Голоса выжженных земель - Андрей Гребенщиков

Глава 26

Тварь не должна проснуться!

– Осторожно, двери закрываются! Следующая – конечная. – Это снова Эль, настоящая Эль!

Ангар вспыхивает красным мерцающим светом, тревожные баззеры взвывают оглушительной какофонией. Равнодушный механический голос вещает со всех сторон:

– Аварийное закрытие гермоворот, повторяю, аварийное закрытие гермозатвора. Всему персоналу…

Это не видение и не чужое воспоминание – все происходит прямо сейчас!

Дикий крик Ареха не может заглушить усиленный десятками громкоговорителей голос, но он заглушает…

– Ссссуууука!!! Сука! – он грозит кулаком куда-то вверх. Невозможному здесь небу? – Спящая, лживая ты сука! Поганая тварь!!!

Арех, не глядя на «Тигра» с открытым капотом – скалящийся хищник, которого так и не удалось приручить, – сломя голову несется к закрывающимся створкам гермозатвора. Ворота движутся очень медленно, он успеет!

– Останови его! – шепот Эль, требовательный и… молящий. – Ты сумеешь. Просто прикажи.

Володя замер на месте, когда оказался на линии ворот. У него отказали ноги – словно приросли к полу. «Стой здесь!», прозвучавшее в его сознании, лишило контроля над собственным телом. Арех давно привык к голосу Спящей в своем сознании, она приходила во снах и превращала их в кошмары… Но сейчас он не спал… и голос не принадлежал той, что когда-то звалась Эль…

– Будьте вы прокляты! – Арех смотрел широко распахнутыми глазами на неотвратимо приближающиеся створки ворот.

«Ты не можешь идти вперед, но можешь вернуться».

Он кинул быстрый взгляд через плечо – насколько смогла вывернуться шея. Ангар был заполнен людьми, все они вышли, чтобы попрощаться с ним. Молчаливые и бессловесные, они ждали. Знакомые и давно забытые, десятки и сотни мертвых, потускневших взглядов… Все, кого он убил.

– Я не вернусь сюда!!!

«Выбирай».

– Я не сплю, я не могу видеть их, я не…

«Твое тело в силах сделать шаг назад. Ты еще можешь спасти его».

Арех отвернулся. Он закрыл красные, усталые от вечной бессонницы глаза и вытянул руки в стороны, словно пытаясь остановить движение многотонных железных плит.

– Есть вещи поважнее тела… Передай это Спящей.

Седая голова опустилась на грудь.

– Я не…

– Прислушайся к его памяти! – оглушительный шепот Эль раздается прямо в голове Ника. – Быстрее, ты должен успеть!

Память… Цвета блекнут, все становится черно-белым. Тот же самый проем гермоворот, но створки еще закрыты. В ангаре множество людей, они возбуждены и с нетерпением ждут, когда Обитель откроется в третий раз. Четыре года назад пять мощных броневиков выехало наружу в поисках безопасного пути на свободу. Ни один из них тогда так и не вернулся, но ведь есть надежда, что кто-то выжил и сейчас обязательно спасет несчастных обитателей чертового подземелья.

По воротам пробегает заметная дрожь, они приходят в движение. Толпа затихает.

Арех пристально смотрит в экран. Он не может быть там, среди людей, считающих его мертвым, но тяжелое, недоброе предчувствие заставляет его вместе со всеми вглядываться во все увеличивающийся проем между створками.

В образовавшемся просвете ворот кто-то или что-то есть! Маломощная оптика камеры неспособна дать четкую картинку, и Арех видит лишь хрупкий человеческий силуэт, застывший на пороге Обители. Вопреки здравому смыслу он узнает этого человека, но не может поверить самому себе!

Толпа, в первое мгновение почти прижавшаяся к гермозатвору, резко сдает назад. Люди в ангаре тоже не верят своим глазам, они растеряны и напуганы. Пройдет минут десять, прежде чем самые отчаянные смогут приблизиться к нежданному гостю, так и стоящему на границе между убежищем и той стороной.

Они что-то спрашивают у новоприбывшего, но тот недвижим, словно изваяние. Еще спустя пять минут молчаливого посетителя подхватывают за ноги и за руки и несут внутрь Обители – пусть врачи разбираются с тем, кто так неожиданно вернулся.

