Плутония. Земля Санникова - Владимир Обручев

— Что такое, что случилось? — раздался голос Ордина, который спал так крепко, что только треск и грохот обвала привели его в чувство.

— Об… об… обвал… Костяков… нарта… свалились! — с трудом проговорил Горюнов, продолжая глядеть вниз.

Эта страшная весть сразу подняла Ордина на ноги.

— Так нужно же искать, помочь, вытащить! Скорее! — вскричал он, освобождаясь из мешка. — Эй, Никифоров, вставай, сюда! Где байдара?

— Невозможно! — сказал Горюнов с отчаянием в голосе. — Спустить байдару нельзя — сугроб снесен обвалом. А Костякова придавило.

— Да откуда вы знаете?

— Он в мешке и нарта соскользнули вниз, как только площадка наклонилась, и упали в воду раньше, чем вся эта масса рухнула; обвал упал прямо на них.

Ордин подошел к краю обрыва и стал смотреть вниз.

— Ничего не видно, кроме воды и глыб обвала. Костяков в спальном мешке всплыл бы наверх, как пузырь, если бы его не придавило.

— Какой ужас! — простонал Ордин. — На глазах погиб человек, и ничем помочь нельзя!..

Один взгляд на сугроб показал ему, что спуск без долгой подготовительной работы невозможен, — в гребне зияла брешь метров в пятнадцать ширины и десять глубины.

— Нельзя ли спуститься на веревке прямо с обрыва к воде? — предложил он.

— Достаточно прочных веревок у нас наберется едва на половину высоты — ведь здесь больше восьмидесяти метров, — ответил Горюнов.

— И не удержать нам вдвоем одного человека столько времени, — прибавил подошедший Никифоров.

— Но ведь, кроме Костякова, погибли все результаты нашей экспедиции! — вскричал Ордин.

— Да, погибли! — произнес Горюнов безнадежным голосом.

— Нужно хоть осветить место обвала — оно в тени и плохо видно. Может быть, Костякова отбросило в сторону и он лежит без сознания! Никифоров принес из запаса дров большой пук хвороста, обвязал его куском веревки, поджег и, нацепив на багор от байдары, протянул над бездной. Ордин и Горюнов прилегли на краю, чтобы свет не падал им в глаза, и стали всматриваться вглубь. Хворост быстро разгорелся и осветил место обвала. Там, в промежутке между сугробом с лестницей и соседним, более низким, видна была только мутная, еще волновавшаяся вода и поднимавшаяся из нее куча нагроможденных друг на друга базальтовых глыб. Ни на них, ни на воде никаких признаков человека, обломков нарты, вещей. Обвал похоронил все под собой. Веревка у крюка перегорела, и пылающий пук полетел вниз, упал на кучу глыб и на несколько минут, догорая, осветил еще лучше все место, но ничего нового не показал.

Новый подземный удар заставил лежавших вскочить на ноги; на их глазах от края обрыва отделились еще несколько небольших глыб и рухнули вниз.

— Отодвинем нарты подальше отсюда! — распорядился Горюнов. — Как бы не повторилось несчастье!

Все трое с помощью Аннуир, молча присутствовавшей при описанной сцене, перетащили нарты, а затем и свои постели подальше от нового края обрыва, к месту спуска на сугроб. Последний своей ледяной массой все-таки поддерживал отвесную стену базальта, и казалось, что здесь более надежно. В глубине площадки, у подножия верхнего уступа, также было небезопасно — оттуда уже свалилось несколько камней.

Отдаленный грохот потряс воздух и заставил всех взглянуть на север. Там, над северной частью котловины, клубились столбы дыма или пара, местами озаренные зловещим красным светом: слышались частые и сильные взрывы, которые эхо окраин повторяло без конца. При каждом взрыве почва уступа слегка вздрагивала под ногами.

— Вулкан просыпается! — проговорил Ордин.

— А люди, несчастные люди, спасшиеся туда от наводнения! Что с ними будет? — вскричал Горюнов. — Наш товарищ только что погиб здесь, другой погибнет там, и снова мы ничем не можем помочь! Аннуир прижалась к Ордину и смотрела вдаль; слезы текли из ее глаз, и она вздрагивала от сдерживаемых рыданий.

— Однако пришел конец этой землице? — недоумевающе спросил Никифоров.

— Что там только деется: дым, огонь из земли, глядите-ка!

Там, на севере, не столб, а целая колонна столбов черного дыма и белого пара, смешавшихся друг с другом, поднялась много выше окраин котловины, то есть тысячи на три метров; то тут, то там ее прорезывали огненными дугами, словно ракеты, высоко взлетавшие раскаленные камни. Иногда туча паров, сопровождаемая рядом взрывов, словно артиллерийскими залпами, вырывалась в каком-нибудь месте и ширилась, вырастая вверх. Зарево на тучах колоннады разгоралось ярче — очевидно, где-то уже прорвалась раскаленная лава. Печальная луна, постепенно склоняясь к закату, освещала по-прежнему котловину и серебрила воды озера, которые все время волновались.

— Да, видно, конец Земле Санникова! — промолвил Ордин. — Мы ее открыли, и на наших глазах она погибает!

— Когда станет светло, посмотрим, нельзя ли спустить как-нибудь байдару и поехать на помощь гибнущим, — сказал Горюнов. Сидя на своих мешках, они оба и Аннуир, жавшаяся все время к Ордину, провели время до утра, наблюдая развитие извержения и обмениваясь замечаниями о нем и о погибшем товарище. Никифоров, поглядев некоторое время, лег опять спать.

Наконец ужасная ночь кончилась, заалел восток, становилось все светлее и светлее. Аннуир развела огонь и стала варить чай. Ордин и Горюнов могли теперь рассмотреть, что случилось с их площадкой ночью. Вся восточная часть ее исчезла, и вместо нее зиял крутым клином, обращенным острием вниз, отрыв обвала. Последний, очевидно, отделился по трещинам, существовавшим раньше, и толчок землетрясения дал только импульс, преодолевший инерцию массы, которая и опрокинулась частью на сугроб, частью в воду, распавшись при падении на глыбы. В громадной выбоине сугроба лед был покрыт черной пылью, осколками и глыбами; внизу, над водой, поднимался хаос глыб. За ночь муть в воде осела, и с высоты видно было дно; в бинокль можно было осмотреть его повсюду, но ничего, кроме черных глыб, не было заметно. Они похоронили навсегда и человека, и все достижения экспедиции.

Осмотр выбоины в сугробе показал, что для того, чтобы перебраться через нее, нужно вырубить во льду отвесной стены ступени вниз и с другой стороны вверх.

— Ну, к обеду мы это выполним, — сказал Горюнов. — Обе части байдары спустим на веревке вниз и там втащим наверх. Давайте поедим — и за дело! На севере котловины извержение продолжало разыгрываться, скрытое в тучах паров и дыма, но выдавая себя взрывами, от которых вздрагивала скала площадки. Завеса пара и дыма скрывала от зрителей катастрофу. При дневном свете видно было только, что эта завеса протянулась поперек всей котловины. Вдруг в одном месте, впереди этой завесы, появился огонь и быстро стал распространяться в обе стороны. В бинокль можно было разглядеть, что это горит полоса леса.