Листы дневника. В трех томах. Том 3 - Николай Рерих

Полезно знакомство с директором Музея во Флориде. Поддерживайте такие связи, они могут нежданно-негаданно пригодиться. Таким лицам и "Знамя Мира" полезно получить.

Присланная Вами заметка о композиторах характерна. В основе вечный поход бездарностей против талантов. Во все времена у всех народов можно встретить то же самое. Причины как бы различны, но в основе все та же нетерпимость ко всему выдающемуся. А общественное мнение по своему обычаю помалкивает. Вот и здесь происходит тот же извечный поход против Культуры в виде убийств, грабежей и подлогов. Голоса лучших деятелей тонут среди постыдного укрывательства. Доходит до того, что правители Калькутты лгут о полном спокойствии, а тут же сообщаются неофициальные данные о десятках убитых, раненых, искалеченных кислотою, о грабежах и поджогах. Эти противоречия в одном радио, на одном газетном листе — много терпения требуется. Много воспоминаний встает.

Недавно один здешний писатель спрашивал, где он мог бы найти подробности нашей жизни, не вошедшие в другие писания. Хотелось указать ему три любопытных источника. Во-первых, толстенное многотомное дело о нас в Лондоне в Министерстве Иностранных Дел. Мы сами видели, как его возили на тачке. Затем — другое таинственное дело хранится в Политическом Департаменте в Дели и третье, меньшее по объему, сохраняется в архиве округа в Наггаре. Любопытно бы прочитать эти человеческие вредительства. Судя по отрывкам, сообщенным дружественными чиновниками, все эти тома полны смехотворной лжи. Конечно, такая смехотворность уже из Гранд Гиньоля и граничит с трагедией. Так, Елена Ивановна называется самой опасной женщиной во всей Азии. Мы все, конечно, великие политические советские агенты. Один чиновник написал на деле: "Все это чепуха". Увы, не чепуха, а прискорбная страница современности. Клевета поощряемая. Не знаю, долго ли хранят архивы подобные "документы". В Лондоне мы видели тачку с нашим делом в 1930 году. В Дели и в Наггаре эти дела были целы до последнего времени. Один наш приятель утверждал, что наше дело в Дели напечатано в 50 экземплярах и разослано по всем областям. Вот бы достать такой экземплярчик! Вероятно, и в Лагоре он имеется. При нынешних сменах правительства как бы ни начали уничтожать секретные архивы.

Неповторяема такая страница жизни. И никто не мог подозревать, что где-то сидят сикофанты[140] и плетут свою мерзкую ткань. Иногда приемы клеветников совершенно примитивны. Например, повадился к нам молоденький офицерик Геринг (фамилия-то какая!), якобы приехавший на рыбную ловлю. Приходил, пил чай и квас, много болтал, так что нам и говорить не приходилось. Потом мы случайно узнали, что он для выдвижения по службе строчил на нас доносы и такие нелепые, что из Дели предложили ему прекратить такое волонтерное клеветничество. Всего бывало. Довольно скоро докатывалось до нас, и мы улыбались таким гнусным попыткам с негодными средствами. Но надо признать, что без этих мерзких червей многое слагалось бы лучше. Сколько энергии затрачивалось на отражение ядовитых стрел! По счастью, и эта затрата энергии не пропадает и несет преуспеяние.

Грабарь пишет, что получил "Индологию", и очень хвалит эту работу Юрия. Дали ли Вы ее Ермолаеву, а может, и Молотову? Не надо ли еще прислать? Конечно, "Индология" помянется в отчете АРКА среди новых поступлений.

