Смерть айдола (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич

- Как я могу быть несовершеннолетней, если служу в армии?

- По документам, - вы ею являетесь.

- Разве можно передавать телефон постороннему человеку? У меня в нём хранятся личные данные!

- Телефон защищён установленным вами паролем. Который господин ЮСону не сообщался. Поэтому угроза вашим личным данным – отсутствует.

- А вообще на каком основании проводилось изучение содержимого моего телефона? Где решение суда? Где предъявленные обвинения?

Майор смотрит на меня стеклянными глазами.

- Всё делалось строго в рамках правовых норм. – говорит он. – Служба контрразведки наделена широкими полномочиями для обеспечения безопасности граждан и борьбы с врагом. С целью предотвращения террористических актов, а также иного рода враждебных действий, способных привести к большим человеческим жертвам, либо материальным потерям, ей разрешается изучение информации без санкции суда. На это есть в законе специальное примечание.

Смотрю на всё так же беспристрастно выглядящего майора секунды две и понимаю, что ни хрена здесь не добьюсь. Не одно десятилетие выстраивалась система, позволяющая без всякой опаски перетряхивать грязное бельё граждан, чтобы было можно преодолеть её одним нахрапом. Чёртов ЮСон! На кой ему понадобился мой телефон? Наверняка не для того, чтобы сделать мне что-то хорошее. А ведь у меня там до фига всего было!

Задумываюсь, припоминая, что я хранил в телефоне. Чем больше вспоминаю, тем больше у меня портится настроение.

- Сангса, раз мы закончили, тогда перейдём к тому, для чего я вас, собственно и пригласил. – произносит майор, видимо, решив по моему молчанию, что я «заткнулся». – Хочу, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов…

Перевожу взгляд со стены, которую созерцал, пока вспоминал, на эту «невозмутимость за столом».

- Я отказываюсь отвечать на ваши вопросы, господин майор. – говорю я, не став дослушивать чего ему там хочется. – И вообще, - не намерена больше общаться с вашей службой.

- Почему? – несколько удивляется майор.

- Вы отдали мой телефон постороннему человеку.

- Я вам объяснил, почему мы так поступили.

- Ваши объяснения не принимаются. Больше не желаю иметь с вами дел. Никаких.

- Предупреждаю, сангса, что отказ от сотрудничества может быть истолкован не в вашу пользу. И, соответственно, иметь для вас негативные юридические последствия.

- Не сомневаюсь, что контрразведка обладает большими полномочиями, господин майор. Но если вы хотите, чтобы человек с вами сотрудничал, то не должны переходить определённых границ в отношении него. Это был мой телефон! С моими песнями и музыкой! А вы его отдали постороннему! Как мне теперь всё восстанавливать?

- Телефон был передан директору вашего агентства. – терпеливо повторяет майор.

- И где он теперь?! А если завтра я услышу, как кто-нибудь исполняет мои песни? На которые ещё не оформлены права? Что тогда делать? Как доказать своё авторство?

Майор смотрит на меня, ничего не отвечая.

- Вы знаете, сколько может принести денег международный хит? – спрашиваю я и, не дожидаясь ответа, отвечаю сам. – Миллионы! Которые будут поступать частями до самой моей смерти. На которые можно жить, не думая каждодневно о том, - на что завтра покупать рис? Армия уже раз меня ограбила, не став требовать повторного судебного разбирательства, хотя обязана была это сделать. В результате я потеряла пятьдесят миллионов вон. Теперь контрразведка подводит меня под ещё большие потери, а потом желает, чтобы с ней сотрудничали! Да никогда!

Молча с контрразведчиком смотрим друг другу в глаза. Пауза секунд на пять, за которые успеваю отдышаться.

- Я всё сказала. – нарушая тишину, говорю я. – Можете отправлять меня в карцер.

