Гоголь в воспоминаниях современников - Сборник Сборник

Творчество Гоголя привлекло к себе пристальное внимание Герцена (1812–1870) уже в самом начале его общественно-литературной деятельности. С именем Гоголя мы встречаемся в дневниках, мемуарах, письмах и публицистике Герцена. В 1842 г. Герцен заносит в дневник ряд записей о Гоголе, свидетельствующих о необычайно глубоком понимании им творчества писателя. В дальнейшем Герцен часто возвращается к «Мертвым душам» и «Ревизору», неутомимо пропагандирует эти произведения, раскрывает их великое общественное значение.

Гоголь не был лично знаком с Герценом. Но уже в середине 40-х гг. он выказывает интерес к нему. В 1847 г. Гоголь выражает желание с ним встретиться. 7 сентября этого года он пишет Анненкову: «В письме вашем вы упоминаете, что в Париже Герцен. Я слышал о нем очень много хорошего. О нем люди всех партий отзываются как о благороднейшем человеке. Это лучшая репутация в нынешнее время. Когда буду в Москве, познакомлюсь с ним непременно, а покуда известите меня, что он делает, что его более занимает и что предметом его наблюдений» (Письма, т. IV, стр. 82–83). В начале декабря 1847 г. А. А. Иванов сообщил Гоголю в Неаполь, что Герцен — в Риме и «сильно восстает» против «Выбранных мест». Гоголь тотчас же ответил Иванову. Он повторил прежнюю характеристику Герцена как «благородного и умного человека» и добавил: «Напишите мне, каким он показался вам, что он делает в Риме, что говорит об искусствах и какого мнения о нынешнем политическом и гражданском состоянии Рима, чивиках[177] и о прочем» (Письма, т. IV, стр. 133). Просьба Гоголя не была выполнена Ивановым.

Осенью 1851 г. внимание Гоголя снова было привлечено к имени Герцена, но теперь — в особой связи. В этом году почти одновременно в Германии и Франции вышла в свет работа Герцена «О развитии революционных идей в России». Не стесняемый цензурой, Герцен нарисовал яркую картину развития революционно-освободительного движения в России, показал роль в нем передовой русской литературы. Герцен особо подчеркнул значение гениальных произведений Гоголя и вслед за Белинским беспощадно вскрыл реакционный смысл его книги «Выбранные места из переписки с друзьями».

Об этом вскоре узнал Гоголь. 13 сентября 1851 г. М. С. Скуридин — один из петербургских знакомых Гоголя — сообщил ему, что Николай I получил от парижской полиции экземпляр изданной во Франции брошюры Герцена «О развитии революционных идей в России» и что в ней содержится ряд упоминаний о Гоголе и его произведениях. Скуридин приложил к письму несколько выписок на французском языке из герценовской брошюры (см. это письмо и выписки в кн. «Н. В. Гоголь. Материалы и исследования», I, 1936, стр. 133–138; см. также стр. 145–149). Суровый отзыв Герцена о «Выбранных местах…» задел Гоголя. При встрече с И. С. Тургеневым 20 октября 1851 г. Гоголь, зная о его дружеских отношениях с Герценом, естественно, коснулся этой волновавшей его темы (см. в наст. изд. стр. 529* и 533*). По свидетельству Щепкина, Гоголь, выслушав ответ Тургенева на свой вопрос — о причинах выступления Герцена против него, — заметил: «Правда, и я во многом виноват, виноват тем, что послушался друзей, окружавших меня, и если бы можно было воротить назад сказанное, я бы уничтожил мою «Переписку с друзьями». Я бы сжег ее». Вероятно предположение, что эта новая оценка своей книги сложилась у Гоголя под влиянием не только письма Белинского, но и книги Герцена «О развитии революционных идей в России».

Мы помещаем в хронологической последовательности отрывки из дневников, мемуаров и публицистических работ Герцена, в которых содержатся высказывания о Гоголе и его произведениях.

Из дневника. 11 июня 1842 г. (Полн. собр. соч. и писем, под ред. М. К. Лемке, т. III, стр. 29.)

Из дневника. 29 июля 1842 г. (В том же изд., т. III, стр. 34–35.)

Из книги «О развитии революционных идей в России», 1851 г. Мы даем отрывки из V гл. «Литература и общественная мысль после 14 декабря 1825 года» и VII гл. «Московский панславизм и русский европеизм». Эта работа была написана Герценом по-французски. Перевод ее на русский язык в изд. М. К. Лемке содержит множество ошибок. Даем по изд.: А. И. Герцен, Избр. соч., Гослитиздат, М. 1937, стр. 406–407, 416.

301 (Стр. 390) Лаокоон — легендарный троянский жрец Аполлона. Греки, после безуспешной осады Трои, прибегли к хитрости — соорудили огромного деревянного коня со спрятанными внутри воинами, оставили его у стен Трои, а сами сели на корабли и отплыли в море. Лаокоон разгадал замысел греков и, вопреки решению богов погубить Трою, убеждал своих соотечественников не ввозить коня в город. За это бог Посейдон послал двух змей, которые задушили Лаокоона и его двух малолетних сыновей. Сцена удушения Лаокоона и его сыновей изображена в знаменитой скульптурной группе.

