Однажды орел… - Энтон Майрер

— Так точно. Все идет по плану. На всех участках полный успех.

— Хорошо. Тогда пошли.

Доносившийся с соседнего участка реки грохот был ужасным: частый огонь стрелкового оружия слился в сплошной, непрерывный гул. «Давай, давай, Бен, — подумал он, — разрывай их на части». И тут же понял, что высказал это вслух. Фелтнер широко улыбнулся, на его лице появилась забавная гримаса облегчения.

— Все идет хорошо, полковник! Мы справимся…

— Конечно, справимся.

Участок, на котором находился Дэмон, был ключевым. Он поспешил к переднему краю и увидел, как в темноте ритмично нагибаются и выпрямляются фигуры солдат, повсюду мелькают лопаты. Рядом с ним занимало позицию пулеметное отделение: первый номер устанавливал треногу так, чтобы механизм горизонтальном наводки стоял ровно, укреплял башмаки сошек, утрамбовывая мягкую землю вокруг; нагнувшись над ним, второй номер сноровисто вставлял в паз вертикальный шкворень, крепящий пулемет к треноге; подносчик патронов аккуратно приладил темно-зеленую коробку с лентой у приемника пулемета и быстро продернул медный наконечник ленты в приемник. Никакой суеты, никаких ошибок. «Да, они научились, — с приятной гордостью подумал Дэмон, — они научились своему ремеслу, стали настоящими солдатами».

Окутывавший их мрак медленно, очень медленно рассеивался. Сквозь лес начало пробиваться едва различимое, серебристое, словно припорошенное, сияние. Это взошла луна. Но теперь она будет работать на них. Дэмон опустился на одно колено и оперся рукой о ствол дерева. Местность перед ним шла слегка на подъем, и тропа — прекрасная сухая тропа, которой пользовались японцы и которую теперь оседлали они, — призрачно-серая в лунном освещении, уходила в глубь рощи; росшие по ее сторонам пальмы возвышались как грациозные опахала из перьев. Капитан Том Кийз, командир одиннадцатой роты, широко взмахнул рукой с обращенной вниз ладонью. По этому сигналу открыли огонь короткими звонкими очередями пулеметы. Теперь, когда лунный свет начал пробиваться между стволами деревьев, Дэмон увидел бегущие силуэты и услышал резкие дикие крики, похожие на крики раненых животных.

Пулеметы застрекотали по всей линии окопов. Дэмон поднял винтовку и прицелился в стремительно бегущие, освещенные лунным светом фигуры и ощутил издавна знакомый, резкий толчок приклада в плечо. Высоко над ним переплетались следы трассирующих пуль; извиваясь, как лента серпантина, впереди упала перебитая пулей плеть лианы. Он не слышал никаких звуков. Японцы приближались, спотыкаясь, размахивая оружием, их рты были широко раскрыты в крике, но Дэмон ничего не слышал. Он продвигался вперед как под колпаком, под какой-то завесой тишины и спокойствия, окутывавшей его в любом бою. Израсходовав одну обойму, он вставил новую, сразил двух убегающих японцев, перенес прицел на высокого стройного офицера, который, широко расставив ноги, стоял между двумя деревьями и обеими руками стрелял из двух пистолетов. Офицер резко дернул головой, словно его ударили бичом, повалился наземь и исчез где-то в кустах.

Потом движение в роще прекратилось, казалось, она опустела. Пулеметный огонь стих, и в сознание Дэмона снова ворвались лавина звуков, смешение воплей, отдельных винтовочных выстрелов, проклятий и команд. Дэмон пополз к окопу, в котором стоял, торопливо говоря что-то связному, капитан Кийз.

— Как у вас дела?

— По-моему, все хорошо. Взводу Фелапа сильно досталось. Если они попытаются атаковать еще раз…

— Они попытаются, можете не сомневаться. Но теперь атаковать приходится им. Нам так выгоднее, верно?

— Никаких сомнений. Только бы у них не оказалось танков.

— Не беспокойтесь. Если бы танки были, они давно ввели бы их в бой.

Луна поднялась выше, тропа и роща осветились дрожащим молочным светом. Саперно-подрывной взвод навел через Ватубу понтонный мост, прибыли команды с боеприпасами, а санитары-носильщики со своей жуткой ношей переправились но нему на тот берег; связисты протянули телефонную связь. Японцы снова атаковали. Это была плохо организованная стремительная атака силами около роты, но окопавшиеся американцы скосили их огнем; уцелевшие скрылись во мраке леса. От «Лося» не было никаких известий. Дэмон съел полбанки сыра из пайка и отложил ее в сторону. Озноб у него уменьшился, но слабость снова наплывала волнами. Поминутно вытирая лицо, жмурясь, борясь с приступами головокружения, он ходил взад и вперед около окопа, в котором разместился командный пункт. Он обязан продержаться. Еще бы три-четыре часа. Пока все еще висит на волоске. Переправа прошла удачно; левый фланг обеспечен — они смогут отбить еще десяток таких контратак, если японцы будут проводить их разрозненными подразделениями и неорганизованно, как эту последнюю. Но на участке вырвавшегося вперед Бена, позади и сбоку от него, был один длинный, открытый для удара фланг. А вдруг японцы бросят пару рот в промежуток между взлетно-посадочной полосой и миссией прежде, чем Бен сможет зайти в тыл и захватить эту возвышенность? Нет, они не сделают этого, они сейчас в смятении. Они могли бы…

