Зарубежный детектив - 87 - Лайош Грандпьер

ней, я тихо спросил: — Лорел убила своего мужа? Или его прикончил Джек Флайшер?

Она же размышляла над вопросом, который ей хотелось задать мне:

— Вы сказали, что Лорел умерла. Откуда мне знать, что вы говорите правду?

— Позвоните в лос-анджелесскую полицию и попросите соединить вас с участком на Пэрдью-стрит. Позовите к телефону сержанта Принса или сержанта Яновски.

Я назвал ей номер телефона. Она с помощью скамеечки, сиденье которой украшала ручная вышивка, слезла с дивана и вышла из комнаты. Я слышал, как в холле хлопнула дверь. Через несколько минут та же дверь отворилась.

В комнату она вошла более медленно. На ее обвисших щеках резко выделялись румяна. Она опять залезла на диван, на секунду напомнив мне маленькую девочку, одетую в найденный на чердаке бабушкин наряд и нахлобучившую на себя бабушкин парик.

— Да, значит, Лорел умерла, — мрачно признала она. — Я разговаривала с сержантом Принсом. Он намерен прислать сюда кого-нибудь для беседы со мной.

— Я уже здесь.

— Я знаю. Поскдльку Лорел умерла, да и Джек тоже, я готова ответить на ваш вопрос. Да, она убила Джаспера Блевинса, размозжив ему голову обратной стороной топора. Джек Флайшер положил тело под поезд. А в своем рапорте зафиксировал несчастный случай, пострадавший неизвестен.

— Откуда вы все это знаете?

— Мне рассказала сама Лорел. Когда она жила у меня, у нас были такие близкие отношения, какие бывают только у матери с дочерью. Она поведала мне, как убила Джаспера, и объяснила почему. Я никогда не считала ее виноватой. — Мейми Хейдждорн тяжело, с дрожью вздохнула. — Но бросать ребенка она не имела права. За это ее простить нельзя. Хотя идти по жизни ей следовало налегке, если она хотела уютно устроиться. Ребенок только мешал.

— В конечном итоге она вернулась к нему, — заметил я. — Но сделала это слишком поздно для них обоих.

— Вы думаете, ее убил ее собственный сын?

— До сих пор я этого не думал. Зачем? Но если он узнал, что она убила его отца… — Я не закончил своей мысли.

— Она его не убивала.

— Но вы же только что сказали, что это сделала она.

— Нет. Я сказала, что она убила своего мужа Джаспера Блевинса. Он не был отцом ее ребенка.

— А кто?

— Какой-то богач из Техаса. Лорел оказалась в положении еще до приезда сюда. Его семья дала ей денег, и ее отправили в Калифорнию. Джаспер, польстившись на эти деньги, женился на ней, но мужем ей так и не стал. Я никогда не относилась с уважением к мужчинам, которые за деньги…

— Откуда вам все это известно? — перебил ее я.

— Мне рассказала Лорел, после того как убила его. Он с ней вытворял такое, на что ни одна женщина не согласится. Поэтому она его и прикончила. И я ее понимаю.

ГЛАВА 30

Я поблагодарил Мейми Хейдждорн и вышел к машине. Да, некоторый свет пролит на всю эту историю, но многое еще остается непонятным.

Я поехал через перевал в сторону ранчо Крагов. Там-то все и началось, когда Элберт Блевинс швырнул в свою жену лампой (или, наоборот, она — в него), чем сгубил свой дом, свой брак и своего сына Джаспера, там завершился убийством брак Джаспера, там родился Дэйви Спеннер и погиб Джек Флайшер. Я решил взглянуть на это место другими глазами.

Я проехал через Сентервиль, свернул и мчался, не останавливаясь, пока не добрался до Баззард-Крика.

На обочине стоял фургон Генри Лэнгстона. Ручей превратился в мелкий ручеек, который в несколько рядов бежал через проселок по им же принесенной с гор грязи.

Я пошел по следам, оставленным в грязи скорее всего Лэнгстоном, и очутился на каменистой дорожке, что вела вверх к ранчо. Кругом тянулись поля, яркие и свежие после дождя. Каждая травинка, каждый листок сверкали в лучах солнца. Небо было ярко-голубым, и даже разбросанные по нему облака, казалось, тоже несли с собой свет.

Следы Генри Лэнгстона вели за амбар к развалинам дома. Но не успел я приблизиться к дому, как в дверях появился он сам с пистолетом тридцать второго калибра в левой руке и с обрезом на правом плече. На мгновенье мне даже показалось, что он вот-вот в меня выстрелит.

Но он дружески помахал пистолетом и радостно окликнул меня.

— Лью, я нашел оружие, которым было совершено убийство.

— В доме?

— Нет. Он бросил обрез в ручей. Я нашел его в грязи, когда переходил ручей.

Я взял у него обрез и переломил его. В казенной части оказались две стреляные гильзы. Оба ствола были забиты грязью.

— Не видели его?

Хэнк покачал головой.

— У меня было предчувствие, что он вернется сюда на ранчо. Мне казалось, его сюда тянет. Но я ошибся.

— А где те, кто его ищет?

Хэнк махнул куда-то в сторону гор, где нависли темные облака, по краям которых местами шел дождь.

— Наверное, увязли где-нибудь, — со злорадством заметил он.

— Вы не хотите, чтобы его поймали, а, Хэнк?

— Меня раздирают противоречия. С одной стороны, я хочу, чтобы Дэйви поймали. Оставлять его на свободе опасно. С другой стороны, я боюсь, над ним учинят расправу, не дожидаясь суда. А ведь в деле имеются смягчающие обстоятельства, вы не забыли?

Нет, не забыл. Поэтому-то я и не уезжал отсюда. Спасти Дэйви от обвинения в предумышленном убийстве вряд ли удастся, но с помощью Сэнди можно было попытаться это сделать.

— Поехали, — сказал я. — Кстати, по пути я остановился в Санта-Тересе и разговаривал по телефону с вашей женой.

Хэнк бросил на меня виноватый взгляд.

— Как она? Нормально?

— Нет. Она беспокоится за вас, да и за себя тоже.

— А что с ней?

— Наверное, нервы. Мне она не захотела ничего объяснять, потому что я не врач.

— Она боится потерять ребенка, — мрачно признался он. — Когда я вчера уезжал, у нее начались боли.

И он, широко шагая, направился мимо амбара к проселку. Из амбара вылетела сипуха, глаза у нее, казалось, застыли от изумления. Хэнк прицелился и выстрелил в птицу из пистолета. Он промахнулся, но мне его выстрел не понравился. Он напомнил мне, как Лупе стрелял в водяную курочку.

В Сентервиль мы ехали каждый в своей машине. Хэнк остановился возле закусочной Эла Симмонса. Когда я вошел, он уже был у телефона.

— Я буду говорить в кредит. Меня зовут Генри Лэнгстон.

Последовало долгое молчание, нарушаемое только телефонным звонком на том конце провода, да возле нас неразборчиво бормотало о чем-то приглушенное радио.

— Опять что-то случилось? — перегнулся