302 (Стр. 396) «Антон-Горемыка» — повесть Д. В. Григоровича.

303 (Стр. 392) Имеется в виду статья М…З…К… (Ю. Ф. Самарина) «О мнениях «Современника», исторических и литературных» («Москвитянин», 1847, ч. II). Статья содержала злобные выпады против гоголевской школы и ее теоретика — Белинского. Лицемерно прикидываясь поклонником таланта Гоголя, Самарин пытался фальсифицировать его творчество. Выхолащивая из него обличительное содержание, он, например, объявил, что изображение писателем гнусных явлений крепостнической действительности является всего лишь «выражением личной потребности внутреннего очищения» (стр. 193). Самарин, как и другие критики-славянофилы, оказался бессильным вскрыть действительно присущие Гоголю противоречия. Именно в этой связи и вспомнил выступление «Москвитянина» Герцен. В седьмой книжке «Современника» за 1847 г. с отповедью Самарину выступил Белинский. Его статья «Ответ «Москвитянину» не только вскрыла истинную сущность реакционных взглядов Самарина, но и подвергла сокрушительной критике политические и эстетические позиции славянофилов вообще.

Из статьи «О романе из народной жизни в России». Статья была написана в 1857 г. в форме письма к переводчице романа Д. Григоровича «Рыбаки», вышедшего в 1859 г. на немецком языке (изд. под ред. М. К. Лемке, т. IX, стр. 96–97).

Из XV гл. «Былого и дум» (там же, т. XII, стр. 271).

Из статьи «Новая фаза русской литературы», 1864 г. (Избр. соч., 1937, стр. 418, 424–425).

304 (Стр. 394) Неточно. Лермонтов погиб 15 июля 1841 г., «Мертвые души» вышли в мае 1842 г.

Из статьи «К концу года», 1865 г. (изд. под ред. Лемке, т. XVIII, стр. 273).

Владимир Васильевич Стасов (1824–1906), выдающийся русский художественный критик, страстный борец за реализм и народность в искусстве, не был лично знаком с Гоголем. Но его воспоминания представляют собой драгоценнейшее свидетельство современника о Гоголе, точнее — о его произведениях и той большой роли, какую играли они в формировании мировоззрения передовой, демократической молодежи 30-40-х гг. XIX в. Стасов ярко раскрывает атмосферу необыкновенного энтузиазма, с каким встречалось молодым поколением каждое новое произведение гениального русского писателя.

Два отрывка, условно озаглавленные нами, извлечены из обширных воспоминаний Стасова «Училище правоведения сорок лет тому назад, в 1836–1842 гг.», печатавшихся в 1880–1881 гг. на страницах «Русской старины». Первый отрывок взят из февральской книжки журнала за 1881 г. (стр. 414–419), второй — из июньской (стр. 274–275).

305 (Стр. 396) «Повесть о том, как поссорился Иван Иванович о Иваном Никифоровичем» впервые была опубликована во второй части альманаха «Новоселье», в 1834 г., а в следующем году с некоторыми исправлениями вошла во вторую часть «Миргорода».

306 (Стр. 399) Повесть «Нос» была напечатана в «Современнике», 1835, т. 3.

307 (Стр. 399) Ср. воспоминание К. С. Аксакова — с каким восторгом воспринимались первые произведения Гоголя студенческой молодежью Московского университета и особенно в кружке Станкевича — Белинского:

«В те года только что появлялись творения Гоголя; дышащие новою, небывалою художественностью, как действовали они тогда на все юношество, и в особенности на кружок Станкевича! Во время нашего студентства вышло «Новоселье», альманах; там была повесть Гоголя «О том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Помню я то впечатление, какое она произвела. Что может равняться радостному сильному чувству художественного откровения? Как освежало, ободряло оно души всех! Как само постепенное появление изданий гениального художника оживляло, двигало общество! Рад я, что испытал и видел все это. Станкевич ценил очень верно и тонко художественность Гоголя, особенно в безделицах. — Вскоре после выхода его и моего из университета Станкевич достал как-то в рукописи «Коляску» Гоголя, вскоре потом напечатанную в «Современнике». У Станкевича был я и Белинский; мы приготовились слушать, заранее уже полные удовольствия. Станкевич прочел первые строки: «Городок Б. очень повеселел с тех пор как начал в нем стоять кавалерийский полк…» и вдруг нами овладел смех, смех несказанный; все мы трое смеялись, и долго смех не унимался. Мы смеялись не от чего-нибудь забавного или смешного, но от того внутреннего веселия и радостного чувства, которым преисполнились мы, держа в руках и готовясь читать Гоголя. — Наконец смех наш прекратился, и мы прочли с величайшим удовольствием этот маленький отрывок, в котором, как в других созданиях Гоголя, — и полнота и совершенство искусства» («Воспоминания студентства 1832–1835 гг.» — «День», 1862, от 6 октября, № 40, стр. 4).