Чапаев. Мятеж - Дмитрий Андреевич Фурманов

караульной службы, нарушение дисциплины, неподчинение штабу или неисполнение одного из пунктов настоящего приказа будут караться немедленно расстрелом.

Все коммунисты и советские работники остаются на своих местах и исполняют беспрекословно распоряжения штаба.

Вплоть до отмены осадного положения Ревком переходит в распоряжение штаба и исполняет только его указания. – Подлинный подписал начальник штаба П. Окотов, помощник Кара-Мурза, адъютант Н. Голубь.

Мы связались с Пишпеком, – уж не помню, что разузнали, о чем предупреждали, – за спиной боевого совета вели свою работу. То же самое делал, впрочем, и сам боесовет.

Одно дело – его официальные переговоры с нами и всякие заседания, а другое дело – та работа, которую они, боесоветчики, тоже там, у себя, не обрывали ни на миг. Особенно неспокойно держался сам крепостной «главком» Петров, – ему были решительно нипочем какие бы то ни было заседания и совещания, он их не признавал, плевал на все постановления, сам на заседаниях не был; вместе с Караваевым, Букиным и Вуйчичем не уходил из гущи бунтовщиков и вершил, непрестанно какое-то свое, цельное дело.

Прежде всего он определил, каким частям быть в крепости, как переформировываться, развертываться, пополняться.

Выяснял всякие возможности – свои и наши, выискивал командиров, ставил их на должности – словом, был действительно душой организующейся крепости. Народу сюда понабежало всякого и отовсюду: беженцы лепсинские и копальские; выпущенные или скрывшиеся из-под замков особотдела и трибунала; крепкие хозяйчики близких и отдаленных сел, деревень, наехавшие то с жалобами на «бесчинство властей советских», то за оружием, то попросту поживиться в суматохе или же навестить своих родных-знакомых. Были тут и перебежчики из разных команд, – комендантской, штадива, особовской, трибунальской, были выпущенные из арестного дома, пострадавшие вообще от советских карательных органов, шныряли инвалиды, – словом, такой подобрался материалец, который от первой искры, подобно бочке с порохом, взорвется. С таким материалом тонкая нужна осторожность: чуть оступился – и может быть вмиг конец.

Вся эта гневная масса зловеще волновалась, из памяти выхватывала разные воспоминанья про «разбои советчиков» (и тут продразверстка!), раскаляла атмосферу недовольства, грозила каждый миг прорвать плотину терпенья, вырваться бурным, буйным потоком на волю.

Петров, Караваев, Букин, Вуйчич, Чернов образовали группу так называемых «активистов», – они нисколько не хотели с кем-либо переговаривать и объединяться, они все хотели делать только сами.

Хотели, но… не решались. Им не хватало какого-то одного только винтика, пустив который в оборот, они совсем, совсем по-новому заставили бы работать крепостную машину. Они выражали явное недовольство тем, что боесовет якшается со штадивом и чего-то еще церемонится, но этим недовольством да проклятьями только и ограничивались: большинство боесовета не всегда было с ними: Невротовы, Фоменки, Прасоловы и иные. Эти, видимо, все надежды свои возлагали и все действия свои откладывали до прихода 26-го полка. Вот где был корень дела.

Пока что – промышляли приказами.

Приказ № 3 был о назначении командующего. Этот приказ издал военсовет. А теперь «командующий» издал за № 4 свой приказ, не считая, видимо, нужным заводить особую нумерацию.

Вот содержание документа.

ПРИКАЗ № 4

По войскам Семиреченской области

13 июня 1920 г.

§ 1

Предлагаю всем командирам полков, командирам рот и начальникам команд самочинных выступлений не проводить, о чем и сообщить своим частям. В случае неисполнения сего будут преданы суду.

§ 2

Начальником штаба войск назначается тов. П. Бороздин.

§ 3

Секретарем штаба войск назначается тов. Круглов.

§ 4

Предлагаю командирам полков немедленно привести свои части в боевой порядок.

Подлинный подписали:

Комвойск Петров.

Военком Чернов.

С подлинным верно: нач. штаба Бороздин.

Видите – тут уж приказывается полки привести в боевой порядок. Это значит только одно: «активисты» готовились к действию. Сохранился еще за этот же день характернейший документ, который выдал Петров одному молодцу уж совсем не по «боевому порядку», а по делам… продовольственным. Его содержание.

МАНДАТ

Дан сей красноармейцу Савелию Исаенко, командируемому с командой в числе 50 человек для преследования и арестования комиссии, отправленной по селениям Верненского уезда до с. Зайцевского для производства всевозможной реквизиции, что подписью и приложением печати удостоверяется.

Комвойск Семиреченской области Петров.

Военком Чернов.

Верно: начальник штаба П. Бороздин.

Так широко было поле деятельности «командующего»: и организация сил для наступления, и борьба… с продразверсткой!

В то же время Чеусов, председатель боесовета, спешно устанавливал и завязывал вновь и укреплял уж наладившиеся связи с селами, деревнями. Сохранилась, например, весьма показательная переписка боесовета с Алексеевским ревкомом. Крепость еще 12-го писала:

Секретно. Экстренно, неофиц.

Алексеввскому сел. Ревкому.

Вр. областной военно-революционный Боевой совет сообщает вам для сведения, что в городе тишина и спокойствие. Как идут дела у вас, сообщите скорее нарочным и не забывайте, товарищи, что вам нужно быть наготове, по первому нашему извещению стать как один, всем под ружье.

(Подпись).

На это давала ответ Алексеевская волостная военная комиссия. Ответ, писанный корявой рукой, таков:

Алексеевской волостной военной комиссии Верненского уезда

13 июня 1920 г.

№ 131

Сел. Алексеево

Председателю Военно-Революционного Совета Семиреченской области.

На ваше отношение от 12 июня 1920 г. с просьбой не выдавать оружия без ведома вашего и отобрания оружия от таранчей, которое они отобрали у крестьян, сообщаю вам, что оружие отобрал я путем мирных переговоров: винтовок 5 и централок 9, патронов 375 и две ручных гранаты. Сам председатель Карасукского волостного ревкома Юсупов и с ним 2 человека его прихвостников ночью бежали – по слухам, на город Верный и увезли 5 револьверов, 2 трехлинейки и винтовки. Настроение как таранчей, так и русских очень хорошее, везде тишина и порядок, просим сообщить, какие у вас новости. Мы пока не боимся; организация наша хороша. Если вам нужно, то просите помощь. Мы дадим резервов, остальное вам все пояснит товарищ Лехтин.

Алексеевской Военной волостной Комиссии

(подпись).

Крепость набиралась сил. Устанавливала связи. Организовывалась. Готовилась в «боевой порядок». Силы росли у ней не по часам, а по минутам. А наши растаяли вовсе. Осталась горстка – по существу беспомощная. Единственным достоинством этой горстки было то, что она не растерялась, не пала духом, работала дружно и, не зная устали, понимала верно психологию разбушевавшейся толпы и в соответствии со всем этим – лавировала. И только. Этого «только» оказалось довольно.

Пришел час – надо было снаряжаться в крепость. Пожали нам крепко руки на прощанье, пожелали успеха друзья, – мы