членов партии (примерно 75%) были неграмотными, что во многом и предопределяло невысокий политический уровень основной массы коммунистов. Многие из вступавших недостаточно четко представляли себе идейно-политические различия между КПК и Гоминьданом, видя прежде всего в КПК наиболее активного борца за национальные интересы. Как писал в 1942 г. Пэн Дэхуай, в партию вступали «...из-за боязни быть мобилизованным, из стремления облегчить свое бремя, для устройства личных дел. Многих завлекли в партию родственники и знакомые. Лучший вариант — это желание бороться с Японией... Очень мало тех, кто пришел с верой в коммунизм... Однако и эти люди крайне неоднородны в идейном отношении». Такой состав партии существенно повышал политическую роль ее образованного меньшинства, происходившего в основном из социально привилегированных слоев. Именно из их среды формировался аппарат, кадровый костяк стремительно расширявшейся КПК.

Внутрипартийная борьба, которая в предвоенные годы в условиях поражения КПК приобрела столь острый характер, продолжалась и в новой исторической обстановке. Ее особенности во многом связаны с быстрым количественным ростом партийных рядов и участием партии в национально-освободительной войне, ставшей неразрывной частью общемировой войны с фашизмом.

Коминтерн с первых дней войны четко сформулировал отношение международного коммунистического движения к справедливой борьбе китайского народа, призвав к солидарности с этой борьбой все прогрессивные силы мира. Вместе с тем Исполком Коминтерна совместно с представителями ЦК КПК 10 августа 1937 г. обсудил и новые задачи КПК в условиях разгоравшейся войны. Коминтерн ориентировал КПК на развертывание национально-освободительной войны, на всемерное укрепление единого антияпонского фронта, на превращение КПК во всекитайскую партию. Совещание одобрило! политическую программу, сформулированную в докладе представителя ЦК КПК Ван Мина.

Эти документы легли в основу работы в конце августа 1937 г. совещания политбюро ЦК КПК в Лочуане (пров. Шэньси) и принятой совещанием Программы спасения родины из десяти пунктов. Совещание выявило совпадение взглядов большинства членов политбюро с линией Коминтерна. Вместе с тем уже в это время постепенно проявляется неприятие Мао Цзэдуном политической линии Коминтерна: ставка на военное поражение Гоминьдана или его капитуляцию, нежелание укреплять единый национальный фронт, отказ от активных боевых действий. Одновременно левосектантская линия Мао Цзэдуна сказывалась и на политике КПК в освобожденных районах, особенно при проведении социально-экономических преобразований.

Столкновение этих двух подходов, истоки которых надо искать в истории КПК еще 20-х гг., проходит через всю внутрипартийную борьбу в годы войны. На расширенном совещании политбюро в декабре 1937 г. левосектантская позиция была подвергнута критике в выступлении вернувшегося в Китай Ван Мина, а также исполнявшего обязанности генерального секретаря Чжан Вэньтяня. Совещание ориентировало партию на укрепление и расширение сотрудничества с Гоминьданом в интересах войны сопротивления. Совещание приняло назревшее решение о созыве в ноябре 1938 г. очередного съезда партии.

Для выполнения намеченных решений по укреплению и расширению сотрудничества с Гоминьданом большое значение имело создание в Ханькоу Янцзьщзянского (Чанцзянского) бюро ЦК КПК, которым руководили видные деятели партии Ван Мин, Чжоу Эньлай, Бо Гу. Это бюро сыграло также важную роль в развертывании партработы в гоминьдановских районах, в организации партизанского движения в оккупированных частях Центрального и Южного Китая, в активизации политической деятельности патриотических организаций.

Однако Мао Цзэдун не примирился с тем, что его позиция была отвергнута большинством руководства КПК, и вел упорную борьбу внутри КПК за укрепление своих позиций. Его первым успехом был срыв проведения намеченного очередного съезда партии. Вместо этого в октябре—ноябре 1938 г. был проведен VI расширенный пленум ЦК КПК, итоги которого противоречивы. С одной стороны, пленум принял решения, направленные на реализацию линии на укрепление и расширение единого фронта, на усиление вооруженного сопротивления японской агрессии, обсудил меры развития сотрудничества с Гоминьданом, высказался за дальнейший поиск путей создания организационных форм единого фронта.