Время действия: второе ноября

Место действия: здание главного управления внешней разведки. Помещение для работы с секретными документами. В данный момент в нём находится единственный посетитель – пожилой седовласый мужчина с генеральскими знаками различия. Он читает с листка бумаги, держа его на весу обеими руками. В правом верхнем углу документа виден ярко-красный штамп, показывающий, что информация данного документа относится к высшей категории секретности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Генерал заканчивает читать и с задумчивым видом опускает листок на стол.

«И зачем это?» - думает он, анализируя прочитанное. – «Хотят выслужиться перед президентом? Слухи, что ей нравятся оккультные штучки, - ходят давно. Решили сыграть на этом и получить финансирование? Как они собираются за него потом отчитываться?»

Генерал задумывается, перебирая в голове возможные варианты решения данного вопроса.

«Без лоббирования на самом высоком уровне здесь не обойтись». – приходит он к выводу. – «Пожалуй, кто-то заинтересовался этим проектом, коль нашей службе приходится настаивать на ознакомлении с докладами контрразведки…»

Генерал недовольно качает головой.

«Очевидная попытка выглядеть значимей в глазах руководства.» - продолжает размышлять он о происходящем. – «И не факт, что неудачная. А вот среди моих подчинённых никому такая мысль в голову не пришла... Хорошо это или плохо?»

Генерал вновь задумывается на несколько секунд над новым вопросом.

«С одной стороны – хорошо, люди заняты реальными делами.» - решает он. – «С другой, - повод обвинить в косности мышления, в том, что разведка играет только в известные ей игры. И ведь есть для этого основания. Если всё изложенное в докладе имело место быть, то эти факты должны быть если не расследованы, то хотя бы проанализированы с попыткой их объяснения. Но ничего подобного в поступающих документах мне не попадалось…»

«Нехорошо». – решает генерал, начиная собирать со стола документы и складывать их в папку. – «Разведка всегда была на три головы впереди всех. И уступать место лидера из-за каких-то мистических историй - будет неправильно. Только не нужно требовать немедленного передачи контроля над делом, которое хотят открыть контрразведчики,. Для начала нужно провести неофициальное расследование, но без привлечения внимания. Может, - там такое, к чему лучше вообще близко не подходить, не то что ввязываться. Или это может быть игрой, в надежде на то, что мы не поймём и влезем. А потом все будут показывать на нас пальцами и ржать. Как сейчас это делают с Им ЧхеМу. Надо же, планеры из Пукхан заслали! Чтобы украсть малолетнюю кей-поп певичку! Склеили их из бумаги и дерева, поэтому никто здесь их и не заметил!»

Улыбаясь, генерал качает головой.

«Как только сам не рассмеялся, когда выступал перед журналистами.» - думает он про Им ЧхеМу.

– «Впрочем, за такие шутки нужно привлекать к суровой ответственности.» - мысли генерала перепрыгивают на ЮнМи. – «Просто от скуки взять и устроить международный скандал, дошедший чуть ли не до реального боестолкновения! Все, кто был ознакомлен, поначалу просто не верили в возможность подобного. Думали, - розыгрыш. И я тоже…»

… «Разбирательство инцидента ещё не закончено, но уже предварительные выводы не обещают многим ничего хорошего.» - поднимаясь на ноги, продолжает разговаривать сам с собою генерал. – «В управлении войсками внезапно обнаружилась дыра и, хоть всем было заявлено, что всё в полном порядке, но в реальности за подобное безобразие кто-то должен принять на себя ответственность. Вполне возможно, что это коснётся и непосредственно самого Им ЧхеМу. К нему накопилось уже много претензий, но пока его карьера идёт вверх, не взирая на странные решения вроде мобилизации несовершеннолетней…»

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

«А у этой несовершеннолетней действительно будет интересно узнать, как всё у неё так получается.» - решает генерал, подойдя уже к двери. – «Может, она действительно, - «со звезды упала»?

Конец двадцать седьмой главы

Жизнь двадцать восьмая

Время действия: второе ноября