Цикл романов "Молодость короля Генриха" - Понсон Террайль

– Ну разумеется,- ответила Анна.- Разве таким образом мы не доберемся скорее до сира д'Энтрага?

– Вы правы. В таком случае, быть может, моя прелестная кузина соблаговолит пригласить меня к ужину?

– Вы очаровательны! Ступайте же распорядитесь и возвращайтесь поскорее!

Генрих встал с колен с любезным вздохом.

– Кстати,- остановила его Анна,- в вашей свите имеется некий гасконский дворянин, по имени Лагир? Да? Так будьте любезны не посылать его ко мне.

Генрих прикусил губу, чтобы не улыбнуться, и сказал:

– Вероятно, вы предпочтете пользоваться услугами вашего шталмейстера Рауля?

– А, так он тоже здесь? Этот предатель, допустивший чтобы меня похитили?

– Господи! – добродушно ответил Генрих.- Конечно, Рауль немножко любил вас, но меня-то он любил еще больше.

– Ну, так избавьте меня от счастья видеть его! – с гневной вспышкой во взоре сказала Анна.

– В таком случае я прикомандирую к вам кого- нибудь другого из моих гасконцев, а через четверть часа вернусь сам! – и с этими словами Генрих Наваррский вышел из каюты, оставив Анну в глубокой задумчивости.

Через некоторое время легкое сотрясение шаланды оповестило, что она снова двинулась в путь. Почти вслед за этим в дверь каюты раздался резкий стук, и вошли два гасконца, которые принесли накрытый на два прибора столик. Один из гасконцев сейчас же удалился, а другой с почтительным поклоном подошел к герцогине, ожидая ее приказаний. Это был голубоглазый, темноволосый юноша высокого роста. Он был очень красив меланхолической, мечтательной красотой, и выражение его лица говорило о нежности и сентиментальности его характера. Но в то же время сразу чувствовалось, что этот юноша способен на самую пламенную, огневую страсть, на самое беззаветное самопожертвование любви!

Анна захотела испытать на этой девственной натуре победное обаяние своей красоты. Она вышла из своего темного уголка и стала так, что лучи заходящего солнца осветили ее лицо- Гасконец взглянул и… замер в восхищении! Никогда еще, даже в самой страстной грезе, ему не приходилось видеть такое дивное создание!

"О, как она прекрасна!" – подумал он.

Заметив произведенное ею впечатление, Анна Лотарингская заговорила, придавая своему голосу особо обольстительные нотки. Недаром же еще в Нанси говорили, что вовсе не нужно видеть герцогиню Монпансье, чтобы потерять от нее голову: достаточно услыхать звук ее голоса.

– Не вас ли, мсье, наваррский король прикомандировал к моей особе? – спросила она.

Гасконец поклонился, смущенный и взволнованный.

– Как вас зовут?

– Гастон, ваше высочество.

– У вас прелестное имя, мсье, и оно мне очень нравится!

При этих словах гасконец покраснел, при виде чего герцогиня подумала:

"Не пройдет и суток, как этот юноша будет безгранично влюблен в меня!"

Однако вслух она сказала:

– Вы, конечно, состоите в свите наваррского короля?

– Да, ваше высочество.

Анна отпустила его знаком и милостивой улыбкой, прибавив:

– Попросите же наваррского короля ко мне, если он хочет ужинать со мною!

Гастон вышел, окончательно завороженный, герцогиня же подумала:

"Ну, а теперь поборемся, мой прелестный кузен!"

Была глубокая ночь. Поужинав с герцогиней, наваррский король ушел к себе. Шаланда продолжала спускаться. Анна Лотарингская лежала на кушетке в своей каюте и, кутаясь в медвежью шкуру – охотничий трофей Генриха Наваррского,- думала свои думы. Однако последние касались не столько Генриха, сколько его бочек с золотом.

"Красавец-кузен, думала она,- – говорит, как бы писаному, о своей любви ко мне, но я-то отлично понимаю, что ему нужно только одно: доставить в надежное место свое золото. Я же, со своей стороны, страстно хотела бы, чтобы это сокровище не попало в руки гугенотов, которых да поможет нам Бог истребить всех до единого! Но как сделать это? Как предупредить это несчастье? Для нас ведь будет настоящим несчастьем, если гугеноты получат в свое распоряжение такие громадные суммы! Он уверен, что в Бретании и он сам, и его сокровища будут в безопасности. Это правда. Бретань кишит гугенотами, но зато там найдется также достаточно католиков, не говоря уже о том, что гарнизоном в Ансени командует офицер, всецело преданный королю. Достаточно предупредить этого офицера, чтобы шаланда была арестована. Но как это сделать?"