Арех терпеливо ждет, пока процессия остановится у внутреннего шлюза на границе гигантского гаража и нулевого этажа убежища. Камера, закрепленная на потолке, жадно всматривается в лицо бессознательного человека. Седая, растрепанная женщина в лохмотьях вместо одежды. Плотно закрытые глаза на бледном лице… На бледном лице Эль! Это не может быть ошибкой! – Арех в упор приникает к экрану. – Невозможно! То же красивое лицо, что и четыре года назад, когда он смотрел на нее спящую. Кажется, это было в кабинете ее отца, в день, когда тот стал покойным отцом…

Арех нервно хихикает, вспоминая детали последней встречи, но смех не может скрыть нервозности – он напуган! Он, привыкший контролировать все и вся, растерян: ничто не может объяснить подобных возвращений. Ничто!

Путь до минус шестого этажа, где расположен прекрасно оборудованный медблок, не близок, однако скоростной лифт в считаные секунды доставляет женщину и ее спутников до места назначения. ́ В стерильно чистой больничной палате медицинский персонал спешно готовится к приему странной пациентки.

Анализы, обследования, снова анализы, консилиумы в перерывах между процедурами. Врачи не могут поставить диагноз, они не могут лечить «больную», все жизненные показатели которой в норме. Ее единственное заболевание – она никак не может проснуться.

Арех неотрывно дежурит у своего «фасеточного глаза», но из всего множества камер его интересует лишь единственная – та, что транслирует застывшее изображение красивой женщины, лежащей «в комнате с белым потолком». Ее бездвижное тело обвито проводами, датчиками и капельницами, в изголовье кровати сложные приборы эпохи До мигают цветными огоньками и чертят на экране причудливые ломаные линии.

Идут дни и недели, медики появляются все реже и реже, отчаявшись раскрыть тайну необычной летаргии. Только Арех ждет, когда она проснется. Он слишком доверяет своим предчувствиям, чтобы забыть, как все остальные, о гостье из внешнего ниоткуда.

Арех проспит тот момент, когда зрачки спящей придут в движение. Глазные яблоки беспокойно забегают, вычерчивая хаотичные траектории на внутренней поверхности плотно сомкнутых век. И что-то чужое впервые коснется безмятежного сознания… Он почти сразу очнется – усталый и разбитый, – не понимая, что привело его в чувства. Не столько восприимчивые обитатели убежища проснутся чуть позже. Никто после этой ночи не почувствует себя отдохнувшим. Но забытые под утро кошмары не причинят особого вреда – дурным снам нечего делать с этой стороны реальности.

Бессонница, странные видения, нервные срывы станут первым звоночком в разворачивающейся драме. Но люди слишком беспечны, чтобы обращать внимание на зловещие театральные звонки.

– Я отрубился сегодня прямо посреди трудовой смены. Какой день не могу нормально спать, от кофе в глазах троится, а у рук такой тремор, будто я не кофе литрами пью, а водку – бутылками! Доктор, пропиши мне снотворное, – то ли упрашивает, то ли приказывает дежурному врачу бледный, устало выглядящий посетитель. – Только чтобы напрочь мозги вышибло, без всяких голосов и видений, а то спасу от тех и других уже нет.

Дежурный врач, утомленный нескончаемым потоком жалующихся на бессонницу посетителей, без лишних разговоров ставит перед больным маленький стеклянный пузырек с таблетками и бурчит недовольно:

– Сильнодействующие! Больше одной в течение двенадцати часов не принимать! Две – уже передоз. Ясно?

Пациент энергично кивает, но врач настойчиво повторяет:

– Одну таблетку на ночь! Больше нельзя. Категорически!

Доктор врет, снотворное практически безобидно, если забыть о девяти лежащих в реанимационном отделении безумцах, каждый из которых уничтожил по целой упаковке выписанных лекарств. Массовость странного заболевания и однотипность симптомов указывают на эпидемию, вот только какую – никто из специалистов определить не может.

Он сам сидит на энергетиках вторые сутки, но иначе нельзя, его сменщик объелся «колес» и сейчас отдыхает в палате интенсивной терапии, а сменщик сменщика в смирительной рубашке обдумает предложенную заботливым психиатром мысль о тщете и дурости суицида.

От несвоевременных мыслей его отвлекает мигающий на селекторе красный огонек вызова.

– Док, срочно бригаду на минус второй! Здесь пара тяжелых, еще один хрен проссышь какой, в полном неадеквате. Плюс два трупа. Повторяю, минус второй, отдел персонала…

На минус втором этаже крики и суета. В отдаленном крыле рядом с жилым блоком толпятся взбудораженные охранники.