Генрих Эрлих Штрафбат везде штрафбат Вся трилогия о русском штрафнике Вермахта - Генрих Эрлих

Русские солдаты немного расслабились, дула автоматов чуть опустились.

— Hitler — der Scheiße![75] — сказал Клинк.

Как давно наболевшее сказал. Русские уловили эту искренность, как и ругательство, заключенное в незнакомом им слове. Они осклабились, дула автоматов уже смотрели вниз.

— Что там у вас произошло? — спросил русский офицер, показывая пальцем за спину Юргену.

Это могло быть уловкой, но для натуральности надо было обернуться. Юрген на всякий случай сжал ноги, укрывая пах от возможного удара, немного опустил руки и повернул голову назад. Поперек дороги лежало тело Кисселя. Над ним стоял Целлер и тряс пулеметом в поднятых вверх руках. Вот он наклонился и положил пулемет на тело Кисселя, дулом в сторону русских. И тут же поднялся, показывая голые руки. Сбоку, чуть поодаль, расслабленно стоял Фридрих с автоматом в руках. Отто Гартнер был уже за первой повозкой, его рука как бы ненароком опустилась на плечо Эльзы. Рука лежала легко, да давила сильно — Эльза начала оседать, скрываясь за задком повозки. Они были готовы. Молодцы!

— Наци, — сказал Юрген, поворачиваясь к русскому, и постучал костяшками пальцев по лбу.

— Сдаваться не хотел. Понятно, — сказал русский офицер.

— Достали они вас! Правильно! Так ему и надо! — посыпались комментарии от русских солдат.

— Вы сами–то кто? Какая часть? — спросил офицер.

— Штрафбат, — ответил Юрген, — политические.

Русские радостно зашумели. Клинк тоже уловил знакомое звучание слов.

— Рот фронт! — провозгласил он и сжал в кулак поднятую вверх правую руку. Классическая поза просто требовала, чтобы левая рука была опущена. Он ее и опустил. — Рот фронт! Рот фронт! — продолжал скандировать Клинк, двигая вверх–вниз сжатым кулаком и маршируя на месте. И как бы не сдержав коминтерновский порыв, сделал несколько шагов в сторону и застыл прямо над предназначенным ему пулеметчиком.

Русские смеялись. Пулеметчик, подняв голову, тоже с усмешкой посмотрел на паясничающего Клинка.

Не улыбался только Брейтгаупт. Он стоял как истукан, являя образец тупого немца. Русские быстро перестали обращать на него внимание. Он был для них еще одним деревом в рощице. Даже Юрген не уловил момент, когда Брейтгаупт сместился в сторону. Вроде бы только что рядом стоял, и вот уже бросает тень на пулеметчика. Он же дерево!

— Крикни своим, чтоб клали оружие, подходили по одному и строились в колонну вот тут в сторонке, — сказал русский офицер. Он по–хозяйски, широко расставив ноги, стоял на их земле и командовал ими, немцами, как стадом послушных овец. — И чтоб без глупостей, — добавил он.

— Без глупостей, — повторил Юрген и вместе с криком: — Ложись! — врезал русскому между ног и тут же бросился на него, вцепился руками в открытую, длинную шею, опрокинул на спину.

Надо было бы ему еще пару раз врезать, чтобы совсем утихомирить, но стоять было нельзя — через несколько мгновений над головой Юргена пронесся рой пуль. Это Целлер четко выполнил приказ. Тут же застрекотал МП–40 — молодец, Фридрих! Русские пулеметы молчали, Брейтгаупт с Клинком сделали свое дело. Но один русский автомат тяжело застучал над самой головой, выпустил длинную очередь и заткнулся. Крик боли, падение тела.

Все справились, только он, Юрген, все копошился со своим противником. Крепкий попался! И драться не дурак. К тому же, похоже, сытый. Они катались в снегу, в какой–то момент русский, оказавшись наверху, оторвался рывком от Юргена, сел на него верхом и уже занес руку со сжатым кулаком, чтобы вбить Юргену нос и зубы в глотку. Тут его Брейтгаупт и вырубил прикладом автомата.

— Спасибо, друг, — сказал Юрген, выбираясь из–под обмякшего тела.

Клинк, припавший на одно колено, вонзал в этот момент нож в грудь какому–то русскому. Это был не пулеметчик. И у него в груди уже было два пулевых ранения.

— Не люблю коммуняк, — сказал Клинк, перехватив взгляд Юргена.

— Чистая работа, Зепп, — сказал Юрген и показал глазами на пулеметчика, уткнувшегося лицом в снег.

— Даже пукнуть не успел, — осклабился Клинк.

Подбежала Эльза, припала к Юргену.

— Как ты? — спросила она.

— Нормально. Живой, — ответил Юрген.

— Лихо вы с ними разобрались! — сказал подошедший Целлер.

— Это ты с ними разобрался, Франц. Мы–то по одному, а ты семерых.

— Мне Счастливчик подсобил.

— Молодец, Счастливчик!

— Рад стараться!

— Классный полушубок, — сказал Отто Гартнер и принялся снимать полушубок с русского офицера. Тот был мертв. С Брейтгауптом всегда было так — после его ударов оставалось только шкуру сдирать.

— Эльза! Сюда! — Тиллери призывно махал рукой от повозок.

Эльза побежала туда, спотыкаясь в пробитых в снегу следах. И тут же раздался крик Целлера:

— Внимание! Противник слева!

— Ложись! — крикнул Юрген. — Изготовиться к бою!

Со стороны деревни приближались цепью русские. Их было человек тридцать. Многовато будет. И еще сколько–то наверняка оставалось в деревне. Их бой только начинался.

Юрген притянул к себе автомат русского офицера, в нем был полный диск, на пару минут хватит, если бить короткими очередями. Слева по снегу, медленно удаляясь, двигался приплюснутый серый ком, — это Целлер полз к своему пулемету.

— У меня только два снаряженных магазина, — сказал лежавший рядом Фридрих.

— Не дрейфь, пробьемся, — ответил Юрген.

— Я не дрейфлю, — несколько обиженно сказал Фридрих.

Раздалась автоматная очередь. «Это кто еще без приказа?!» — приподнял голову Юрген. Стреляли справа, за рощицей, стреляли дружно. Русская цепь поредела, она пятилась к деревне, отстреливаясь на ходу.

Это подошла колонна второй роты — Юрген правильно выбрал направление. Он предоставил им почетное право самим расправиться с засевшими в деревне русскими, тем более что вскоре подтянулись и отставшие отделения их роты.

Они свое дело сделали и могли теперь зализывать раны.

— Ну почему опять я? — причитал Эббингхауз.

Он стоял, привалившись задом к повозке, а Тиллери снимал с него одну за другой пропитанные кровью одежды, как будто обдирал подгнившие капустные листы с кочана. Все оказалось не таким страшным, как представлялось. Пуля лишь скользнула по ребрам, пропахав глубокую борозду в сдобном теле повара.

— Ты слишком крупный, Эбби, в этом все дело, — сказал Юрген и отошел к Блачеку.

Эльза уже наложила ему тугую повязку по левое плечо и теперь помогала натянуть свитер.

— Я медленно падал, — с виноватым видом сказал Блачек.

Падают все одинаково, реагируют по–разному, хотел сказать Юрген, но промолчал. Он лишь ободряюще похлопал Блачека по здоровому плечу.