С другой стороны, пленум укрепил руководящее положение Мао Цзэдуна. На пленуме выступил член политбюро Ван Цзясян, только что вернувшийся из Москвы, и довел до сведения членов ЦК КПК мнение И.В. Сталина и Г.М. Димитрова о том, что они рассматривают Мао Цзэдуна как вождя КПК. В соответствии с тогдашними партийными нравами это означало окончательное утверждение Мао Цзэдуна у власти в партии, это означало получение той высшей санкции, которую Мао Цзэдун ждал уже три года. Характерно, что на этом же пленуме была провозглашена необходимость придать марксизму национальную форму, «китаизировать марксизм».

И хотя после пленума борьба в руководстве партии еще продолжалась, положение Мао Цзэдуна стало прочным. К лету 1939 г. он фактически занимает пост генерального секретаря партии, используя который ему удается провести огромную работу по изменению всего руководства КПК. Именно в это время складывается группа ближайших политических сподвижников Мао Цзэдуна, сыгравших столь важную роль в его борьбе за власть. Мао Цзэдуну удалось сплотить вокруг себя не только преданных ему и не имевших собственного политического лица деятелей КПК (вроде Кан Шэна и Чэнь Бода), но и многих видных руководителей партии, в прошлом отнюдь не всегда выступавших вместе с ним (Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Пэн Чжэнь, Дэн Сяопин и др.). «Возникновение маоистской группировки, — писал известный политолог Ф.М. Бурлацкий, — не только результат усилий самого Мао Цзэдуна, но и объективной борьбы внутри КПК. Не только Мао шел к группе, но и группа шла к нему. Она нуждалась в лидере — и для своего возвышения, и... для осуществления определенной суммы идей в области партийного, военного, национального строительства». Общей идейной платформой этой группы стал довольно разнородный круг революционно-националистических представлений, являвшихся подлинной основой их мировоззрения и сочетавшихся с выборочным восприятием ряда марксистских положений. Образование этой группировки стало важным этапом развития маоизма как идейно-политического движения, во многом предопределившим судьбы китайской революции.

Одним из факторов, способствовавших объединению вокруг Мао Цзэдуна широкого круга деятелей КПК, стало превращение Мао Цзэдуна именно в это время в главного и по сути единственного идеолога и теоретика КПК. Идейно-теоретическая деятельность Мао Цзэдуна в яньаньский период носит весьма противоречивый, даже парадоксальный характер. С одной стороны, именно в Яньани окончательно оформляется утопический социальный идеал Мао Цзэдуна, базировавшийся на идеализации казарменного быта кадровых работников, «яньаньского образа жизни», и вобравший в себя многие традиционные утопические представления (типа датун — «великой гармонии»), веками питавшие идеологию народных выступлений. Вместе с национализмом и воинствующим мессианством он стал детерминировать идеологию маоизма. С другой стороны, именно в Яньани Мао Цзэдун активно включается в работу по «китаизации марксизма», которая означала прежде всего попытку представить взятые на вооружение КПК идеологию и социальные идеалы как традиционные, «национальные» по своему происхождению, что было принципиально новым для КПК (и столь же характерным прежде для Дай Цзитао). «Социализм, — говорил на митинге в 1939 г. ближайший сподвижник Мао Цзэдуна и истолкователь его идей Чэнь Бода, — это самая прекрасная мечта, волновавшая людей в Китае на протяжении нескольких тысячелетий. Мо-цзы называл эту мечту "всеобщей любовью", в "Ли юнь" она именуется "великой гармонией". Идеал "великой гармонии" — идеал социализма и коммунизма — не является для нашей партии привнесенным извне, это внутренняя историческая потребность нашего народа, это — конечная цель нашей партии, и никто, кроме корыстолюбцев, не может отрицать этого... Диалектика истории такова: сначала Восток шел впереди и развитие цивилизации шло с Востока на Запад; затем Запад стал передовым... Однако Восток снова воспрянул... Восток стал передовым... Решающей силой этого Востока является Китай».