До рая подать рукой - Дин Кунц

Под деревьями становилось все темнее, облака опускались все ниже, придавливая день к земле. Стало прохладнее. Вокруг Микки деревья что-то шептали то ли друг другу, то ли ветру.

Птицы, как черные стрелы, по одной и стайками возвращались в свои гнезда, свитые в ветвях сосен, еще один признак надвигающейся грозы.

Обернувшись на чириканье воробьев, Микки увидела Престона Мэддока и опускающуюся трость.

Потом очутилась на земле, не помня, как падала, с сосновыми иголками и грязью во рту, не в силах даже выплюнуть их.

Увидела ползущего в нескольких дюймах от ее носа жучка, занятого своими делами, не обращающего на нее ни малейшего внимания. Жучок с такого расстояния казался огромным, а корень сосны, выступающий из земли, – просто горой.

Перед глазами все затуманилось. Микки попыталась моргнуть, но попытка эта привела к взрыву в голове. На мгновение она почувствовала острую боль, которая сменилась темнотой.

Глава 67

Кертис Хэммонд сначала видит девочку своими глазами и не замечает сияния, которое она испускала, когда стояла у ветрового стекла.

Потом ставшая ему сестрой заскакивает в дом на колесах и протискивается между его ногами. И вот глазами невинной собаки, глазами, которые знают, что игривое Присутствие всегда рядом, он видит, что девочка действительно светится изнутри.

Собака уже влюбилась в нее, но не смеет подойти ближе, как не посмела бы подойти к игривому Присутствию, если бы Оно подозвало ее, чтобы погладить по шерсти или почесать за ухом.

– Ты лучишься, – заявляет Кертис.

– Тебе не завоевать расположения девушек, – строго ответствует она, – говоря им, что они – потные[112].

Она говорит тихо и при этом бросает взгляд в глубь дома на колесах.

Поскольку Кертис принимал участие во многих тайных операциях, да еще на разных планетах, он все понимает с полуслова и еще больше понижает голос:

– Я не имел в виду пот.

– Значит, намекал на это? – спрашивает Лайлани, похлопывая на стальному ортопедическому аппарату.

О господи, он опять, образно говоря, угодил ногой в коровью лепешку. С неохотой Кертис приходит к выводу, что напрасно думал, будто его умение общаться если и не достигло уровня Гэри Гранта в любом фильме с его участием, то все же лучше, чем у Джима Кэрри в «Тупом и еще тупее» или «Гринче, который украл Рождество». Первые минуты с Лайлани показывают, что в умении общаться у него больше провалов, чем достижений.

Пытаясь исправить ошибку, он заверяет девочку:

– На самом деле я не глупый Гамп.

– Я это сразу поняла, – отвечает она и улыбается.

Улыбка согревает его, а ставшая ему сестрой от этой улыбки просто тает. Она бы с радостью подбежала к девочке, перекатилась на спину и подняла в воздух все четыре лапы, выражая тем самым свое абсолютное доверие. Сдерживает ее только застенчивость.

Когда брови девочки удивленно поднимаются и она смотрит за спину Кертиса, он оборачивается и видит Полли, которая поднялась только на одну ступеньку, но все равно может смотреть поверх головы мальчика. Она очень красивая, но не менее грозная, пусть пистолет и спрятан в сумке. Ее глаза напоминают два кусочка синего льда, а по суровости взгляда, которым она окидывает интерьер дома на колесах и девочку, чувствуется, что время, проведенное в Голливуде, научило ее при необходимости действовать быстро и безжалостно.

В стене гостиной, напротив кровати девочки, окно, и движение за ним привлекает внимание Кертиса. Кэсс нашла какую-то подставку, мусорный контейнер или столик для пикника, которую и подтащила к борту трейлера. И теперь ее голова видна в окне, а выражение лица точь-в-точь такое, как бывает у Клинта Иствуда, когда тот дает знать, что не стоит становиться у него на пути.

– Вау! – тихонько восклицает девочка, откладывает журнал и пристально смотрит на Кертиса. – Ты путешествуешь с амазонками.

– Только с двумя.

– Кто ты?

Поскольку девочка светится изнутри, когда он смотрит на нее глазами собаки, у которой более острые органы чувств, Кертис решает быть с ней предельно откровенным и говорить только правду, как было и с близняшками.

– Сейчас я Кертис Хэммонд.

– А я сейчас Лайлани Клонк, – отвечает она, перекидывает ногу в металлическом протезе через край кровати и садится. – Как ты отключил систему охранной сигнализации и отпер дверь, Кертис?

Он пожимает плечами:

– Сила воли против материи. На микроуровне сила воли всегда берет верх.

– Именно так и я собираюсь отрастить грудь.

– Ничего не получится, – отвечает он.

– Думаю, может, и получится. Позитивное мышление должно принести плоды. Но пока грудь у меня действительно плоская. Зачем ты пришел сюда?

– Чтобы изменить мир, – отвечает Кертис.

Полли предупреждающе кладет руку ему на плечо.

– Все нормально, – говорит он своему королевскому гвардейцу.

– Изменить мир, – повторяет Лайлани, вновь бросает взгляд в глубь дома на колесах, прежде чем встать. – Есть результаты?

– Ну, я только начал, а работа эта долгая.

Рукой, которая несколько отличается от обычной, Лайлани указывает на счастливое лицо, нарисованное на потолке, потом на хула-герлс, стоящих на соседних столиках.

– Изменение мира начинается здесь?

– Как говорила моя мама, все истины жизни и ответы на все ее загадки постоянно у нас перед глазами, мы можем увидеть их и осознать в любой момент нашей жизни, в любом месте, каким бы жалким или роскошным это место ни казалось.

Вновь указав на потолок и на статуэтки, Лайлани спрашивает:

– И каким бы склизким?

– Мудрость мамы поддерживала нас в любой ситуации, даже самой трудной. Но она ничего не говорила про склизлость за или против.

– Это твоя мать? – спрашивает Лайлани, бросив взгляд на Полли.

– Нет. Это Полли, и никогда не спрашивай, хочет ли она крекер. Я согласился есть их за нее. А в окно смотрит Кэсс. Что же касается моей мамы… ты когда-нибудь бывала в Юте?

– За последние четыре года я побывала везде, кроме Марса.

– На Марсе тебе бы не понравилось. Воздуха нет, холодно и скучно. Но вот в Юте, на стоянке грузовиков, ты не встречала официантку, которую зовут Донелла?

– Что-то не припоминаю.

– Значит, не встречала, иначе вспомнила бы. Донелла не похожа на мою мать, потому что они принадлежат к разным видам, хотя мама могла бы выглядеть как Донелла, если бы была ею.

– Разумеется, – соглашается Лайлани.

– Я, в общем, тоже мог бы выглядеть как Донелла, только у меня не хватает массы.

– Масса, – Лайлани сочувственно кивает. – Это всегда проблема, не так ли?

– Не всегда. Но я пытаюсь сказать, что Донелла напоминает мне мою маму. Прекрасные могучие плечи, шея, разрывающая стягивающий ее воротник, гордые подбородки откормленного быка. Великолепная. Восхитительная.