Герцогиня не могла более лежать; она вскочила и подошла к окну. Ночь была очень светла и ясна; по характеру берегов Анна поняла, что шаланда находится в данный момент где-нибудь около границы Анжу и Бретани.

"Замок сира д'Энтрага расположен за Ансени, а там, как и в Сомюре, имеется мостовая застава. Если бы удалось предупредить офицера, командующего заставной стражей, то шаланду можно было бы задержать. Но как сделать это?"

Анна, думая это, высунулась из окна и кинула взор на палубу. У руля стояла одинокая высокая фигура. Герцогиня пригляделась и узнала в ней Гастона.

"Вот мое орудие!" – с торжеством подумала она и, накинув на плечи плащ, осторожно вышла из каюты.

Действительно, у руля стоял Гастон. Весь вечер его неотступно преследовал образ прекрасной герцогини, и юноше все более и более хотелось стяжать ее любовь, тогда как воображение подсказывало, что тут нет ничего невозможного. Он ведь молод, красив, пылок, и хотя происходит из незнатного дворянства, но и герцогиня Анна тоже до сих пор выказывала не особенно щепетильную разборчивость. И чем больше думал и мечтал юноша, тем больше опьянялся мечтой.

В таком настроении застал его Ноэ, явившийся сменить рулевого и поставить на этот важный пост Гастона. При этом граф сказал юноше:

– Около трех часов утра мы прибудем в Ансени. Когда ты издали увидишь очертания города, то позовешь меня!

– Хорошо,- ответил Гастон.

– Но еще до этого ты увидишь на левом берегу мельницу. Постарайся провести шаланду как можно дальше от левого берега, потому что в этом месте летом начали постройку плотины, выворотили со дна реки массу громадных камней, да так и оставили пока. Если шаланда напорется на эти камни, то пойдет ко дну.

– Хорошо, я буду настороже,- ответил Гастон. Ноэ ушел, а юноша опять погрузился в свои мечты. "В самом деле, почему герцогине и не полюбить меня,- думал он.- Ведь любила же она Лагира и Рауля… А c amp; я по крайней мере не предам ее так подло, как это сделал Рауль! Нет, отдал бы ей за любовь и тело, и душу и последовал бы за нею на край света!"

В то время как он думал так, на палубе послышался легкий шум осторожных шагов. Гастон обернулся и чуть было не крикнул от изумления: перед ним была героиня его грез!

Но Анна успела зажать ему рот рукой и поспешно сказала:

– Тсс! Меня измучила бессонница, и я вышла подышать свежим воздухом.

Сердце Гастона сильно забилось. Анна Лотарингская уселась на сверток каната около руля и продолжала:

– Вы уже давно стоите у руля, мсье Гастон?

– Около часа, герцогиня.

– А вы только один стоите на страже?

– Да, герцогиня, мы все сторожим по очереди.

– Почему вы с таким напряжением всматриваетесь вперед?

– Я стараюсь вовремя заметить мельницу.

– Какую мельницу?

Гастон рассказал герцогине то, что ему сообщил Ноэ.

– Вы умеете плавать?

– Как рыба, герцогиня!

Адская мысль промелькнула в голове герцогини. Если шаланда потерпит крушение, бочки с золотом пойдут на дно; потом можно будет достать их оттуда, а если даже и нет, то, во всяком случае, и гугеноты их тоже не достанут… Значит, авария будет весьма на руку.

– Ах, боже мой! Следите же хорошенько! -с хорошо разыгранным испугом сказала она Гастону.- Если мы потерпим крушение…

Юноша окинул ее взглядом, полным любви и беззаветного восхищения, и затем сказал:

– Не бойтесь ничего, герцогиня, что бы ни случилось, я спасу вас!

Анна подошла вплотную к юноше и ласково многозначительно спросила:

– Бывали ли вы когда-нибудь в Париже, мсье?

– Никогда в жизни!

– Боже мой! Значит, вы не имеете понятия о жизни двора?

– Увы! Нет.

– Но ведь только там и может сделать карьеру такой красивый и храбрый дворянин, как вы. Гастон вздрогнул.

– И только там он может… быть любимым… по- настоящему! – совсем тихо прибавила герцогиня.

Гастон страстно взглянул на Анну: она была хороша, как демон искушения!

Расставшись с герцогиней, Генрих Наваррский сначала вышел на палубу шаланды. Ноэ, Рауль и Лагир все еще были там. Лагир сказал:

– Нет, невозможно, чтобы герцогиня полюбила наваррского короля!

– Но женщины капризны! прибавил Рауль.

– Поживем – увидим! – покачав головой, буркнул Ноэ. – Друзья мои, – сказал Генрих, подошедший в это время, – Ноэ произнес золотые слова: "Поживем – увидим!". Но, чтобы жить, надо есть и спасть. Поэтому, так как вы поужинали, я рекомендую вам отправиться спать.