Из Австрии немецкое письмо некоей Елены Отт. Письмо очень душевное с исканием переписки. Может быть, они прекрасные люди, но как дать им понять, не обижая их, что отсюда нам невозможно переписываться. Очевидно, они не понимают, да и не могут понять всякие особые условия. Их письма идут через цензуру и они не придают этому никакого значения. Напишите Ал. Ренцу, чтобы они занимались А.Й. и "Знам. Мира". Вы-то чуете, почему нам невозможно переписываться, а другие не могут понять, да и винить их нельзя. Из Хустона (Тексас)[141] писала одна особа — я дал ей Ваш адрес, по-видимому, она хочет иметь Книги. Если действительно хочет, то и напишет Вам, а может быть — пустоцвет. Из Швейцарии незнакомец просил о Книгах — Е.И. послала ему "А.Й." и "Сердце". Давно не слышно от Шауб-Коха, жив ли? Теперь так много уходов. Валентина писала, что и ей он не ответил. А Булгаков жалуется, что Валентина его забыла. Он хотел познакомить ее с очень интеллигентными людьми. В Прагу приезжал знаменитый зодчий Веснин с женою. Оказалось, что жены Булгакова и Веснина — двоюродные сестры. Вот где нашлись! Дочь Булгакова вышла замуж за лейтенанта Романюка и уезжает в Каменец-Подольск. Дочь Грабаря за инженером Епифановым, и уже появился внук Грабаря. Наши друзья в Тяньцзине усыновили новорожденного и назвали его Юрием. У Чайки дочка, и она назвала ее Индра. Видите, сколько новостей.

Инге прислала маленький список международного комитета. Не понимаем, откуда взялся этот отдельный комитет? Кроме вреда, такое деление ничего не принесет. Мы телеграфировали: "Не надо отдельного международного комитета, все — члены одного комитета. Фонтес — корреспондинг секретарь". И без того сил немного, а тут еще разбить их. Ни в каком случае недопустимо деление. Все вместе! Нельзя вносить смущение умов — вредители сейчас же используют эту ошибку. Единение, а не разделение нужно. Вредители не дремлют, и постарались бы воспользоваться кажущимся разделением. Для разрушителей каждый намек на разделение уже есть признак распада. Всякий распад — праздник для разрушителей. Именно теперь единение, терпимость, терпение так необходимы. Психология, образ мышления различны в разных странах. Даже простые вещи люди воспринимают различно. Сделают свой кривой вывод, а там, поди, выпрямляй его! А около вопросов Культуры все особенно напряженно. Потом можно бы включить в Комитет Валентину, Сомервелла, Мориса, Хейдока (адрес его у Вас теперь имеется), чем больше деятелей будет в курсе дела, тем лучше. Если бы только подошли добровольцы-пособники, они Вам так нужны. Жизнь сейчас особенная. В Бомбее некоторые лавки вывесили объявление: "Не ходите туда, где режут, идите к нам, у нас безопасно".

Д-р Лонг прислал письмо из Голливуда — копию прилагаю, также и копию моего письма к нему. Конечно, сейчас начинать о Музее, о Русском Музее невозможно. Кроме того, и сам Лонг нам неизвестен. Сохраните в архиве копии писем. В Сентябрьском номере "Дон оф Индия" — полезная статья Санджива Дева о вандализме. Сохраните в архиве "Знамени Мира". Стоят чудные солнечные дни. Безоблачно, горы синеют сапфирно, листва расцветилась в осенний убор. Горестно знать, что где-то режут людей, грабят и жгут селения. Сердечные письма от Крафт-Ватсона, от Коринны Хелин и привет от Еарл Шрака — все добрые друзья. Но и они не спросят у грабителя — где же картины? Не то, чтобы они не хотели, а просто в голову не приходит. Пошлите Ватсону отпечаток письма Жина из газеты в Либерти. Помнится, Дюи посылал к Вам своих людей справляться о делах Музея — теперь он губернатор Нью-Йорка, кандидат в президенты. Посоветуйтесь с Катрин и Инге, как лучше быть с Франсис по местным условиям. Относительно клише в Риге — никто не знает их судьбы, война — акт оф Год! Из Латвии, Литвы вообще ни звука! Катрин предлагает не помещать в брошюре состав Комитета в виду возможности его увеличения или изменения, а Комитет весь поместить на почтовой бумаге. Мы телеграфировали наше согласие, ибо действительно состав Комитета может обогатиться. Валентина переслала страничку странного письма, полученного ею из Лондона. Некая особа спрашивает, состою ли вице-черменом Всемирного Духовного Союза, как был в 1927 году. Что за чепуха, тот год мы были в Тибете. А вот еще чепуха. Редактор Лондонского журнала пишет, что встреча со мной в Палестине произвела на него такое глубокое впечатление, что он высылает мне журнал. Но в Палестине мы никогда не были. Помните и Спенсер Люис в своей книге писал о встрече со мной в Палестине. Что за заморока! Много сложного и у Вас и всюду. Тем более "дружно гребите во имя Прекрасного против течения". Духом с Вами.