Несомненная реальность - Евгений Лотош

Сознание возвращалось медленно, как бы нехотя.

— Убили! — причитала неподалеку какая-то женщина. — Ой, убили, люди добрые!..

Вокруг, судя по голосам, собралась небольшая толпа, словно сгустившаяся из воздуха. Свистели городовые, кричали мальчишки, что-то грозно рычали суровые мужские голоса. Он лежал на чем-то жестком и страшно неудобном, хотя под головой чувствовалось мягкое.

Олег с трудом приоткрыл левый глаз, который оказался не таким упрямым, как его правый собрат. Вокруг метались неясные тени. Он попытался сфокусировать взгляд, и в поле зрения вплыло озабоченное лицо склонившегося Крупецкого.

— Очнулся барин, слава богу, — облегченно всхлипнул кто-то рядом сострадательным бабьим голосом. — Ой, слава те господи…

Олег закрыл глаз. Страшно захотелось спать.

— Пан Кислицын! — настойчиво потормошил его филер. — Пан Кислицын! Как вы себя чувствуете? Пан Кислицын! Пан…

Голос уплыл вдаль, и на Олега снова накатилась темнота.

Крупецкий все еще в отчаянии тормошил своего потерявшего сознание подопечного, когда рядом затих цокот копыт четверки запряженных в карету лошадей и строгий голос спросил:

— Что тут происходит? Городовой!

Крупецкий отпустил плечи Олега, удостоверившись, что окровавленная голова контуженного аккуратно покоится на свернутом пиджаке, и распрямился, оборачиваясь. Высокий представительный мужчина шел к нему через расступавшуюся толпу, а почтительно склонившийся к нему полицейский растолковывал быстрой скороговоркой:

— … и вот тут, значится, как шарахнет, как шарахнет, ажно стекла в доме вылетели!..

— Добрый день, выше высокопревосходительство. Я сотрудник Московского охранного отделения, — устало произнес филер. — Сегодня утром вы назначили нам встречу. Вы отсутствовали, и во время прогулки по парку мой товарищ заметил террористов и попытался их обезвредить. Один их них успел бросить бомбу, предназначавшуюся, по всей видимости, вам.

— Вот как? — удивленно поднял бровь Витте. — Вы, надо полагать, господин Кислицын?

— Он – Кислицын, прошу прощения, — филер мотнул головой на лежащего в беспамятстве Олега. — За него, ваша светлость, вам свечку в церкви ставить нужно. Только, видите, без сознания он. Доктора бы…

— Ах, да, что же я! — спохватился граф. — Егор! — махнул он рукой выглядывавшему с запяток кареты лакею. — Тотчас же беги в усадьбу и пошли слуг, чтобы перенесли пострадавшего в дом. Пусть приготовят постель и позвонят доктору Довлатову. И сразу же, не медля, вышлите за доктором коляску!

Крупецкий кивнул ему в знак признательности и обернулся к двум понуро стоящим рядом агентам уголовного розыска, приставленным следить за Олегом. Один из них зажимал носовым платком кровоточащую бровь, рассеченную осколком камня.

— Растяпы! — прошипел филер. — Руки оборвать! Что с террористами?

— Осмелюсь доложить, бомбист мертв, — угрюмо сообщил тот, что с рассеченной бровью. — Лошадь испугалась близкого взрыва и понесла. Он вывалился из пролетки и башкой о булыжники, а потом еще и колесом переехало…

— Рябой где?

— В околоток городовые увели в наручниках. Кажется, он руку сломал и башкой о землю приложился, когда падал, так что слегка не в себе.

— Курва… — выдохнул филер. — Поделом ему. Жаль, я до него не добрался, он бы еще и не так башкой приложился. А тот, которого я подстрелил?

— Его, кажись, слуги повязали, — откликнулся второй агент.

— Кажись?.. — рассвирепел филер. — Ах ты, собачий сын, почему сам не проверил? Уйдет – шкуру спущу. Помощнички… Ты! — он ткнул пальцем в раненого. — Быстро в околоток, и следи за рябым, как за собственной женой в гусарской казарме! Ты, — он повернулся ко второму, — возьми пару этих бездельников, — он ткнул пальцем в растерянно топтавшихся на месте городовых, — и быстро в дом. Найди второго, надень наручники и тоже в околоток. Он ходить еще долго не сможет, так что пошлешь кого-нибудь из слуг за «ванькой». Ну, что уставились? Выполнять!

Агентов словно ветром сдуло. Крупецкий проследил за тем, что побежал к особняку Витте, и с удовлетворением заметил, как навстречу спешит группа слуг, возглавляемая давешним лакеем, а за ними, чуть приотстав, топочут сапогами двое в голубой форме – жандармская охрана особняка. Он повернулся и обнаружил, что граф все еще стоит рядом, с напряженным интересом рассматривая сцену. Еще пара лакеев безуспешно пыталась оттеснить в сторону толпу зевак.

— Ваша светлость, — обратился к нему филер, — вы позволите мне воспользоваться телефоном в вашем доме? Следует уведомить пана Герасимова о произошедшем.

В следующий раз Олег пришел в себя в мягкой, пахнущей свежестью постели от того, что ему прохладной влажной тряпицей обтирали лицо. Он облизнул пересохшие губы.

— Оксана… — с трудом прошептал он.

— Лежите смирно, барин, — произнес грудной женский голос. — Сейчас я ужо доктора позову.

Разлепив не желающие открываться глаза, Олег успел уловить выплывающий из комнаты полный женский силуэт.

Он лежал в небольшой спальне, и полуденное солнце било в тюлевые шторы, почти полностью закрывающие окно. С потолка – чудо из чудес! — на витом шнуре свисала хрустальная люстра с тремя электрическими лампочками. Помимо кровати в комнате наблюдались невысокий журнальный столик, прикроватная тумбочка, пара полумягких стульев и кресло. У кровати стояла табуретка. В кресле сидел, вытянув скрещенные ноги, Крупецкий с газетой в руке.

— Очнулись? — сурово спросил он. — Смерти моей хотите, да? Если бы вы померли, пан Зубатов бы из меня душу вынул. Ну какого ляда вы…

Он осекся. В коридоре послышались торопливые шаги, и в комнату вбежала давешняя тетка в белом халате и в шапочке сестры милосердия. За ней колобком вкатился невысокий полный дядька с небольшим саквояжем в руках и длинными залысинами. По пятам следовала личность, которую Олег почти уверенно опознал как графа Витте. Граф слегка походил на свои газетные фотографии и казался взволнованным.

— Ага, вот вы и очнулись, голубчик, — весело заявил дядька с саквояжем, бухаясь на табуретку и сходу вытаскивая большую слуховую трубку. — Ну-ка, дайте-ка мы вас послушаем.

Он ловко сдернул с Олега одеяло и распахнул у него на груди неведомо откуда взявшуюся ночную рубаху.

— Дышите… — приказал врач. — Глубже… Ага. Ну что же, голубчик, грудь вы себе не отбили, кровотечения в легких нет, хотя ребра наверняка будут побаливать еще долго. Царапины на голове – просто царапины, да и прочее все несерьезно. Небольшая контузия, даже сотрясения мозга не случилось. Сегодня-завтра вам еще требуется покой, но послезавтра уже можете встать и свободно ходить. Вы, сударь мой, буквально в рубашке родились. Такими бомбами людей на куски разрывает, а вы просто синяками отделались.