Он уверен, этого не произойдет. Он чувствовал это всем своим существом. В роще перед ними начали с грохотом рваться мины, и он спрыгнул в окоп рядом с Кийзом, который висел на телефоне, требуя прислать патронные ленты для своих тридцати-миллиметровок. Присев в уголке окопа, Дэмон прислушался к слабо различимым звукам боя, доносившимся с низовья реки: они были спорадическими, какими-то неопределенными, будто одна из сторон отрывалась от противника; однако полной уверенности в этом не было. Лунный свет падал на все вокруг плоскими серебряными бликами. Если бы только можно было узнать что происходит в действительности? Все это похоже на игру в шахматы с завязанными глазами или на ту дурацкую игру «Ты там, Мориарти?», в которую играют австралийцы. В лей два игрока с завязанными глазами подают друг другу левую руку, и один из них задает этот вопрос; услышав ответ, произнесенный приглушенным голосом, он замахивается свернутым и трубку журналом, стараясь ударить им невидимого противника по голове…

В полосатом, как шкура зебры, сумраке, сотканном из лунного света и теней, возникла неясная фигура: тощий, судорожно глотающий воздух солдат.

— Это командный пункт? Где Дэмон? Дэмон поднялся.

— Я здесь, сынок.

Это был Джексон. Белки его глаз сверкали из-под каски, тяжело дыша, он опустился на колени у края окопа.

— Мы прорвались туда. К берегу. Дошли до самого пирса… — Он внезапно замолчал, у него вырвался смех, похожий на всхлипывание. — Полковник, они драпают!

— О ком ты говоришь?

— Пытались улизнуть на двух баржах. Все их большое начальство. Мы захватили всех, прямо у пирса… Я сам застрелил их генерала!

К ним приблизились солдаты, столпились вокруг Джексона.

— Генерала? — удивился Дэмон. — Ты уверен в этом, Джексон?

— Абсолютно уверен, полковник! Тип с таким пузом может быть только генералом… Провались я на этом месте! Вот, посмотрите на его поганую саблю. — Он протянул руку: на длинном изогнутом эфесе сабли Дэмон увидел сверкающие, как змеиные глаза, драгоценные камни. — Ваучер захватил все их документы и барахло. — Он передал самурайскую саблю Дэмону. — Это для вас, полковник. Сувенир, еще тепленький. Мы застигли этих косоглазых ублюдков врасплох, сонных. — Он снова засмеялся жестким, натянутым смехом. — Да! Одного за Миллиса, одного за Брауна и одного за Гантнера… Ох, ну и дали же мы им по мозгам! Они сломались, и вовсе не потому, что бездельничали, должен вам сказать…

— Все это очень хорошо, Джексон, — перебил его Дэмон. — А теперь скажи, как там насчет разворота для охвата?

— Что? Ах, да! Подполковник Крайслер приказал передать вам, что мы поворачиваем на запад, в направлении на миссию. Японцы оказывают лишь незначительное противодействие.

— Замечательно. Передай ему, пусть не задерживается.

— Слушаюсь, полковник! — Он встал, с сияющим видом посмотрел на собравшихся вокруг него солдат. Ему явно не хотелось покидать эту небольшую, восхищенную аудиторию. — Ох, если бы вы видели, как мы пригвоздили этих косоглазых! — воскликнул он. — После всех этих долгих месяцев мучений… Мы за все расплатились с ними…

Ноги подкашивались. Дэмон сел прямо в грязь, положил самурайскую саблю на колени. Наблюдая, как Джексон удаляется по тропе, он внезапно почувствовал, что вот-вот расплачется. Совсем как старик, который не может сдержать слез…

Он нарушил все правила. Незаконно принял на себя командование; без артиллерийской подготовки и соответствующих средств осуществил ночную переправу через реку, не имеющую бродов, и теперь, глубокой ночью, наступает на укрепленные позиции. Но ведь бывают случаи, когда приходится отказываться от всех книжных правил. Такое, возможно, случается один раз за всю войну. Может, и не следовало этого делать, кто его знает. Но у них не было выбора.